Калоша нырнула в самую гущу ног, чтобы успеть войти. В этот момент какой-то вертлявый мальчишка наступил каблуком прямо на её отполированный нос.
— Эй, нельзя ли поосторожнее! Что за манера ходить по головам? — сердито окликнула его Калоша, но за ребячьим гвалтом не услышала собственного голоса. К тому же мальчишке было не до неё. Видимо, он был самым большим любителем истории, потому что непременно хотел зайти в музей первым. Он с таким усердием работал локтями, что все шарахались в стороны. Юный историк толкнул мальчишку справа, дал пинок идущему впереди, изо всех сил дёрнул за косу белобрысую девчонку и прогнусавил:
— Дёрни за верёвочку, дверца и откроется.
Калоша была не на шутку возмущена. Мало того что этот задира наступил ей на нос, он ещё и обидел всех вокруг! Такие выходки нельзя оставлять безнаказанными. Калоша решительно направилась к обидчику, но тут произошло нечто совсем неожиданное. Задира подошёл к парню, который был на пол головы выше его ростом, припер того к стенке и нахально спросил:
— Ну что, Вениамин-апельсин, конфету принёс?
Вместо того чтобы дать забияке сдачи, Вениамин молча порылся в карманах и протянул ему конфету. Тот взял её и вместо «Спасибо» сморщился:
— Карамелька. Завтра, Венька, принесёшь шоколадную. А то я тебе устрою, — добавил он и показал кулак.
— Ладно, — покорно пролепетал Вениамин-Венька.
— То-то же. И ещё вот что. Захвати-ка мой ранец. Мне что-то надоело его таскать самому.
Вениамин взял ранец забияки и безропотно потащил его. Калоша хотела было вмешаться, но передумала.
— Оба хороши, — сказала она себе. — Один забияка, а другой трус. Придётся разбираться с обоими.
Калоша ещё не знала, как она будет с ними разбираться, но одно было ясно: с поисками своего места в жизни придётся повременить. Она засеменила за школьниками, не обращая внимания на витрины и экспонаты. Впрочем, Веньке тоже было не до экскурсии. С навьюченными на него ранцами он плёлся в хвосте в ожидании, когда всё это кончится. Тащить два ранца было тяжело и неудобно, и он постепенно стал отставать. Наконец в одном из залов музея Венька решил передохнуть и присел на банкетку возле стены.
Только сейчас он увидел, что попал в самый интересный зал. Тут хранились рыцарские доспехи и оружие.
Прямо напротив банкетки возвышался рыцарь верхом на коне. Латы его блестели как зеркало. Шлем украшало страусовое перо. Забрало было опущено, на поясе висел меч, а в руке всадник держал копьё.
Больше всего Венька любил читать книжки про рыцарей, и теперь он представил себе трибуны, переполненные народом, палатки рыцарей, съехавшихся на турнир, развевающиеся на ветру разноцветные знамёна…
И вдруг…
— Значит, тебя зовут Венька, — прервал его грёзы чей-то голос.
Мальчишка обернулся и при виде говорящего побелел как полотно. Возле него стояла обыкновенная калоша.
«Храбрец, нечего сказать», — подумала Калоша, а вслух произнесла:
— Ну чего ты перепугался? Я понимаю, что не каждый день встретишь Блестящую Калошу с Правой Ноги, но это ещё не причина, чтобы дрожать.
— Т-т-ты что, м-м-музейная р-р-редкость? — заикаясь, пролепетал мальчишка.
— Да, — скромно подтвердила Калоша.
В это время Венькин портфель наклонился так, что не удержался на банкетке и шлёпнулся вниз. От хлопка Венька подскочил и опасливо обернулся.
— Да ты, как я погляжу, просто трус, — возмущённо топнула ногой Калоша, и тут мальчишка заплакал.
— Ну и ну! Не хватало ещё разводить сырость в музее, — пробормотала Калоша и громко скомандовала: — Перестань сейчас же!
Но мальчишка продолжал безутешно рыдать, размазывая кулаком слёзы.
— Я сам знаю, что я трус. Но что я могу поделать, если мне страшно? Меня Севка каждый день бьёт…
— И будет бить, пока ты не покончишь со своим страхом, — серьёзно произнесла Калоша.
— Я бы покончил, но как? — всхлипнул Венька.
— Раз и навсегда, — ответила Калоша.
— Я пробовал, но у меня ничего не получается, — мальчишка понуро опустил голову.
— Наверное, ты просто не знаешь секретов храбрости, но если хочешь, я тебя научу.
— Правда? — Венька перестал плакать, и в его глазах появилась искорка надежды.
— Это совсем не трудно. Во-первых, не надо унывать. Лучше рассмеяться в лицо опасности.
— Ну да, а если мне будет не до смеха?
— Тогда можно кинуть презрительное ха-ха! Ну-ка попробуй!
— Ха-ха! — повторил Венька и, не уверенный, что он кинул его достаточно презрительно, повторил ещё два раза: — Ха-ха!
— Уже лучше, — похвалила его Калоша. — Но самое главное — надо посмотреть на всё другими глазами.
— Какими другими? — не понял мальчишка.
— Самыми обыкновенными.
— Но у меня и так глаза самые обыкновенные.
— Ничего подобного. Не зря говорят, что у страха глаза велики. Значит, когда ты боишься, ты всё видишь словно через увеличительное стекло, а ты попробуй увидеть всё, как есть. Чаще всего опасность бывает не такая страшная, как мы её воображаем, — пояснила Калоша.
Венька хотел было что-то возразить, но Калоша не дала ему вставить ни слова и продолжила:
— Конечно, проще всего избавиться от страха, если тебя посвятят в рыцари, потому что рыцари ничего не боятся.
— В наше время в рыцари уже не посвящают, — вздохнул Венька.
— А кто говорит про наше время? Мы отправимся в Средневековье! — воскликнула Калоша.
— Разве это возможно?
— Вообще-то это нелегко, но тебе повезло, что мы находимся в музее. Тут собрана вся история, поэтому для путешествия в прошлое нет более подходящего места, — Калоша привстала на ножках, выгнула спину, словно горячий вороной конь, и скомандовала: —Ну-ка оседлай меня!
Венька робко сунул ногу в Калошу, та хитро подмигнула и…
Глава 10. Посвящение в рыцари
В тот же миг стены музейного зала словно растворились. К своему ужасу, Венька обнаружил, что сидит верхом на пони посреди дороги, серпантином убегающей вдаль. Всадника обуял неописуемый страх. Он судорожно вцепился в гриву лошадки, но та довольно миролюбиво переступила передними ножками и встала как вкопанная. Вопреки Венькиным опасениям пони не лягалась и не кусалась. Мало-помалу наездник успокоился и даже решился погладить свою лошадку по блестящей чёрной шёрстке.
— Попробуем не унывать, — сказал он себе и огляделся.
Вокруг простиралась унылая равнина. Земля была покрыта пучками сухой травы. Кое-где торчали пропылённые кустики и чахлые деревца. Вдруг за спиной Венька услышал цокот копыт. Сердце у Веньки ёкнуло. Воображение живо нарисовало ему банду отчаянных головорезов, свирепых и кровожадных разбойников с большой дороги. Венька был готов провалиться сквозь землю от страха. Он огляделся в поисках убежища, но спрятаться было некуда.
— И-го-го! — призывно заржала лошадка, повернув свою бархатистую морду к наезднику. Губы её раздвинулись, обнажив зубы в некоем подобии лошадиной улыбки.
«Даже пони смеётся надо мной», — с горечью подумал Венька. Он понял, что если не сумеет победить страх сейчас, то так навсегда и останется трусом.
— Если это разбойники, то у меня всё равно брать нечего, разве что учебник математики. Выше нос! — приказал себе Венька и как можно беспечнее добавил: — Ха-ха!
Нельзя сказать, чтобы «ха-ха» получилось у него очень задорным, но всё-таки на душе у Веньки стало чуть-чуть спокойнее, и он решил попробовать посмотреть на опасность другими глазами. Венька оглянулся и открыл рот от удивления. К нему приближались два необычных всадника.
Впереди ехал идальго в рыцарских латах. Он был высокий и тощий, как жердь. Его длинные худые ноги едва не волочились по земле. Конь был под стать господину. Кости и рёбра так выступали из-под его шкуры, что по нему можно было без труда изучать строение скелета. Следом на сером ослике трусил второй всадник, который был полной противоположностью первому. Его округлый животик своими очертаниями напоминал бурдюк с вином, аккуратно притороченный к седлу вместе с другой поклажей.
Венька стоял как вкопанный, глядя на приближающихся. Чем больше он смотрел на них, тем больше его охватывало странное чувство. Ему казалось, что он их знает, но он не мог вспомнить откуда. Наконец, когда рыцарь почти поравнялся с Венькой, того осенило:
— Не может быть! Неужели настоящий Дон Кихот?! — воскликнул Венька.
Услышав своё имя, всадник остановил коня.
— Достойнейший кабальеро, разве я имел честь встречаться со столь почтеннейшей особой, как вы?
— Н-нет, мы не встречались, — пролепетал Венька и добавил: — Но я про ваши подвиги знаю.
Дон Кихот кивнул своему оруженосцу:
— Друг мой, Санчо Панса, разве я не говорил тебе, что я был призван, чтобы возродить былую славу рыцарей Круглого Стола?