– Ура! Настоящие приключения начинаются! – обрадовалась Маша.

Дедушка поспешил к чулану за снастью. На бегу наткнулся на ветку.

Схватившись за глаз, он запрыгал на одной ноге и завопил:

– Мама дорогая! Я ослеп!

Бабушка осмотрела раненого. К счастью, ничего серьёзного не случилось. Глаз аккуратно промыли кипячёной водой и закапали на всякий случай лекарством от воспаления. Но дедушка всё равно переживал, что на реке ему не повезёт (такой день невезучий) и в глаз попадёт какая-нибудь инфекция или даже залетит комар. Бабушке после долгих уговоров пришлось сделать ему на глазу повязку из стерильного бинта, отчего вид у него стал совершенно пиратский.

Дедушка с Машей вышли за калитку. У дедушки на плече висели удочки, а в руке было ведро для рыбы. Бабушка бросила туда луковицу, три картошки и морковку – на уху. Маша несла подсак, котелок и лопатку – для червей.

– Куда вы это собрались, соседи? Опять, что ли, партизанить будете? – раздалось за забором.

Дядя Витя с цигаркой в зубах хитро смотрел на дедушкины удочки.

– Не угадал, – отвечал дедушка. – Идём вот с внучкой на рыбалку, уху на костре варить будем. Хочешь, пошли с нами.

– Дык ухи двести грамм кто ж не хочет? Пошли, – обрадовался дядя Витя.

– Только уха будет не сразу. Надо сначала червей накопать, потом живца наловить. После этого поймаем рыбку, почистим её, а уж затем бабка моя придёт уху варить.

Когда часа через два бабушка с Нюсей на руках пошла к озеру смотреть, что делают её рыболовы, на хозяйстве остался один Палыч.

Воспользовавшись тем, что в доме никого не осталось, он позвал подвальную крысу на совещание.

– Ну, что скажешь, страж, у тебя ведь большой стаж: нет ли рядом какой угрозы, книга же объявлена в розыск?

– Нет, всё тихо и спокойно, – отвечала та. – По всем приметам тишина и покой. Хозяева – обычные люди, кошка вот любопытная, да она больше думает о том, как пузо набить, и по подвалу даже не пыталась шарить. Певчий дрозд, судя по всему, продажная шкура, да он не знает ничего и в мои владения никогда не сунется.

– Хорошо, но ты смотри в оба! Отвечаем головой до гроба за книгу и мир на всём свете, не то худо придётся планете.

– Смотрю, да и ты, домовой, не зевай, на поверхности то и сё примечай.

Ещё не дойдя до места, бабушка поняла, что там явно не всё гладко, тихо и спокойно. До неё долетали обрывки чуть приглушённых криков. Бабушка занервничала и ускорила шаг. Возле озера раскинулся маленький песчаный пляжик, окружённый лесом. Место было, как с картинки. И вот прямо посреди этой картинки горел костёр, возле него сидела чумазая, как чёрт, Маша и помешивала палкой в котелке, в котором что-то активно кипело и булькало. Вокруг костра бегал дедушка с марлевой повязкой на глазу, его догонял дядя Витя и кричал:

– Я тебя сделаю, циклоп!

Бабушка растерялась. Кошка спрыгнула на землю и махнула в кусты.

– Бабуля! – обрадовалась Маша.

– Что тут творится? Машуня, что это ты делаешь? – спросила пришедшая в себя бабушка, заглядывая в котелок с мутной жидкостью.

– Я картошечку на уху варю.

– А что с дедами?

– Это они спорят, кто больше рыбы поймает. Сначала живца для большой рыбы ловили, а потом начали ругаться. Теперь вот бегают друг за другом.

– Рота, отставить! – закричала бабушка генеральским голосом.

Дедушка и дядя Витя как по команде остановились. Маша продолжала варить картошку. Нюся, почуяв запах рыбы, показалась из кустов.

«Мур! А что это здесь в ведёрке такое симпатичное плавает?» – кошка понюхала воду, перегнувшись через ведро.

Её усы распушились, в глазах зажёгся зелёный огонёк.

«Мур! Да я всю жизнь мечтала о такой рыбке. Иди ко мне, маленькая, иди ко мне, вкусненькая!» – и Нюся запустила в ведро лапу.

Тем временем бабушка продолжала разбираться с дедушкой и дядей Витей. У них так и не вышло договориться.

– Ты дурак! – кричал дедушка.

– Ты сам дурак! – кричал в ответ дядя Витя.

– А ты полный дурак! – не унимался дедушка.

– А ты дурак в квадрате, – логично продолжал дядя Витя.

Дедушка восхищённо проводил глазами дядю Витю

Вдруг дедушка замер, как восковая фигура, и перестал кричать. Если у него когда-то и был дар речи, то сейчас этот дар пропал – и дедушка мог только жестикулировать. А показывал он вот на что: из ведра для рыбы торчал пушистый зад кошки, причём хвост её качался то вправо, то влево.

– Ах ты, такая сякая! – закричал дядя Витя и бросился к ведру. – Ты это зачем живца трескаешь?

Нюся перепугалась, бросилась бежать с места преступления. Ведро перевернулось, вода растеклась, последняя рыбёшка забилась на траве, запрыгала к озеру. Дядя Витя попытался её поймать, но поскользнулся и упал в озеро.

– Оп-па, – только и успел сказать он, скрываясь под водой.

«Варёные раки тоже вкусные, говорят. Может, наловит?» – подумала Нюся, провожая мелькнувшие в воздухе сапоги.

– Ничего себе плюхнуло, значит… – восхищённо прошептал запыхавшийся дед.

Бабушка поняла, что надо потихоньку забирать своих.

– Дед, пошли домой, – сказала она, взяв за руку Машу. – Полчаса, как свет дали, так что бог с ней, с этой ухой. Сейчас придём, котлет нажарим и телевизор включим.

– Ты, Ира, иди, значится, с девочками – с Машей и Нюсей. А я Витю сейчас вытащу, и мы с ним вернёмся, а то неудобно как-то получилось. А котлет у нас, это вот, на всех хватит, даже на это кошачье чучело, чтоб ей треснуть.

– Деда, я остаюсь с тобой, – решила Маша, – буду помогать ловить дядю Витю подсаком.

Дедушка махнул рукой, снял дырявые рыбацкие кеды и начал нехотя стаскивать штаны, втайне надеясь, что купаться не придётся, дядя Витя выкарабкается сам. Потеряв равновесие, дедушка свалился на песок. – Сплошные неудачи у меня сегодня, – пробурчал он.

По озеру пошли пузыри, всё забурлило, вспучилось; и наконец в золоте садящегося солнца показались сначала сапоги сорок седьмого размера, а затем и весь дядя Витя, которому воды оказалось всего-то по пояс.

«Мур! – подумала Нюся, – шороху-то сколько! Одно слово, что взрослые, а ведут себя как дети!»

– Ребята, а картошка-то в котелке поспела, – сказала бабушка.

– Ура! Гарнир к котлетам готов! – закричала Маша.

Все обрадовались. А Нюська особенно, потому что поняла, что наказывать её за живца не будут. И вся компания стала собираться домой.

Солнце за селом уже встало. Успели пропеть третьи петухи.

Природа готовилась к новому погожему дню. Золотистые поля волновались под пробегающим ветерком подобно морю. Деревья подставляли утренним лучам зелёные ладошки листьев. Озеро блестело и переливалось, отражая в своих зеркальных водах нежно-розовое небо. Кот председателя колхоза Мефодий вышел на охоту.

Мефодием кота посоветовала назвать главный бухгалтер Алевтина, как только увидела его котёнком, в честь одного из знаменитых создателей кириллицы – славянского письма. Дело в том, что у кота была небольшая белая бородка, которая и делала его похожим на святого Мефодия. Председатель, недолго думая, согласился. В своём коте он души не чаял. На рабочем столе в кабинете председателя даже стояла фотография, на которой полосатый разбойник выглядывал из кастрюли. Надо заметить, что, в отличие от своего умного и благочестивого тёзки, Мефодий обладал дурным нравом и умом, нацеленным исключительно на плутовство.

Не было на селе двора, где бы этот проходимец не нашкодил: у кого шмат сала украдёт, у кого таранку прямо на связке объест, у кого кусок рыбы со сковороды стибрит. А один раз на свадьбе прощелыга даже стащил целую курицу со стола. По селу ходила легенда, что добрая половина всех котят похожа на председательского питомца.

Сам Мефодий напоминал пирата: это был огромный полосатый котище с мощными лапами, белой бородкой, пушистыми усами и рваным ухом. Кусок уха ему откусила несколько лет назад крыса, живущая в подвале дома, который теперь принадлежал бабушке и дедушке.

Туда и направлялся сейчас предприимчивый Мефодий. Где садами и огородами, где задними дворами, лихо перепрыгивая через собачьи будки, а кое-где и почти по-пластунски перемещаясь ползком, кот приближался к подвалу бабушки и дедушки со смутно-мстительными намерениями, но вдруг был остановлен неожиданным явлением. Вся в лучах нежного утреннего солнца, сверкая усами, на подоконнике летней кухни сидела прекрасная Нюся. Она умывалась. Мефодий затряс головой, потом укусил себя за заднюю лапу, чтобы избавиться от миража, но кошечка всё так же грациозно продолжала умываться.

«Вау-мау! – восхитился Мефодий. У него от восторга даже затряслась борода. – Сейчас пойду знакомиться с этой кралей! Сразу видно – городская, не то что наши мурки деревенские! Богиня! Какая стать, с ума сойти!»