– Прикажи твоему соколу выпустить вороненка! Я царь воронов, уже прожил тысячу лет, знаю весь свет и видел все доброе, все злое, все тайное и все явное. Вели соколу отпустить моего внучонка, и я отблагодарю тебя за это.

– А не обманешь? – спросил Андреас.

– Не обману, вели только отпустить вороненка. Вот тебе порукой мой царский венец! – Он опустил голову, и в руки Андреаса упал золотой обруч тонкой работы.

Андреас велел Фарбагосу отпустить вороненка. Царь-ворон громко крикнул, и на его зов появились два ворона поменьше, но тоже очень большие и тоже с обручами на головах.

– Вороновы сыновья, – подумал Андреас.

На птичьем языке ворон сказал им что-то, и они улетели, один в правую, другой в левую сторону. Спустя час они вернулись. С трудом размахивая усталыми крыльями, вороны несли в лапках по склянке. Они спустились к Андреасу, положили склянки ему на колени и уселись на ветвях дуба.

– Сыновья мои летали далеко за море, на дивный остров Лазоревого Царства и принесли оттуда пузырьки с мертвой и живой водой. Брызни мертвой водой на его тело. Впрочем, я сам уже облил его этой водой, чтобы сохранить от тления, так как знал, что рано или поздно конь принесет тебя сюда. Тебе остается только смочить мертвой водой его волосы, ладони рук и подошвы ног, а потом опрыскать живой водой его глаза, губы и грудь над сердцем. Ну, я исполнил свое дело, теперь отдай мне венец, без которого я потеряю царскую власть.

Ворон слетел на землю и, когда Андреас надел на его черную, как бархат, большую голову царский венец, взвился над деревьями и исчез.

Андреас исполнил все, что сказал ворон, и едва последняя капля живой воды упала на сердце храброго рыцаря, Рабогани потянулся, зевнул, открыл глаза, увидел Андреаса и, улыбнувшись, сказал:

– Кажется, я заспался.

– Да, господин, и ты еще долго спал бы, если бы не твой верный конь.

И он рассказал ему все.

Рабогани сел на коня и в сопровождении слуги и сокола вернулся в свой замок.

Услышав, что Рабогани подъехал к подъемному мосту, предатель Бенде так испугался, что убежал за тридевять земель, и никто никогда больше не видал его. Радости Ванды не было границ. Они с мужем счастливо зажили в своем богатом замке, щедро наградили и одарили Андреаса. На коня никто больше не садился, только Рабогани изредка ездил на нем, чтобы доставить ему удовольствие. Его холили и лелеяли, кормили и ласкали. Соколу отвели самое лучшее помещение и позволили охотиться на каких угодно птиц.

Раз маленький Гаральд сидел на берегу океана и смотрел вдаль.

Перед тем он прочитал описание чудных южных стран, в которых виноград широко раскидывает свои листья, апельсиновые и лимонные деревья блестят под лучами солнца, горы покрыты цветами, а небо темно-голубого цвета.

– Ах, если бы я мог полюбоваться этими чудными странами, – прошептал Гаральд.

Вдруг он увидел, что по волнам океана движется что-то белое, приближаясь к берегу, и вскоре различил большого лебедя. Он подплыл и вышел на берег близ мальчика.

– По глазам твоим вижу, чего ты хочешь, – сказал лебедь. – Ты хочешь знать, откуда я приплыл.

– Да, да. Я тоскую по великолепным странам, лежащим там, на юге, – воскликнул Гаральд и попросил лебедя унести его в эти дивные места.

– Я не туда держу путь, – ответил лебедь, – но если хочешь, садись мне на спину, я покажу тебе рай, о котором я часто тосковал в миртовых рощах и пальмовых лесах.

– Да, я хотел бы посмотреть на него.

– Ну, летим.

Едва успел Гаральд усесться на спину лебедя, как большая птица высоко поднялась.

– Обними мою шею обеими руками и хорошенько смотри вокруг, я лечу низко, и ты можешь рассмотреть все во время нашего путешествия.

Гаральд увидел большие равнины, покрытые полями с волнующимися хлебами, леса с густыми буками, великолепные замки, окруженные парками, полными цветов.

Повсюду поднимались остроконечные крыши церквей. Там и сям на равнине виднелись сады и огороды.

Картина скоро переменилась. Начались горы. Лебедю пришлось подняться выше. У подножия утесов шумели темные сосновые леса. В глубине долин извивались серебристые ручьи, которые местами расширялись в маленькие озера, окруженные березами с бледной листвой.

– Что это за равнина? Она блестит, точно серебряная.

– Это озеро озер, – ответил лебедь.

В то время как они неслись над водой, Гаральд слышал величавый шум волн, омывающих остров, покрытый дубами.

Он видел опять громадные леса, чудные поля. Наконец, лебедь остановился на берегу озера, покрытого множеством мелких островков.

– Мы здесь проведем ночь, – сказала птица. – Но почему у тебя на глазах слезы?

– Я плачу от радости, – сказал Гаральд. – Меня восхищает красота всего, что я видел сегодня. Я никогда даже не мечтал о таких дивных местах.

– Завтра утром ты увидишь мой рай.

Они отдохнули на ложе из мха, и ночью Гаральду снилось, что он бродит в стране роз и апельсинов, но, так же как лебедь, вздыхает о рае с озерами, окруженными березами.

Проснулся он, когда солнце стояло высоко. Путешествие снова началось.

– Что это за странное место? – спросил Гаральд, указывая на высокие черные горы, между которыми виднелись зияющие пропасти.

– Это дело рук человеческих. Вот уже много веков человек берет отсюда, из глубины земли твердое железо и выковывает из него плуги, чтобы возделывать землю, оружие, чтобы защищать свою родину.

С этого места горы сделались еще выше, леса еще гуще.

Большие реки шумели в глубине долины, дикие водопады прыгали со скалы на скалу, и вдруг на темно-синем горизонте засветилось что-то белое, похожее на небо.

– Что это? Не стая ли лебедей? – спросил Гаральд.

– Нет, нет, это вершины высоких снежных гор.

Гаральд все смотрел и смотрел, и его сердце билось от нежности к этому раю. Он поцеловал и приласкал лебедя, который принес его в чудную страну.

Время быстро шло, и Гаральд заметил, что они путешествуют уже давно.

– Скоро ли настанет ночь?

– Да ночь уже настала.

– Как так? Ведь солнце светит.

– В моем раю летние ночи светлы.

Наконец, лебедь опустился на берег горного озера. Гаральд сел подле своего друга и сказал:

– Я хотел бы знать, как называется чудная страна, которую ты мне показал.

– Это твоя родина, мое дитя, это твоя Швеция. Я тоже родился здесь, и поэтому ее долины и горы мне нравятся больше, чем богатые страны юга. Теперь ты видел все ее красоты и должен полюбить ее.

– О, да, да, – вскрикнул Гаральд.

Он хотел прижать к сердцу все, что окружало его, он рвал цветы, целовал их и принялся быстро бегать, счастливый тем, что научился любить родину.

Старый глуповатый крестьянин поймал в силки удивительно красивую птицу и с изумлением услышал, что она заговорила с ним человеческим голосом и попросила отпустить ее на волю.

– Ах, – сказал крестьянин Иоганн. – Раз ты умеешь так хорошо говорить, ты должна также понимать, что у меня тебе будет гораздо лучше, чем на свободе в лесу. Тебя посадят в красивую просторную клетку, будут вдоволь кормить и поить чистой ключевой водой. Не печалься же и не бейся больше.

– Ах, – ответила птица, – ведь я рождена, чтобы жить на свободе, в поле, в лесу и никогда не буду чувствовать себя хорошо в клетке.

– Ну, погоди, попробуй, – сказал Иоганн. Но бедная птица продолжала проситься на свободу.

– Неужели у тебя нет никакой жалости? – воскликнула она наконец.

– Я недостаточно богат, чтобы быть жалостливым, – со смехом сказал крестьянин. – Деньги для меня важнее всего, а я надеюсь получить за тебя несколько червонцев, ведь ты очень, очень красивая птица.

– Если так, я охотно заплачу тебе за мою свободу.

– Ого! А какой монетой будешь ты платить?

– Понятно, у меня нет с собой кошелька, но я могу дать тебе три совета, которые стоят многих червонцев.

– Какие же это советы? – спросил он.

– Отпусти меня, тогда я скажу, – проговорила птица. – Я не могу тебе доверять. Ты слишком хитер.

Иоганн не знал, что ему и думать, но так как птица продолжала уверять, что три ее совета замечательно ценны, он наконец ее выпустил.

Она весело взмахнула крыльями, поднялась на самую высокую ветку старого дерева и в восторге весело зачирикала.

– Ну, скорее! Я жду советов, которые ты обещала дать мне, – с нетерпением закричал крестьянин.

– Сейчас, сейчас, – сказала птица, глядя на него с высокой ветки. – Вот совет первый: не верь всему, что тебе говорят.

– Это я знал и раньше, – проворчал Иоганн.

– Так смотри, не забывай об этом впредь! Теперь второй: не слишком досадуй, когда теряешь что-нибудь, – произнесла птица, поглаживая клювом перья.

– И все? Надеюсь, последний совет будет получше этой старой, никому не нужной болтовни, – закричал рассерженный Иоганн.