— Эй, жена, человечьим духом пахнет. Говорю тебе, пахнет.

— Вот ведь напасть, — отвечает жена. — Эти мальчишки — сущее бедствие. Один у нас мешок с золотом украл, другой — твою любимую курицу. Если этот из их же компании, наверняка под печку спрятался.

Заглянули под печку, а догадливый Джек сидит в медном котле и помалкивает. Стали великаны искать его по всему дому. Устала жена, запыхалась и говорит огру:

— Вечно ты своё «ох-ох! ух-ух!». Видишь сам — никого нет.

Поискали ещё немного. Махнул наконец огр рукой и сел обедать. Поднёс ко рту ломоть хлеба — нет, невозможно есть, человечьим духом так и разит. Выскочил он из-за стола, все буфеты обшарил, все кладовки — никого! А в медный котёл не догадался заглянуть. Сел опять за стол, поел и кричит:

— Жена, неси мою золотую лютню!

Принесла ему великанша золотую лютню; блестит лютня так ярко, всю кухню золотым светом озаряет. Велит ей огр:

— Пой!

И запела лютня, да так нежно, так сладко; слушал огр, слушал и уснул.

Только великан захрапел, поднял Джек крышку котла и вылез тихонько наружу. Подполз к столу, встал на цыпочки, схватил золотую лютню и к двери — так быстро, как только мог. А лютня как закричит:

— Хозяин! Хозяин!

Тут уж огр проснулся, вскочил на ноги, да только и заметил, как лютня в дверях блеснула.

Бежит Джек быстрее ветра, а огр — за ним. Поймал бы его огр, как пить дать поймал, если бы в первый миг от удивления не замешкался.

Добежал Джек до бобовой лесенки, а огр уже в двух-трех скачках от него. Вдруг — что такое! Исчез Джек, как сквозь землю провалился. Огр даже рот раскрыл от изум ления. Заглянул вниз, а Джек быстро-быстро руками-ногами перебирает, по зелёной лесенке на землю спускается.

Стоит огр на самом краю и голову ломает: что делать? А золотая лютня зовёт снизу:

— Хозяин! Хозяин!

Услыхал её огр, схватился за стебли и тоже стал вниз спускаться. Бобовая лесенка, конечно, согнулась под такой тяжестью.

Всё быстрей и быстрей спускается Джек, да и огр поспешает. Кричит Джек матери:

— Матушка, неси скорей топор! Неси скорей топор!

К счастью, мать услыхала, выскочила с топором из дому, глянула вверх и обомлела: торчат из облаков огромные великаньи ноги — сначала ступни, потом и колени высунулись.

Тут как раз Джек спрыгнул на землю, схватил у матери топор и ударил изо всех сил по бобовой лесенке. Чувствует огр, заколебались под ним зелёные плети. Ударил Джек ещё раз — рухнула наземь лесенка, а вместе с ней злой, жестокий огр упал замертво. Вот и пришёл конец людоеду, отомстил за отца Джек.

С тех пор зажили Джек с матерью богато и весело; была у них курица, которая несёт золотые яйца, и поющая золотая лютня. Женился Джек на принцессе; жили они долго, счастливей их не было никого во всём свете.

В глухой валлийской деревушке жил молодой человек по имени Эван. Зарабатывал он на пропитание тем, что помогал деревенскому пекарю. Но пекарь очень мало ему платил. И решил Эван покинуть родную деревню и пойти в Лондон — там-то он наверняка разбогатеет.

Ранним утром попрощался он с пекарем и пустился в дорогу. Был у него с собой каравай ещё тёплого хлеба да несколько шиллингов в кармане. Шёл он всё утро, шёл ходко, устал, проголодался и сел поесть хлеба в тени большой скалы у дороги. У самого подножия скалы рос молодой орех; срезал Эван с него крепкую, ровную ветку для посоха и пошёл дальше.

С посохом идти стало легче. Шагает Эван по дороге, весело насвистывает, и дошагал наконец до Лондона. Вошёл через городские ворота, каких много вокруг Лондона, и сразу двинулся к реке. Стоит на берегу, глазеет на корабли и лодки. Подходит к нему старичок, маленький, сгорбленный, с густой белой бородой почти до пояса.

Остановился и смотрит пристально на него.

Дивится парень, что это старик вздумал его разглядывать, и решил с ним заговорить.

— По-моему, Лондон — очень хороший город, — сказал он.

— Есть такие, кто так думает, есть, — ответил старик, покачивая головой. — А тебя что привело в этот очень хороший город?

— Я иду счастье искать. В Лондоне, говорят, можно разбогатеть.

Повернулся старик и вперился в него взглядом. Да так странно смотрит, Эвану даже не по себе стало. Помолчал старичок немного и говорит:

— Если хочешь разбогатеть, зачем так далеко шёл? Возвращайся к тому месту, где эту палку срезал, что у тебя в руке.

— Палку? А палка тут при чём?

— Палка при чём? Ты где её взял?

— А тебе какое дело? — буркнул Эван и пошёл было прочь: старик-то, верно, спятил.

— А такое, — медленно произнёс старик, — что спрятаны в том месте груды золота и серебра, чаши и блюда всякие, самоцветами выложенные.

— Золото, самоцветы! И я могу их найти?

— Можешь, конечно, если вернёшься туда, где срезал палку. Помнишь ореховый куст?

— Что растёт у подножия высокой скалы? Помню.

— Это не простая скала. Про короля Артура слыхал?

— Конечно слыхал. Многое рассказывают о великом короле и его рыцарях. Жили они когда-то в Уэльсе, да давно умерли.

— Не умерли, а спят. Уже сотни лет спят они в недрах этой скалы. А вокруг них — несметные сокровища.

У Эвана даже глаза полезли на лоб.

— Вот бы добраться до этих сокровищ! Скажи скорее, добрый старик, может ли простой смертный войти в ту скалу, где спит король Артур со своими рыцарями?

Старик ответил ещё медленнее:

— Может-то может, но не так это просто. Пожалуй, я сам пойду с тобой. Без меня тебе ни за что до сокровищ не добраться.

Обратная дорога в Уэльс показалась Эвану очень долгой. Старик шёл молча, не отвечая на расспросы, так что Эван больше ничего не узнал.

Пришли наконец на место, где Эван остановился первый раз по пути в Лондон.

— Вот он, куст, — сказал Эван и показал старику молодой орех. — Видишь, срез ещё свежий. Здесь я и срезал палку.

Поглядел он на скалу — гладкая, ни щели, ни трещины.

— Ступай за мной, — приказал старик. — И делай всё точно, как я велю, не то будет худо. Дело это опасное.

Раздвинул он ореховый куст, а там — расщелина. Вошли в неё и очутились в узком проходе. Посредине растопырился огромный серебряный колокол, на длинной цепи подвешен.

— Осторожно, — предупредил старик. — Смотри не задень.

Проскользнули благополучно; узкий ход привёл их в огромную залу. У Эвана даже дух захватило — такое странное открылось зрелище.

Зала была полна спящих рыцарей; в блестящих доспехах, опоясанные мечами, сидели они вокруг длинного стола и, казалось, были погружены в глубокий сон. Одни спали, уронив голову на стол, другие — откинувшись на спинку стула, два или три рыцаря почивали прямо на полу; в зале ясно слышалось их мерное дыхание. Эван стал высматривать среди них короля Артура; во главе стола в большом кресле с высокой спинкой восседал рыцарь, у которого и во сне был королевский вид. На столе поблескивали золотые кубки, чаши, на мечах переливались изумруды и рубины.

— Можно, я возьму что-нибудь? — прошептал Эван.

— Нет, нет! К этим сокровищам нельзя прикасаться. Они должны оставаться здесь, покуда король Артур спит. Но взгляни, — махнул рукой старик, — здесь есть ещё кое-что. Это ты можешь взять.

И Эван увидел целую гору золотых и серебряных монет. Он так и ринулся к ним, но старик удержал его:

— Рыцари сейчас спят, но могут проснуться. И тогда тебе несдобровать. Пойдём обратно, смотри не задень колокол. Услышат рыцари, проснутся, и живым не выйдешь.

— Не бойся, не задену.

— Не заденешь, если жадность не одолеет. А заденешь — загудит колокол, разбудит рыцарей, и они спросят: «Уже день?» — ты им бесстрашно отвечай: «Спите, ещё ночь». И они опять погрузятся в сон. А теперь прощай. Пора мне. Смотри не забывай, что я тебе сказал.

И старик исчез, как будто его и не было. Эван не мог понять, куда он делся, но не стал ломать голову — чего зря время терять?

Приблизился он к груде монет, взял пригоршню, полюбовался. Набил карманы — больше сыпать было некуда, — зачерпнул ещё две пригоршни и с досадой отвернулся: груда золота и не уменьшилась.

Пошёл он назад через зал, оглядывается на спящих рыцарей: боится выронить хоть монету, боится споткнуться и упасть, а пуще всего сокрушается, что так мало захватил золотых монет.

Наконец вышел из зала, рыцари всё продолжали спать. Двинулся, осторожно ступая, мимо колокола, тут одна монетка возьми и выскользни сквозь пальцы. Эван нагнулся за ней и задел плечом колокол.

Глубокий, чистый звук наполнил пещеру. Два рыцаря подняли головы. Эван с ужасом увидел, как они медленно поднимаются со своих стульев.

— Уже день? — спросил один сонным голосом.