– А для кого идеальный? Вот для меня он идеальный, а в модельном бизнесе с меня потребуют минус кило эдак десять-пятнадцать.

– А как ты определила, что он для тебя идеальный? – спросила сбитая с толку Лора.

– Мне моя душа подсказала. В школе меня всегда «килькой» обзывали, да и в универе я была плоская как доска. Ах, как я страдала! Что я только не испробовала!

– А потом? – спросила Лора.

– А потом я перестала убегать от проблем, простила себе ненависть и злость, и вес стал расти сам, хотя я ничего не изменяла в своем питании.

Разум Лоры сопротивлялся понять это. Он старательно пытался найти логику в сказанном.

– Выходит, у тебя было наоборот? Сначала худая, потом толстая, и ты всем теперь доказываешь, что вот так лучше? – выдал результат компьютер Лоры.

– А разве я толстая? Вот здесь, я думаю, это можно было сказать обо мне, – сказала Алина и показала на женщину-шарик. – Но даже здесь у меня был идеальный вес, – улыбаясь, поправилась она.

– Как так? – возмутилась Лора.

– Идеальный для того времени. Тогда я страдала комплексом спасателя, мир хотела улучшить, да себя забыла, все делала для других. А сколько я работала!

– Прости, я совсем не понимаю тебя, – призналась Лора.

Алина достала вторую чашку.

– Будешь чай? – предложила она.

– Не откажусь, только если он не черный и не зеленый.

– У меня, кстати, только синий, – расхохоталась Алина. – Наше тело – это всего лишь сосуд для души, слышала уже такое? А я могу сказать больше, наше тело – всего лишь одежда для души. Какую сотворим – такую и наденем.

От этих мыслей опасно веяло свободой. «Не может такого быть! – вопил разум. – Не может!» Но Лора как завороженная внимала словам Алины.

– Если твоей душе нужна защита, тело создаст ее в виде килограммов. Если ты убегаешь и хочешь спрятаться, то тело станет тонким и мелким. Если ты страдаешь перфекционизмом, то тело будет совершенным, но душа неподвижной.

– А чем страдаешь ты? – спросила, как в полусне, Лора.

Этот вопрос вызвал новый приступ смеха, и локоны вновь танцевали в воздухе.

– Уже ничем, – ответила Алина, успокоившись. – Я прошла через все стадии. Я хотела испытать стыд за свое тело, я его испытала. Я хотела узнать, что такое ярость на свое тело, и я ее тоже получила.

– Но как ты могла захотеть такое? – удивилась Лора.

– А ты, хочешь сказать, не хотела? – удивилась в ответ Алина.

Этот вопрос поставил Лору в тупик. С одной стороны, ясно, что ни один вменяемый человек не может захотеть испытывать стыд и страх или ярость и зависть. Но с другой стороны, раз Алина так уверенно об этом говорит, что-то, может быть, и есть за всем этим.

– Когда-то давным-давно твоя душа сидела на облачке, болтала ножками, и ей захотелось узнать, что такое «эмоции». Она составила себе список интересующих ее чувств и воплотилась, т. е. начала узнавать, что к чему, на собственном опыте. И нельзя говорить, что ты не выбирала, только потому, что ты этого не помнишь.

– Нельзя? – Лора почувствовала, как внутри поднимается гнев. – А почему нельзя? Если я действительно ничего такого не помню?

– Смешная ты, – хмыкнула Алина. – Сама выбрала, а теперь злишься.

– А я и не выбирала! Разве я выбирала себе родителей полных и чтобы их гены мне передались? Разве я выбирала мир, в котором полнота не в моде? Разве… – Лорин гнев иссяк, толком даже не разыгравшись. Она замерла на полуслове и поняла, что Алина права. Вдруг пришло понимание, что все это чистая правда. Да, она сама выбрала себе и мир, и родителей, и даже тело.

– А что, если я поняла, что такое гнев и что такое стыд, могу ли я сказать «хватит, довольно»? – спросила она.

Алина загадочно улыбнулась и сделала глоток чая.

– А ты как думаешь?

– Наверное, могу.

– Посмотри на меня, я ведь смогла. Я наигралась. «Весь мир театр, а мы в нем лишь актеры», – пропела она.

– Неужели все так просто?

– А тебе хочется, чтобы было сложно? Так получи и распишись. Результат будет достигаться с тяжким трудом, – развеселилась Алина.

И правда, получается, мы не ищем легких путей, – подумала Лора.

– Нашим душам скучно без тела, вот они и воплощаются. Им хочется поиграть, но поиграть со вкусом. Поэтому заранее пишется сценарий. Можно этот сценарий проиграть – и потом в экспромт.

– И твое нынешнее тело – это тоже экспромт?

– Ай да молодец, на лету схватываешь! – похвалила Алина. – Да, я создала себе именно эту оболочку, потому что хочу познать, каково это – быть такой вот пышечкой.

– Выходит, мы все сами создаем свое тело? – переспросила Лора.

– Ага, только одни делают это неосознанно, а другие осознают свои действия.

У Лоры голова пошла кругом. Это ведь какие перспективы открываются! Хочешь быть худышкой – пожалуйста, хочешь пышкой – да бери, не жалко.

– Но ведь до сих пор я все время хотела быть стройной. Почему я не могла создать себе такое тело?

– «Камень тяжелый подняться не дает, пески желтые на грудь легли, трава зелена ноги спутала», – процитировала Алина. – В каждой сказке есть свой урок. Освободишься от застарелых страхов, от стыда глупого, от угрызений совести, от зависти, гордыни да от ярости и сможешь творить и радоваться своему произведению искусства.

– Так говоришь, будто это так легко.

– А оно так и есть. Радикальное прощение может выпотрошить все твои шкафы от скелетов. Надо только взяться. Найди книжку Типпинга – и вперед! Лучше нее для прощения ничего не придумаешь.

… Прошло с тех пор немало лет… Да глупости, даже месяца не прошло. Лора систематически отработала свой список негативных эмоций, поблагодарила мсье Типпинга за его метод и взялась за свое тело. Она была уверена, что даже ДНК можно изменить, ведь это тоже всего лишь информация, пусть и генная.

Крылья! У меня появились крылья за спиной! Нет, не настоящие, скорее невидимые. Мне хотелось порхать под потолком.

– Милые мои! Мне так хорошо стало!

– Вдохновение творит чудеса, – тихо пропела Дезире, робко улыбаясь.

– А у меня теперь просто мания величия какая-то развивается! Только не говорите, что это тоже нормально. Шизофрении я уже не боюсь, теперь планы у меня наполеоновские!

Феечки улыбались и смотрели на меня с ожиданием.

– И что будем делать? – весело спросила Булочка.

– Себя в порядок привели, теперь будем человеков переделывать, – захихикала я.

– И что бы ты хотела переделать?

– Есть одна идея, правда, не знаю…

– Чего ты там еще не знаешь? Выпускай свою манию величия, повеселимся!

Что-то мне еще мешало.

– А ты обращала внимание на то, что сказки – они не простые, они самосбывающиеся. Так что давай напишем сказку, и все правда изменится.

– Нет, так мне еще сложнее будет. Страшновато быть создателем новых реальностей, страшно быть богом.

– А зачем богом, можно и богиней! – вставила наша божественная Прелесть.

– Нет, если страшно, надо по-другому, – вмешалась Дезире. – Ты представь себе, что ты ребенок и это все игра или фантазия.

– Это идея! – воспряла я духом. – Внимание, рождается новая сказка!

– Дорогие мои однополчане! Многоуважаемые фагоциты, фагоцитихи, фагоцитищи и фагоцитики! – Голос гремел над толпой, и в нем чувствовалась сила лидера. – Дорогие мои пожиратели клеток! Вот уже больше десяти лет мы все в ужасной ситуации. В те давние времена, которые многие из вас и не застали, наш великий босс решила, что она может просто так взять и уничтожить питание для миллионов из нас. Тогда они растворились в соляном растворе и были удалены.

– Мамочка, это поэтому нам нельзя трогать ни жиринки? – спросила маленькая фагоцитинка с бантиком на макушке.

– Тише, милая, тише. Да, моя родная, поэтому, – подтвердила фагоцитиха немалого размера, находящаяся рядом.

Митинг тем временем продолжался.

– Это были суровые времена! Нам запретили не только жировые клетки, но и из-за вечных диет не оставалось ничего лишнего. Мы голодали до тех пор, пока один из нас не решился на отчаянный шаг – впал в летаргический сон. Нас становилось все меньше и меньше, и, как назло, даже ни одной болезни за все время не было. Нам не давали даже слизи…

По толпе пронесся тяжелый вздох.

– Но услышьте радостную весть, родные мои! Наша милая хозяйка образумилась! На нее снизошло озарение, и она… – оратор замер, чтобы повысить напряжение.

– Она… Вы в это не поверите! Она сегодня дала приказ на удаление не только жировых клеток, но и всяческих шлаков, прикрепленных к ним, а также закупоренных в них.

Последние слова утонули в ликовании.

– Папа, папа! А можно, я сразу вот здесь и сейчас откушу кусочек от этой вот жирненькой клетки? – спросил фагоцитик в шортиках, дергая мегафагоцит за рубашку.