В те времена старые женщины часто изъяснялись подобным образом, и Удо не обратил на это особого внимания.

– Да, да, – проговорил он. – Но вы могли бы предоставить мне и моему другу ночлег?

– Поскольку вам недолго осталось путешествовать вместе, входите и располагайтесь.

Переступив порог, Удо оглянулся и прошептал:

– Может, это фея. Будь с ней подобрее.

– Как можно быть «добрее» к хозяйке дома? Это она вроде бы должна проявлять доброту и гостеприимство.

– Ну, ты понимаешь, что я имею в виду. Будь с ней повежливее.

– Дорогой Удо, и это вы говорите мне, первому придворному его королевского величества!

– Ох, перестань…

– Садитесь и отдыхайте. Здесь в котле уже кое-что готово для вас обоих, – пригласила хозяйка.

– Прекрасно, – сказал Удо, одобрительно взглянув на большой котел, подвешенный над огнем.

Для такой небольшой комнаты очаг был, пожалуй, великоват. Это первое, что пришло ему в голову, но по мере того, как он смотрел на очаг, комната становилась все больше и больше, а очаг отодвигался все дальше и дальше, и наконец Удо словно оказался в огромной пещере в глубине гор. Он протер глаза и вот уже снова был в маленькой кухне перед горящим очагом, а из котелка доносился аппетитный запах.

– Тут у меня еда на все вкусы – даже для принца Удо.

– Я совсем непривередлив в еде, – мягко заметил Удо.

Комната как раз сузилась до нормальных размеров, и он почувствовал приятное спокойствие.

– Сейчас, может, и нет, а потом придется… Старуха наполнила тарелки, и гости принялись за еду.

– Это просто восхитительно! – Удо положил ложку на тарелку, чтобы немного передохнуть.

– Думаете, это вам всегда будет по вкусу? – ворчливо осведомилась старуха.

– Конечно! Разве может не понравиться такая чудная стряпня?

– Там видно будет… – многозначительно протянула старуха.

Удо стала несколько раздражать ее манера выражаться. Она как будто все время намекала на то, что с ним вскоре приключится что-то неприятное. А с Лионелем вроде бы нет.

Он решил втянуть Лионеля в разговор, чтобы это выяснить.

– Мы с моим другом надеемся послезавтра быть в Евралии.

– Надеяться никому не заказано, – был ответ.

– Боже мой, неужели с нами что-то случится по дороге?

– Это зависит от того, что вы имеете в виду, говоря «с нами».

Лионель отодвинул стул и встал:

– Что со мной случится, я знаю точно. Я сейчас засну.

– Да, – сказал Удо, тоже поднимаясь, – у нас впереди долгое путешествие, и в конце нас ждет приключение. – Он тревожно взглянул на старуху, но она молчала. – Поэтому пора ложиться.

– Вот сюда, – показала старуха и повела их наверх, освещая путь свечой.

Удо провел беспокойную ночь. Он не мог отделаться от ощущения, что с ним что-то должно случиться, и, проснувшись утром, даже немного удивился – ничего не произошло. Все было как накануне. Удо внимательно оглядел себя в зеркало и пригласил Лионеля в свидетели. Оба они не обнаружили ни малейшей перемены в облике наследного принца.

– В конце концов, я прихожу к выводу, что она не имела в виду ничего особенного. Эти старухи вечно так разговаривают. Если уж кто-то и должен превратиться во что-то, то скорее всего – ты.

– Именно для этого ты и взял меня с собой? – усмехнулся Лионель.

Я думаю, что к этому моменту они уже закончили туалет. Роджер Кривоног никогда не сообщает о таких важных деталях. По всей видимости, из скромности. Он пишет: «На следующее утро они поднялись и отправились в путь» – и разочаровывает читателя, который ожидает описания принца Удо, причесывающегося перед зеркалом.

Итак, они поднялись и отправились… завтракать. Старуха с утра казалась более расположенной к гостям, чем накануне. Особенно приветливо она вела себя по отношению к Удо и за завтраком все подкладывала ему на тарелку самые разнообразные кушанья, словно из каких-то неисчерпаемых запасов. Со стороны это выглядело, будто она его откармливает, по крайней мере, такое впечатление сложилось у Лионеля.

Сразу после завтрака они отправились в дорогу. Удо протянул старухе несколько золотых, но она отказалась.

– Нет уж, нет уж, – бормотала она. – И дня не пройдет, как я получу награду получше. – И она усмехнулась, будто услыхав что-то смешное, чего не слышали ни Удо, ни Лионель.

– Какой чудесный день! – говорил Лионель, когда они ехали лесной дорогой. – Красные крыши, голубое небо, зеленая листва, белая дорога. В воздухе веет приключением. Я сегодня запросто мог бы влюбиться!

– В кого? – подозрительно спросил Удо.

– В кого угодно. Хотя бы в ту старуху.

– Ох, лучше не вспоминай о ней, – содрогнулся Удо.

– Скажи, Лионель, у тебя не было ощущения, что она знает про нас что-то, чего мы сами не знаем, и притом очень смешное?

– Может, мы тоже скоро узнаем. В такое утро хочется смеяться.

– Уж не думаешь ли ты, что у меня нет чувства юмора? Я тоже охотно посмеюсь. И принцессе будет что порассказать. Лионель, – вдруг произнес он торжественно, словно эта мысль только что пришла ему в голову, – я горю нетерпением помочь этой бедной девушке.

– И чтобы показать, как горит нетерпением, он дал коню шпоры и ускакал вперед.

Улыбаясь про себя, Лионель последовал за ним. В полдень они остановились в лесу и перекусили – старуха дала им с собой разной еды. После этого Удо прилег на мягкую моховую кочку и закрыл глаза.

– Так хочется спать, – зевнул он, – я провел бессонную ночь. Давай побудем здесь немного. В конце концов, спешить особенно некуда.

– Лично я, – сказал Лионель, – горю нетерпением помочь этой бедной…

– Я же сказал, что не спал всю ночь, – резко ответил Удо.

– Ладно, спи, а я поеду вперед. Вдруг попадется какой-нибудь дракон. Лионель – победитель драконов! До свидания!

– Только полчасика, – пробормотал Удо.

– Хорошо.

И Лионель ускакал прочь.

Начинать эту главу мне очень больно. К счастью, она довольно коротка. Позже мне придется смириться с положением вещей, и я даже буду склонен подчеркивать их смешную сторону. Но сейчас меня переполняет горе. Чтобы такое случилось с принцем из царствующей фамилии Арабии, молодым человеком выдающихся достоинств! Роджер Кривоног чуть не рыдает. «Эта преступная женщина»… – пишет он, конечно, имея в виду графиню Бельвейн, и дальше разражается настоящей истерикой на целых полторы страницы.

Давайте посмотрим на случившееся более спокойно.

Лионель вернулся с прогулки в том же беззаботном настроении и лениво разлегся на траве, ожидая, пока Удо наконец соберется в дорогу. Об Удо он не думал. Он думал, не найдется ли в Евралии какой-нибудь придворной дамы редкостной красоты или дракона редкостной свирепости. Вот это было бы действительно приключение!

– Лионель, – послышался тихий голосок откуда-то сзади.

– Привет, Удо, ты где? Нам не пора трогаться?

– Мы никуда не едем, – сказал голосок.

– Что случилось? Почему ты прячешься в кустах?

– Я… я неважно себя чувствую!

– Удо, милый, что с тобой? – Лионель вскочил и сделал шаг в направлении кустов.

– Стой! – услышал он пронзительный возглас. – Я повелеваю…

Лионель остановился.

– Воля вашего высочества, – начал он весьма холодно…

Из кустов донеслось явственное всхлипывание.

– Лионель, – раздался наконец очень несчастный голос, – кажется, я сейчас выйду.

Недоумевая, Лионель молча ждал.

– Да, я выхожу, Лионель. Но ты не удивляйся, если: я не очень хорошо выгляжу. Я… я… Лионель… я выхожу… – жалобно сказал Удо и вышел из кустов.

Лионель не знал, что ему делать – плакать или смеяться.

Бедный принц Удо!

Теперь у него была голова и длинные уши кролика, но при этом он каким-то удивительным образом не утерял сходства с настоящим Удо. Грива и хвост – львиные. Что было между гривой и хвостом, не поддается определению. Правда, эта часть тела придавала всему его облику некоторое величие – однако величие такого рода, какое придает человеку каракулевая шуба.

Лионель решил, что надо вести себя как можно более тактично.

– Ах, вот ты где! – воскликнул он весело. – Ну что, поехали?

– Не будь идиотом, Лионель, – сказал Удо, чуть не плача. – Можно подумать, ты не видишь, что у меня хвост.

– Надо же, действительно хвост. Подумать только!

Удо продемонстрировал, что он сам думает по этому поводу, злобно хлеща себя по бокам пресловутым хвостом.

– Сейчас не время для церемоний. Скажи мне, как я выгляжу.

Лионель задумался.

– Совершенно честно, выше высочество?

– Д-да… – сказал Удо нервно.

– Если честно, то ваше высочество выглядит смешно.

– Очень смешно? – мрачно спросил Удо.

– Очень.

Его высочество испустил тяжкий вздох.

– Именно этого я и боялся. Это самое жестокое во всей истории. Будь я львом, в моем положении был бы истинный трагизм и величие. Одинокий, страдающий изгнанник, полный царственного достоинства… – Он немного подумал. – Лионель, тебе приходилось когда-нибудь видеть яка?