Свиньи с энтузиазмом хрюкнули.

Марк не просто так столько времени был советником королевы, и сам, пусть на один день, стал королём. Большинство придворных действительно были хуже свиней. Жрали так же, хрюкали, нажравшись, так же, в грязи валялись так же, но ещё старались друг друга толкнуть, ущипнуть и всячески нагадить, до чего ни одна честная свинья не додумается. Она если и нагадит, то беззлобно, и не на тебя, а рядом.

И благородными животными свиней Марк не так просто назвал. А для самомотивации. Одно дело – он пасёт грязных вонючих хрюшек. Другое дело, он возглавляет стаю благородных животных. Чувствуете разницу? Марк сразу почувствовал. Его согнутая унижением спина распрямилась, высохшая грязь с придворного мундира отлетела, под ней даже пара орденов обнаружилась.

Свиньи, до этого привычно валявшиеся в грязи, медленно, одна за другой поднимались на ноги. Тех, кто лежал отвернувшись, пихали в спины. Тем, кто непонимающее вертел головой, что-то тихо хрюкали в ухо. Постепенно они собрались у забора, глядя на Марка, как ему показалось, преданными глазами. Марк откашлялся и обратился к свиньям с речью.

– Э-э-э… Животные! – начал он. – Я обращаюсь к вам, животные, потому что…

Несколько свиней начали разворачиваться к нему спиной. Парочка легла. Марк пожевал губы.

– Свиньи! – попробовал он начать по-другому. – Гхм, гхм. Свиньи!

Легла уже половина стада. Ещё несколько вернулись к любимому занятию – рыться пятачками в навозе.

Марк сжал кулаки. Его лицо покраснело. Он, опытный царедворец, понимал, что нужно сделать, но заставить себя было непросто. Наконец он собрался с духом.

– Уважаемые свиньи! – ещё раз обратился он к своему стаду тихим сдавленным голосом.

Самый большой боров коротко хрюкнул.

Марк набрал в грудь воздуха.

– Уважаемые свиньи! – крикнул он.

Все свиньи повернулись к нему, те, кто лёг, начали вставать, боров хрюкнул два раза.

– Уважаемые свиньи! – уже уверенным голосом продолжил Марк. – Впрочем, нет, я не прав, что обращаюсь к вам так.

Свиньи вопросительно дёрнули хвостиками.

– Одно слово, из тех, что я сказал, лишнее.

Боров мрачно посмотрел на него исподлобья.

– И это слово – свиньи. Уважаемые, вот как я должен был обратиться к вам с самого начала.

Боров округлил глаза.

– Да, именно так. Отныне никаких свиней. Нет, в самом этом слове нет ничего плохого. Ведь этим словом называли таких прекрасных животных…

Боров хрюкнул.

– Простите, таких прекрасных существ, как вы! Но это слово испоганили. Вы не раз слышали, как эти ваши так называемые хозяева, гномы, обзывали свиньями друг друга. И когда они это делали? Когда поздравляли с днём рождения? Когда признавались в любви?

Свиньи синхронно покачали головами.

– Нет! Когда они хотели назвать кого-то грязным, неопрятным гномом. Разве это справедливо? Разве вы грязные живот… Извините, существа? Это не так!

Свиньи согласно закивали. Комья грязи с их голов посыпались в грязь.

– Поэтому я больше не произнесу этого запачканного слова: свиньи. Отныне вы…

Свиньи замерли.

– Отныне вы представители семейства нежвачных парнокопытных!

Челюсти нежвачных парнокопытных отпали. Самый большой боров от удивления сел на свою толстую задницу. Его глаза медленно наливались кровью. Ещё немного, и он полез бы через забор бить Марку морду.

– Спокойно, спокойно уважаемые! – замахал руками Марк, – это ваше научное название, я всего лишь хотел сказать, что так вас называют учёные, которые, между прочим, не чета этим малообразованным гномам!

Боров захлопнул пасть, но глаза его остались красными.

– А я буду назвать вас так: кабаны! Кабаны – так звали ваших далёких диких предков, которые держали в ужасе окрестные леса. Помните ли вы, что один дикий кабан мог сожрать за один присест троих волков, а ещё четверым – откусить хвосты?

Свиньи радостно захрюкали, подтверждая, что, конечно, помнят, хотя они не помнили ничего дальше вчерашнего корыта с ботвиньей.

– Помните ли вы, что два кабана могли завалить медведя? А три кабана – ещё и не дать ему встать?

Свинячье хрюканье начало переходить в восторженное повизгивание.

– Когда-то вы были хозяевами этого леса, – показал Марк на ближайший сарай, очевидно имея в виду, что доски, из которого он построен, выросли в лесу. – Так негоже вам подчиняться этим жалким гномам, которые только и думают о том, как сделать из вас котлеты! Вперёд, животные, и теперь я не боюсь сказать это слово, потому, что вы – животные, и этим вы должны гордиться!

Когда неистовый визг свиней, видимо, собравшихся немедленно идти валить медведей и не давать им встать, немного затих, Марк смог закончить речь:

– Но нам нельзя спешить. Мы должны тщательно подготовить наше освобождение. Верите ли вы в меня, кабаны?

Боров попытался отдать Марку честь своим парным копытом. Марк улыбнулся.

С тех пор свиньи ходили только по двое. Происходило это так: одна свинья выглядывала из-за угла дома, внимательно осматривала двор, и на полусогнутых, хотя куда уж – и без того коротких – ножках, перебегала к поилке. Настороженно оглядывалась, тихо хрюкала, и двор пересекала вторая свинья, на кончиках своих копытцев. Если бы у них были тёмные очки, они бы их надели.

Гномы смотрели на это с удивлением, но и только: мало ли что глупым тварям в голову придёт.

Беспокоиться стали только тогда, когда свиньи начали маршировать по деревенским улицам в колонну по четыре. Они шли, в ногу, хором хрюкая строевую хрюкалку. Хрю-хрю-хрю-ХРЮ. Хрю-хрю-хрю-ХРЮ. Смотрели строго перед собой. Занимали всю ширину улицы. Марк шагал следом, улыбаясь, посвистывая, помахивая прутиком, как стеком.

– Это они чего у тебя? – спрашивали у него гномы, чеша в затылках.

– Не беспокойтесь, любезные, свинки, которых вы мне поручили пасти, гуляют. От прогулок их мясо становится вкуснее. Стойловое содержание – это вчерашний день, не слышали?

– Неа…, – тянули ошеломлённые гномы.

– Правильно, откуда вам это знать, в вашей деревне.

– Ну да, – соглашались гномы, подавленные городским авторитетом.

Мясо у свиней, может быть, и становилось вкуснее от этих хрюмаршей, только проверить это у гномов не получалось. Когда кто-то заходил в свинарник с большим ножом и намереньем превратить свинью в запас мяса на зиму, его там встречала не одна свинья, а восемь. Они стояли дружно в ряд, оскалившись, опустив морды, рыли копытами землю, и тихо рычали. Оказывается, свиньи умели рычать. Гном, пятясь, выбирался из свинарника, возвращался домой, прятал дрожащими руками большой нож в кухонный шкаф и говорил жене:

– Что-то мне свинины не хочется. Наверное, я разлюбил свинину. Да, до сих пор ел, а прямо сейчас разлюбил. Вот. Я зимой лучше брюкву буду есть.

Жена, конечно, начинала скандалить, ругаться:

– Да я сейчас сама её чик – и всё, раз ты не можешь!

Но стоило ей с ножом в руках шагнуть за дверь, как её встречала свинья, сидевшая на крыльце с мрачной мордой.

– А? – говорила гномиха.

– Рррр! – говорила свинья.

– Да, дорогой, конечно, ты прав, будем есть брюкву, она гораздо полезнее для здоровья, чем свинина, – говорила гномиха, возвращаясь.

Заменить свинину зайчатиной тоже не получилось. Зайцы сбежали из окрестных лесов, когда свиньи начали на них охотиться. Ловить, конечно, не ловили, куда им зайца догнать, но бегали с таким визгом, что зайцы сочли за лучшее перебраться куда-нибудь подальше от этих сумасшедших хрюшек. Впрочем, Марк приказал прекратить охоту, после того, как пять самых храбрых и самых глупых хрюшек нашли медвежью берлогу. Медведь серьёзно пострадал: он не то, что до весны, до следующей осени из берлоги вылезти не мог – так нажрался свининой. А Марк наградил свиней бантиками на хвост за мужество, посмертно, и объявил героями. Но остальным таскаться к медведям запретил, сказал, что свиньи ещё не совсем окабанились, чтобы медведей драть.

Вот в это время в деревне и появилась Клавдия. После провалившейся попытки захвата Москвы Августа определила её в помощницы свинопаса, Марка, то есть.

– Давай, королева бескоронная, ёршик унитазный, поступай в подчинение свиному начальнику. Доверия тебе совсем нет, даже трёхногого поросёнка не дам тебе пасти. Ты его или голодом уморишь, или в статские советники произведёшь, от чего он сам окочурится. Поручить тебе могу только какашки свиные убирать, да и то сомневаюсь, справишься ли. Не начнёшь ли воровать, замок себе из них строить. А? Что ты там булькаешь, не слышу?

Августа легонько стукнула Клавдию по затылку волшебной палочкой. Ну, той самой, метра два длиной. Клавдия зашипела от боли и сказала громче:

– Ладно, ладно! Отстань, надоела.

– Это я тебе надоела? Ох, надо было тебя в пенёк превратить, теперь уже жалею, что ведьму Эмму послушала. Давай, приступай к трудовым обязанностям, осколок империи.