– Помню, – ответил Сахибджан. – Я говорил: все, что найдем, будем делить поровну и есть-пить вместе.

– Тогда давайте все делить.

– Хорошо. Только большую половину добра возьмешь ты, – ответил Сахибджан.

– Нет, мой брат, – возразил Ахмадджан, – и добро и жену – все будем делить поровну.

– А как же жену станем делить? – удивился Сахибджан.

– А вот как. Привяжем ее к чинару, разрубим пополам. Хотите – берите верхнюю половину, хотите – нижнюю.

Ахмадджан привязал царевну к чинару, и только коснулся ее тела острием меча, как царевна закричала – и из ее рта вылетел сгусток крови. Бросив меч на землю, Ахмадджан растоптал сгусток, вернулся к брату и проговорил:

– Брат мой, помните, когда я, приложив к лицу вашей жены кисейный платок, хотел избавить ее вот от этой крови. Это ядовитая слюна дракона. Жена ваша должна была умереть. Теперь ваша жена в безопасности. Пусть и жена ваша и все добро останется с вами. Везите все к своим родителям и порадуйте их. Помните, вы однажды выпустили маленькую рыбку из отцовских сетей. Эта рыбка – я.

Поцеловал Ахмадджан побратима, простился с ним и кинулся в реку. В воде он обернулся рыбкой и уплыл. Долго Сахибджан смотрел, не отрываясь в реку, туда, куда уплыла рыбка, пока вода в том месте, куда нырнула рыбка, не успокоилась. Огорченный Сахибджан приехал с женой в родной кишлак.

Приехали они, а отец и мать его слезами исходили, грустили о пропавшем сыне. Увидели сына, перестали плакать, на радостях сразу помолодели.

Долго рассказывал Сахибджан о своих странствиях.

Старик и старуха радостно обняли невестку, не знали, куда ее усадить.

Сахибджан привез в дом стариков радость, изобилие и счастье. Жил он с женой до глубокой старости. Дети их, когда выросли, тоже отправились странствовать. Но о них, их странствиях можно рассказывать еще очень долго. Оставим все это для другой сказки.

Сказочник Джамил Атаходжиев. Перевел М. Шевердин.

Жил давным-давно один справедливый шах. Звали его Давлят. Шах Давлят старался управлять государством, не нарушая закона. Иногда он говорил себе: «Я столько сделал дел. Интересно, что говорят обо мне мои подданные». Снимал он с себя свои царские одежды, надевал простые и ходил среди народа.

Однажды Давлят шел ночью по улице и в одной лавке услышал чей-то голос. Подошел Давлят поближе, послушал, а затем посмотрел в щель двери. Видит – сидит ткач за станком и работает. В этот момент челнок выскочил из натянутой пряжи и упал на землю.

Ткач сказал:

– Ух! – протянул палку с крючком на конце, подцепил и поднял челнок. Потом он зажал конец нитки из челнока зубами, переложил челнок в правую руку и сказал:

– Пусть придет брат Давлят, – и пропустил челнок через натянутую основу. Челнок проскочил в левую руку. Держа его левой рукой, ткач добавил: – И скажет: «Махамат, если я дам тебе дочь главного визиря, женишься ли ты на ней?»

Потом ткач пропустил челнок в обратную сторону и сказал:

– Женился бы, женился бы, женился бы!

Говоря так, он ткал бязь.

Когда же опять челнок выскочил и упал на землю, ткач опять произнес:

– Ух! – И все повторил, как первый раз.

Шах удивился и вернулся обратно во дворец.

Утром он позвал своих визирей и сказал:

– В таком-то квартале, на такой-то улице живет ткач по имени Махамат. Идите и того ткача вместе с ткацким станком и натянутой основой доставьте сюда.

Визири пошли, перенесли ткацкий станок во дворец и привели к шаху самого ткача Махамата.

Шах собрал придворных и в присутствии их приказал Махамату:

– Установи здесь свой станок и покажи нам, как ты ткешь бязь!

Махамат быстро установил станок, сел на доску перед основой и начал ткать.

Тут шах сказал Махамату:

– Постой! Тки так, как ты ткал вчера ночью.

Махамат испугался, но подумал:

«Приказ шаха подлежит выполнению. Если не выполню, что он приказывает, как бы на мою голову не пала тяжелая вина». Начал он ткать. Челнок выскочил и упал на землю.

Ткач воскликнул: «Ух!»

Зажмурил он глаза и, взяв челнок в правую руку, точно повторил вчерашние слова: – Пусть придет брат Давлят.

Пропустив челнок через основу, ткач проговорил:

– И скажет Давлят: «Эй, Махамат, если я дам тебе дочь главного визиря, женишься ли ты на ней?»

Потом ткач пропустил челнок в обратную сторону и сказал:

– Женился бы, женился бы, женился бы!..

И продолжал ткать бязь. Челнок упал на землю – ткач вздохнул:

– Ух! – поднял с земли челнок и снова повторил те же слова.

Шах спросил у ткача:

– Почему ты так говоришь?

Ткач ответил:

– Если откажетесь от ложки моей крови, то скажу.

Давлят сказал:

– Отказываюсь! Говори!

Ткач начал тогда рассказывать:

– Однажды я шел с базара. Из бани, раскрасневшись, шла одна красавица. Не красавица, а несчастье для сердца. Увидел я ее и разум потерял. Оказывается, это дочь главного визиря. С тех пор все мои мысли с той девушкой. Вот и говорю я те слова, когда я тку. Я ткач-бедняк. Если бы я был богатым, может быть, главный визирь отдал бы за меня дочь.

Из глаз ткача Махамата градом полились слезы.

Тут шах посмотрел на главного визиря и сказал:

– Вы слышали эти слова?

Визирь стоял и молчал.

После этого шах Давлят приказал главному визирю отдать дочь за ткача Махамата и устроил большой пир.

Так ткач достиг своих желаний.

Перевел М. Шевердин.

Жил-был, а может быть, и вовсе не был, но люди говорят, что когда-то в старину в городе Балхе действительно жил очень жестокий царь. Говорят, что такого злого тирана еще не было на свете, своей жестокостью он затмил всех царей, живших в те далекие времена. Царь был очень упрям, ничьих советов не слушал, считал, что только он один все знает, что хотел, то и делал, всегда упрямо стоял на своем. У царя было сорок жен, одна красивее другой, но ни одна из них еще не порадовала его сыном или дочерью. В душе царя накипала злоба. Он придумывал еще более мучительные пытки для народа, срывая на нем свою злость.

У Балхского царя был очень красивый дворец, окруженный прекрасным тенистым садом. Перед дворцом в цветниках пышно цвели всевозможные цветы. Розы разносили аромат по всему саду. Всюду порхали птицы, наполняя сад веселым щебетанием, день и ночь неумолчно раздавались соловьиные трели. Царь часто отдыхал среди цветников, прогуливался по саду и требовал, чтобы везде были чистота и порядок.

Все работы по уходу за цветами и садом выполнял старый слуга. И хоть работал он хорошо, но царь не платил ему и ломаного гроша за труд. В свободное от работы время старик-садовник собирал сухие ветки и продавал их на базаре, добывая таким путем себе кусок хлеба, и этим поддерживал свое жалкое существование.

Однажды, закончив работу в царском саду, садовник пошел в горы собирать хворост. Шел он по дороге, смотрит – на дереве, уцепившись за тонкую веточку, сидит, покачиваясь, только что вылупившийся, еще не оперившийся крошечный птенчик. Жалко стало старику бедного птенчика, снял он его с ветки и осторожно положил за пазуху. Принес его старик домой и стал за ним ухаживать, кормить и поить. Когда птенчик немного подрос и оперился, оказалось, что это птенец попугая. Старик каждый день подолгу возился с ним, сидя перед ним на корточках, произносил отдельные слова и фразы, а потом заставлял его повторять за собой. Учил он его говорить только правду. Жилось попугаю неплохо. Каждый год старик отпускал его в южные страны полетать, попутешествовать.

День ото дня старик становился слабее, спина у него сгорбилась, волосы поседели, зубы повыпадали, тело стало дряблым, а вместе с тем и силы ослабели. Он уже не мог больше собирать хворост и зарабатывать себе на кусок хлеба.

Надумал тогда старик пойти к царю.

«Отнесу я ему в подарок эту птицу, – рассуждал он, – может быть, царь сжалится надо мной и даст мне что-нибудь на прожитье, так не оставит. Ведь я же работал садовником всю жизнь на него, да и попугай что-нибудь да стоит. Не отпустит же царь меня с пустыми руками».

Взял старик попугая, пришел во дворец и остановился перед царем. Царю очень понравился попугай, и он решил выманить его у старика.

– Что ты пришел с этой птицей? Где ты ее взял? – спросил царь.

Садовник согнулся в три погибели, приветствовал своего повелителя, а потом ответил:

– Я нашел эту птицу давно, когда ходил в горы собирать дрова. Тогда она была маленьким птенчиком. Я ухаживал за ней, кормил, поил, вырастил и научил говорить. А теперь я уже стар, работать не могу, сил нет, вот я и принес ее вам, может быть, вы дадите мне за нее хоть немножко денег.