Но Алиса и не думала возражать.
— Образование мы получили самое хорошее, — продолжал Под-Котик. — И немудрено — ведь мы ходили в школу каждый день…
— Я тоже ходила в школу каждый день, — сказала Алиса. — Ничего особенного в этом нет.
— А дополнительно тебя чему-нибудь учили? — спросил Под-Котик с тревогой.
— Да, — ответила Алиса. — Музыке и французскому.
— А стирке? — быстро сказал Под-Котик.
— Нет, конечно, — с негодованием отвечала Алиса.
— Ну, значит, школа у тебя была неважная, — произнес с облегчением Под-Котик. — А у нас в школе к счету всегда приписывали: «Плата за французский, музыку и стирку дополнительно».
— Зачем вам стирка? — спросила Алиса. — Ведь вы жили на дне морском.
— Все равно я не мог заниматься стиркой, — вздохнул Под-Котик. — Мне она была не по карману. Я изучал только обязательные предметы.
— Какие? — спросила Алиса.
— Сначала мы, как полагается, Чихали и Пищали, — отвечал Под-Котик. — А потом принялись за четыре действия Арифметики: Скольжение, Причитание, Умиление и Изнеможение.
— Я о «Причитании» никогда не слыхала, — рискнула заметить Алиса.
— Никогда не слыхала о «Причитании»! — воскликнул Грифон, воздевая лапы к небу. — Что такое «читать», надеюсь, ты знаешь?
— Да, — отвечала Алиса неуверенно, — смотреть, что написано в книжке и… читать.
— Ну да, — сказал Грифон, — и если ты при этом не знаешь, что такое «причитать», значит, ты совсем дурочка.
У Алисы пропала всякая охота выяснять, что такое «Причитание», она повернулась к Под-Котику и спросила:
— А что еще вы учили?
— Были у нас еще Рифы — Древней Греции и Древнего Рима, Грязнописание и Мать-и-мачеха. И еще Мимические опыты; мимиком у нас был старый угорь, он приходил раз в неделю. Он же учил нас Триконометрии, Физиономии…
— Физиономии? — переспросила Алиса.
— Я тебе этого показать не смогу, — отвечал Под-Котик. — Стар я уже для этого. А Грифон ею не занимался.
— Времени у меня не было, — подтвердил Грифон. — Зато я получил классическое образование.
— Как это? — спросила Алиса.
— А вот как, — отвечал Грифон. — Мы с моим учителем, крабом-старичком, уходили на улицу и целый день играли в классики. Какой был учитель!
— Настоящий классик! — со вздохом сказал Под-Котик. — Но я к нему не попал… Говорят, он учил Латуни, Драматике и Мексике…
— Это уж точно, — согласился Грифон.
И оба повесили головы и вздохнули.
— А долго у вас шли занятия? — спросила Алиса, торопясь перевести разговор.
— Это зависело от нас, — отвечал Под-Котик. — Как все займем, так и кончим.
— Займете? — удивилась Алиса.
— Занятия почему так называются? — пояснил Грифон. — Потому что на занятиях мы у нашего учителя ум занимаем… А как все займем и ничего ему не оставим, тут же и кончим. В таких случаях говорят: «Ему ума не занимать»… Поняла?
Это было настолько ново для Алисы, что она невольно задумалась.
— А что же тогда с учителем происходит? — спросила она немного спустя.
— Может, хватит про уроки, — вмешался решительно Грифон. — Расскажи-ка ей про наши игры…
X. Морская кадриль
Под-Котик глубоко вздохнул и вытер глаза. Он взглянул на Алису — видно, хотел что-то сказать, но его душили рыдания.
— Ну, прямо словно кость у него в горле застряла, — сказал Грифон, подождав немного.
И принялся трясти Под-Котика и бить его по спине. Наконец, Под-Котик обрел голос и, обливаясь слезами, заговорил:
— Ты, верно, не живала подолгу на дне морском…
— Не жила, — сказала Алиса.
— И, должно быть, никогда не видала живого омара…
— Зато я его пробова… — начала Алиса, но спохватилась и покачала головой. — Нет, не видала.
— Значит, ты не имеешь понятия, как приятно танцевать морскую кадриль с омарами.
— Нет, не имею, — вздохнула Алиса. — А что это за танец?
— Прежде всего, — начал Грифон, — все выстраиваются в ряд на морском берегу…
— В два ряда! — закричал Под-Котик. — Тюлени, лососи, морские черепахи и все остальные. И как только очистишь берег от медуз…
— А это не так-то просто, — вставил Грифон.
— Делаешь сначала два шага вперед… — продолжал Под-Котик.
— Взяв за ручку омара! — закричал Грифон.
— Конечно, — подтвердил Под-Котик. — Делаешь два прохода вперед, кидаешься на партнеров…
— Меняешь омаров — и возвращаешься назад тем же порядком, — закончил Грифон.
— А потом, — продолжал Под-Котик, — швыряешь…
— Омаров! — крикнул Грифон, подпрыгивая в воздух.
— Подальше в море…
— Плывешь за ними! — радостно завопил Грифон.
— Кувыркаешься разок в море! — воскликнул Под-Котик и прошелся колесом по песку.
— Снова меняешь омаров! — вопил во весь голос Грифон.
— И возвращаешься на берег! Вот и вся первая фигура, — сказал Под-Котик внезапно упавшим голосом. И два друга, только что, как безумные, прыгавшие по песку, загрустили, сели и с тоской взглянули на Алису.
— Это, должно быть, очень красивый танец, — робко заметила Алиса.
— Хочешь посмотреть? — спросил Под-Котик.
— Очень, — сказала Алиса.
— Вставай, — приказал Грифону Под-Котик. — Покажем ей первую фигуру. Ничего, что тут нет омаров… Мы и без них обойдемся. Кто будет петь?
— Пой ты, — сказал Грифон. — Я не помню слов.
И они важно заплясали вокруг Алисы, размахивая в такт головами и не замечая, что то и дело наступают ей на ноги. Под-Котик затянул грустную песню.
Говорит треска улитке: «Побыстрей, дружок, иди!
Мне на хвост дельфин наступит — он плетется позади.
Видишь, крабы, черепахи мчатся к морю мимо нас.
Нынче бал у нас на взморье, ты пойдешь ли с нами в пляс?
Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты пуститься с нами в пляс?
Ты не знаешь, как приятно, как занятно быть треской.
Если нас забросят в море и умчит нас вал морской!»
«Ох! — улитка пропищала. — Далеко забросят нас!
Не хочу я, не могу я, не хочу я с вами в пляс.
Не могу я, не хочу я, не могу пуститься в пляс!»
«Ах, что такое далеко? — ответила треска. —
Где далеко от Англии, там Франция близка.
За много миль от берегов есть берега опять.
Не робей, моя улитка, и пойдем со мной плясать.
Хочешь, можешь, можешь, хочешь ты со мной пойти плясать?
Можешь, хочешь, хочешь, можешь ты пойти со мной плясать?»
— Большое спасибо, — сказала Алиса, радуясь, что танец, наконец, кончился. — Очень интересно было посмотреть. А песня про треску мне очень понравилась! Такая забавная…
— Кстати, о треске, — начал Под-Котик. — Ты, конечно, ее видала?
— Да — сказала Алиса. — Она иногда бывала у нас на обед.
Она испуганно замолчала, но Под-Котик не смутился.
— Не знаю, что ты хочешь этим сказать, — заметил Под-Котик, — но раз вы так часто встречались, ты, конечно, знаешь, как она выглядит…
— Да, кажется, знаю, — сказала задумчиво Алиса. — Хвост во рту, и вся в сухарях.
— Насчет сухарей ты ошибаешься, — возразил Под-Котик, — сухари все равно смылись бы в море… Ну а хвост у нее, правда, во рту. Дело в том, что…
Тут Под-Котик широко зевнул и закрыл глаза.
— Объясни ей про хвост, — сказал он Грифону.
— Дело в том, — сказал Грифон, — что она очень любит танцевать с омарами. Вот они и швыряют ее в море. Вот она и летит далеко-далеко. Вот хвост у нее и застревает во рту — да так крепко, что не вытащишь. Все.
— Спасибо, — сказала Алиса. — Это очень интересно. Я ничего этого о треске не знала.
— Если хочешь, — сказал Грифон, — я тебе много еще могу про треску рассказать! Знаешь, почему ее называют треской?
— Я никогда об этом не думала, — ответила Алиса. — Почему?
— Треску много, — сказал значительно Грифон.
Алиса растерялась.
— Много треску? — переспросила она с недоумением.
— Ну да, — подтвердил Грифон. — Рыба она так себе, толку от нее мало, а треску много.
Алиса молчала и только смотрела на Грифона широко раскрытыми глазами.
— Очень любит поговорить, — продолжал Грифон. — Как начнет трещать, хоть вон беги. И друзей себе таких же подобрала. Ходит к ней один старичок Судачок. С утра до ночи судачат! А еще Щука забегает — так она всех щучит. Бывает и Сом — этот во всем сомневается … А как соберутся все вместе, такой подымут шум, что голова кругом идет… Белугу знаешь?