Дети хором отозвались, что не стоит даже и говорить об этом.

– А теперь, – сказал Питер, – если ты действительно решился поверить в нас…

– О да, – воскликнул гном.

– Тогда совершенно ясно, что мы должны делать. Мы должны сейчас же присоединиться к королю Каспиану.

– Чем скорее, тем лучше. Моя глупость уже отняла у нас целый час.

– Если идти тем путем, которым шел ты, это займет два дня, во всяком случае у нас. Мы не можем идти день и ночь как вы, гномы, – Питер повернулся к остальным. – Очевидно, то, что Трам называет курганом Аслана, это сам Каменный Стол. Вы помните, что оттуда полдня (или немного меньше) пути до брода у Беруны…

– До моста у Беруны, – вставил Трам.

– Там не было моста в наше время, – объяснил Питер. – И от Беруны до Кэр-Паравела еще день с лишним. Если мы не торопились, то обычно возвращались к чаю на второй день. Если идти быстро, то, может быть, мы придем за полтора дня.

– Не забывайте, что все заросло лесом, – сказал Трам, – и придется прятаться от врагов.

– Послушайте, – вступил в разговор Эдмунд, – а зачем нам идти тем путем, каким шел наш Дорогой Маленький Друг?

– Если вы хорошо относитесь ко мне, не надо больше об этом, ваше величество, – попросил гном.

– Отлично, можно я буду говорить «наш Д.М.Д.»?

– Эдмунд, – сказала Сьюзен, – не дразни его.

– Не беспокойся, девица, – я хотел сказать, ваше величество, – усмехнулся Трам. – От насмешки волдыря не будет. (С тех пор они часто называли его Д.М.Д., пока не забыли окончательно, что это значило).

– Как я говорил, – продолжал Эдмунд, – нам не обязательно идти тем же путем. Почему бы не проплыть на юг до Зеркального залива? Это сильно приблизит нас к Каменному Столу, а у моря мы будем в безопасности. Если мы отправимся сейчас же, то попадем в залив до темноты, поспим несколько часов и ранним утром будем с Каспианом.

– Важно знать побережье, – сказал Трам, – никто из нас ничего не знает о Зеркальном заливе.

– А что мы будем есть? – спросила Сьюзен.

– Нужно взять с собой яблок, – предложила Люси. – И давайте что-нибудь делать. Мы тут уже два дня, а еще ничего не сделали.

– Почему бы снова не использовать мою шляпу как корзину для рыбы? – добавил Эдмунд.

Они связали один из плащей как мешок и набили его яблоками. Затем хорошенько напились из колодца (ведь до того, как они пристанут к берегу, неоткуда будет взять пресную воду) и отправились к лодке. Детям жаль было оставлять Кэр-Паравел. Хоть он и был в развалинах, они все равно чувствовали себя там как дома.

– Д.М.Д. лучше сесть к рулю, – сказал Питер, – Эд и я возьмемся за весла. Подождите минутку. Лучше снять кольчуги – будет достаточно жарко. Девочки пусть сядут на нос и указывают Д.М.Д. направление. Пока мы не пройдем остров, держите курс в море.

Вскоре – зеленый лесистый берег острова был уже далеко позади, очертания маленьких бухт и мысов сгладились, а лодка поднималась и опускалась на тихой ряби. Море окружало их и вдали казалось голубым, а вокруг них зеленело и вспенивалось. Пахло солью, было очень тихо, раздавался только шум воды, бьющейся о борта лодки, да плеск весел и скрип уключин. Солнце грело все сильней.

Люси и Сьюзен сидели на носу лодки, пытались достать руками до воды, чувствовали себя превосходно и видели дно моря, устланное чистым бледным песком с редкими пятнами пурпурных водорослей.

– Как в старые времена, – проговорила Люси. – Ты помнишь наши путешествия в Теревинфию и Гальму, к Семи Островам и к Одиноким Островам?

– Конечно, помню, – ответила Сьюзен, – и наш корабль «Кристалл» с головой лебедя на носу и резными крыльями по бокам палубы.

– И шелковые паруса, и огромные фонари на корме.

– И пиры на полуюте, и музыкантов.

– А ты помнишь, как музыканты поднялись на мачту и играли на флейтах так, что казалось, будто музыка звучит прямо с неба?

Потом Сьюзен взяла у Эдмунда весло, а он сел рядом с Люси. Они уже прошли остров и держались ближе к берегу, все такому же лесистому и пустынному. Они старались не вспоминать то время, когда не было лесов, дул легкий ветерок, а вокруг были друзья.

– Уф, до чего же изнурительная работа, – сказал Питер.

– Можно я погребу немного? – спросила Люси.

– Весла слишком велики для тебя, – коротко ответил Питер (не потому, что злился, просто у него не хватало дыхания для разговоров).

Сьюзен и мальчики устали грести еще задолго до того, как обогнули последний мыс и попали в Зеркальный залив. У Люси от солнца и блеска воды болела голова. Даже Трам мечтал о конце путешествия. Скамья, на которой он сидел у руля была предназначена для людей, а не для гномов, ноги его не доставали до днища лодки: всякий знает, как это неудобно. И чем больше они уставали, тем больше падали духом. Сначала дети думали только о том, как добраться до Каспиана. Потом стали размышлять о том, что будут делать, когда найдут его и удастся ли с помощью гномов и лесных жителей нанести поражение армии взрослых людей.

Начало темнеть, а они все еще медленно продвигались по изгибам Зеркального залива. Берега сближались, деревья нависали над их головами, сгущались сумерки. Стало очень тихо – все звуки моря умерли позади них. Было слышно даже журчание маленьких ручейков, впадающих в залив.

Наконец они пристали к берегу. Все слишком устали, чтобы разжигать костер, и предпочли есть на ужин яблоки (они понимали, что не скоро захотят их снова), чем пытаться поохотиться. Молча пожевав яблоки, они зарылись в мох и опавшие листья между четырьмя огромными буками.

Все, кроме Люси, тут же заснули. Люси, уставшая куда меньше остальных, никак не могла устроиться поудобнее. К тому же она забыла, как храпят гномы. Она знала, что если не пытаться заснуть, то заснешь быстрее, поэтому открыла глаза. Сквозь просветы в ветвях были видны вода в заливе и небо над ней. Люси с радостью узнавала нарнийские звезды (она знала их лучше, чем звезды нашего мира – ведь нарнийская королева может ложиться спать позже, чем английская девочка). С того места, где она лежала, ей были видны три летних созвездия – Корабль, Молот и Леопард. «Старый дружище Леопард», – радостно пробормотала она.

Вместо того, чтобы задремать, она окончательно проснулась – это было странное, ночное, сонное бодрствование. Залив светился все ярче – вышла луна, но за деревьями ее не было видно. Люси почувствовала, что лес проснулся вместе с ней. Сама не зная почему, она быстро встала и отошла от лагеря.

– Как чудесно, – сказала она себе. Было прохладно и свежо, вокруг пахло чем-то удивительно приятным. Поблизости послышалась первая трель соловья, он начал петь, остановился, снова запел. Впереди было еще свежее. Она пошла и вышла туда, где деревья росли реже, повсюду были пятна и лужи лунного света, но свет и тень так смешались, что она ничего не могла разглядеть. В этот момент соловей, закончив, наконец, распеваться, разразился великолепной трелью.

Глаза Люси привыкли к свету, и она смогла разглядеть деревья рядом с собой. И страстная мечта о тех днях, когда деревья разговаривали, охватила ее. Она знала, как бы заговорили деревья, если бы она смогла их разбудить, и помнила, на каких людей они были похожи. Люси посмотрела на серебристую березу: у нее был мягкий льющийся голос, и она походила на стройную девушку, с развевающимися вокруг лица волосами. Она взглянула на дуб: это был высохший, но крепкий старик с курчавой бородой и бородавками на лице и руках (из них тоже росли волосы), но лучше всех было буковое дерево, под которым она стояла: это была грациозная богиня, спокойная и величественная, госпожа леса.

– Деревья, деревья, деревья, – начала Люси (хотя вовсе не собиралась говорить). – Проснитесь, деревья, проснитесь. Разве вы не помните? Разве вы не помните меня?Дриады и нимфы, придите, придите ко мне!

Хотя не было ни дуновения ветерка, они зашелестели, и шум листвы был похож на слова. Соловей перестал петь, как будто что-то услышал. Люси показалось, что она вот-вот поймет то, что пытаются сказать деревья. Но ничего не произошло. Шелест умер, соловей запел снова. Лес опять выглядел как обычно. Люси знала (так бывает, когда стараешься вспомнить имя и почти вспоминаешь, но оно исчезает раньше, чем ты его произнесешь), что она в чем-то ошиблась: то ли заговорила с деревьями на секунду раньше, то ли на секунду позже; не сказала какого-то важного слова, или что-то сказала неправильно.

Внезапно она почувствовала, что очень устала. Вернувшись назад в лагерь, она втиснулась между Сьюзен и Питером и тут же заснула.

Утро было холодным и безрадостным. В лесу царили серые сумерки (солнце еще не встало), тело ломило, все были грязные.

– Яблоки, хей-хо, – сказал Трам с печальной усмешкой. – Я должен заметить вам, древние короли и королевы, что вы не слишком хорошо кормите своих подданных!