И вот, очнувшись, я увидела, что нахожусь здесь, в этом подземелье, в стеклянном гробу. Злой чернокнижник явился снова и сказал, что он обратил моего брата в оленя, а мой замок и всё, что в нём находилось, он сделал крошечным и запер его в стеклянный ящик, а моих слуг обратил в дым и загнал их в стеклянные бутылки. Если я теперь соглашусь стать его возлюбленной, он легко сможет вернуть всё опять в прежний вид: стоит ему только открыть сосуды, и всё сделается таким, как и было. Я ничего не сказала ему в ответ, как и в первый раз. Он исчез и оставил меня лежать в подземелье, где я впала в глубокий сон. Среди видений, проносившихся у меня в душе, был и радостный образ, меня утешавший: будто явился юноша и меня освободил; и вот я открыла сейчас глаза, я вижу тебя – и понимаю, что сон мой исполнился». – Помоги мне выполнить то, что виделось мне во сне. Нам надо тотчас поднять стеклянный ящик, в котором находится мой замок, и поставить его на этот широкий камень.

И как только камень был нагружен, он поднялся вместе с девушкой и юношей наверх и попал через люк в потолке в верхний зал, откуда им легко уже было выбраться на свободу. Подняла девушка крышку стеклянного ящика – и было удивительно видеть, как замок, дома́ и надворные здания стали всё увеличиваться и с необыкновенной быстротой выросли до своих настоящих размеров. Потом девушка и юноша вернулись назад в подземную пещеру и велели камню подняться наверх вместе с наполненными дымом бутылями. Только девушка их открыла, как вырвался оттуда голубой дым и обратился в живых людей, и девушка в них узнала своих слуг и людей. Ещё больше обрадовалась она, когда её брат, который убил старика-волшебника в образе чёрного быка, вдруг вышел из лесу опять в человечьем обличье; и в этот же день девушка дала у алтаря свою руку счастливому портному, как это она и обещала».

Был Гейнц лентяй, и хотя вся его работа состояла в том, чтоб гонять свою козу на пастбище, но всё-таки, возвращаясь под вечер домой, он тяжело вздыхал после дневного труда.

– Это, по правде сказать, тяжёлое бремя, – говорил он, – и утомительное занятие – из года в год до самой поздней осени гонять козу на поле. Если б по крайней мере можно было при этом полежать да поспать! Но где там! Надо поглядывать, чтоб коза не попортила молодых деревьев, чтоб не забралась через изгородь в сад или вовсе не убежала. Как тут можно быть спокойным и радоваться жизни?

Он уселся, собрался с мыслями и начал раздумывать, как бы ему освободиться от подобной обузы. Его размышления долго ни к чему не приводили, но вдруг он будто прозрел.

– Я знаю, что делать! – воскликнул он. – Женюсь-ка я на толстой Трине, – у той тоже есть коза, она сможет гонять на пастбище мою козу вместе со своей, и уж тогда не надо мне будет больше мучиться.

Вот Гейнц поднялся, потянулся, чтоб привести в движение своё утомлённое тело, перешёл наискосок дорогу – и идти-то дальше было не надо, тут ведь и жили родители толстой Трины, – и вот начал он свататься за их трудолюбивую и добродетельную дочку. Родители не стали раздумывать. «Ровня с ровней сходится», – подумали и согласились. Вот сделалась толстая Трина женой Гейнца и стала гонять на пастбище обеих коз. Наступили для Гейнца весёлые дни, не надо было ему теперь отдыхать от какой бы то ни было работы, разве что только от своей собственной лени. Бывало, иной раз выходил он вместе с женой на поле и говорил: «Вот как пройдёшься, только тогда и становится для меня покой ещё слаще».

Но и толстая Трина была не менее его ленива.

– Милый Гейнц, – сказала она однажды, – зачем нам без всякой на то нужды делать жизнь себе горестной и портить себе лучшие молодые годы? Не лучше ли будет отдать нам наших коз, которые каждое утро своим блеяньем мешают нам спать, нашему соседу, а он даст нам за них улей с пчёлами. Поставим мы улей на солнце за домом и не надо нам будет об улье заботиться. Пчёл ведь пасти не надо, на поле их не гоняют: они вылетают и сами находят дорогу домой и мёд собирают, при этом нам не надо будет ни о чём заботиться.

– Ты рассуждаешь, как умная хозяйка, – ответил Гейнц, – давай выполним твоё предложение немедля; кроме того, мёд вкусней да и питательней козьего молока и его можно дольше хранить.

Сосед дал охотно за двух коз пчелиный улей. Пчёлы вылетали и влетали неустанно с раннего утра до позднего вечера и наполнили улей прекраснейшим мёдом, и вот осенью Гейнц мог собрать целый кувшин мёду.

Они поставили этот кувшин на полку, что была прибита на стене в их спальне, а так как они опасались, что кувшин могут украсть или что в него заберутся мыши, то принесла Трина толстую ореховую палку и положила её у кровати, чтоб не надо было понапрасну вставать, а можно было бы достать её рукой и прогнать, в случае чего, непрошеных гостей, не подымаясь с кровати.

Ленивый Гейнц неохотно покидал постель раньше полудня: «Кто рано встаёт, – говорил он, – тот своё добро не бережёт».

Однажды утром, когда уже совсем рассвело, он лежал ещё на перине, отдыхая от долгого сна, и сказал своей жене:

– Женщины, они любят сладкое. Ты вот лакомишься мёдом, а было б куда лучше купить за него гуся с молодым гусеночком.

– Но уж никак не раньше, чем родится у нас ребёнок, который их мог бы пасти, – ответила Трина. – Зачем мне мучиться с молодыми гусями и попусту тратить на это силы?

– А ты думаешь, что мальчик будет пасти гусей? В нынешнее время дети совсем не слушаются, они делают что хотят, почитают себя умнее родителей, – вот так же, как тот работник, который должен был искать корову, а вместо того гонялся за тремя чёрными дроздами.

– О, – ответила Трина, – если мальчик не будет меня слушаться, я возьму палку и отчешу ему спину, и уж как следует, без счёту. Смотри, Гейнц, – крикнула она и в увлечении схватила палку, которой она собиралась мышей гонять, – смотри, вот как я его отколочу!

Она замахнулась палкой, но, по несчастью, угодила прямо в кувшин с мёдом, что стоял над кроватью. Стукнулся кувшин об стену, и посыпались на пол черепки, и прекрасный мёд разлился по полу.

– Ну вот, и лежит теперь гусь с молодым гусеночком, – сказал Гейнц, – незачем нам его и пасти. Но счастье ещё, что не упал кувшин на голову, у нас есть все основанья быть своей судьбой довольными.

А так как он заметил в черепке ещё немного мёду, то достал его рукой и считал при этом себя совершенно довольным.

– Жена, давай-ка полакомимся с тобою остаточком, а потом, после пережитого нами испуга, маленько отдохнём. Ну, что с того, что мы встанем немного позже, чем всегда, день-то ведь какой длинный!

– Да, – ответила Трина, – мы-то уж всегда успеем. Знаешь, пригласили однажды на свадьбу улитку, собралась она в путь-дорогу, а попала как раз на крестины. Натолкнулась она перед домом на забор и сказала: «Спешить-то никак не годится».

Жил-был когда-то король, а где он правил и как его звали, о том не знает никто. У короля сыновей не было, а была одна только дочь, но она всё болела, и ни один из докторов не мог её вылечить. Но королю было предсказано, что дочь его выздоровеет, если съест яблочко.

Тогда объявил король по всей земле, что кто принесёт ей такое яблоко, от которого она выздоровеет, тот на ней и женится и королевство унаследует. Прослышал об этом один крестьянин; было у него трое сыновей, и говорит он старшему:

– Ступай в сад, набери полную корзину красивых яблок с красными крапинками и отнеси их к королевскому двору. Может, королевна и выздоровеет, когда их отведает, и женишься ты на ней, и королём сделаешься.

Парень на это согласился, и вот двинулся он в путь-дорогу пешком. Прошёл он некоторое время, и повстречался ему по дороге маленький человечек и спросил у него, что несёт он в корзине. А Улэ – так звали парня – ответил:

– Несу лягушат.

И говорит ему человечек на это:

– Ну, пускай оно так и будет! – и пошёл себе дальше.

Подошёл Улэ к королевскому замку и велел о себе доложить, что принёс он такие, мол, яблоки, что королевна, поев их, враз выздоровеет. Король сильно этому обрадовался, велел парня позвать к себе, но – о, ужас! – только открыли корзину, – и вместо яблок стали из неё выскакивать лягушата. Очень король разозлился и велел за это прогнать парня. Воротился старший сын назад к своему отцу и рассказал всё, как было.

Посылает тогда старик среднего сына, которого звали Земэ, – но и с этим случилось то же, что и со старшим. Повстречался и ему по дороге тот самый человечек и спросил его тоже, что несёт он в корзине; и говорит Земэ:

– Свиную щетину.

И сказал человечек:

– Пускай оно так и будет!

Подошёл парень к королевскому замку и объявил, что у него такие, мол, яблоки, что только отведает их королевна, то враз и выздоровеет; но у замка ему сказали, что им больше яблок не надо, приходил-де какой-то уже с яблоками, но тот дураком оказался. Но парень настаивал, что у него и вправду яблоки настоящие, какие надо. Ему, наконец, поверили и привели к королю. Открыли корзину, глядь – а там всего лишь свиная щетина. Страшно разгневался король и велел прогнать парня плетью из замка. Пришёл он к отцу и всё рассказал, что с ним было. Услыхал о том младший сын – его звали всегда глупым Гансом – и начал просить у отца дозволить и ему тоже отнести яблоки в замок.