— Господи! — воскликнул Кот, привстав от любопытства. — Розовый Котенок? Из стекла?

— Нет, из плоти и крови.

— А, тогда это неинтересно. У меня у самого розовые мозги.

— А котенок Дороти весь розовый, только глаза у него голубые. Зовут его Эврика. Всеобщий любимец в королевском дворце, — сообщил Косматый и зевнул.

Стеклянный Кот был явно недоволен.

— Что же, по-вашему, выходит, простой котенок красивее меня?

— Не знаю. Кому что нравится, — снова зевнув, отвечал Косматый. — Но могу дать совет. Подружись с Эврикой, и хорошее отношение во дворце тебе обеспечено. Ну а если он тебя невзлюбит, смотри!..

— Неужели кто-то во дворце способен разбить Стеклянного Кота?

— Всякое может случиться. Мой тебе совет — тихо мурлыкай и больше помалкивай. А теперь я хочу спать.

Промах так старательно обдумывал совет Косматого, что его розовые шарики-мозги крутились долго после того, как все остальные заснули.

Проснувшись пораньше, путники снова зашагали по дороге из желтого кирпича к Изумрудному Городу.

Местность, по которой они шли, была по-прежнему безлюдной. Вокруг были сплошные скалы и редко-редко попадались отдельные кусты или деревья. Оджо обратил внимание на одно такое дерево, потому что у него была красивая крона и длинные шелковистые листья. Ему хотелось понять, растут ли на нем плоды или прекрасные цветы.

Внезапно до него дошло, что он разглядывает его долго — добрых пять минут, а дерево по-прежнему находится перед ним, хотя Оджо продолжал шагать по дороге. Тогда он остановился. К его великому изумлению, дерево, как весь окружающий пейзаж, продолжали двигаться вместе с его спутниками, удаляясь от него все дальше и дальше.

Оджо так громко вскрикнул от удивления, что Косматый, услышав крик, тоже остановился. Вскоре и остальные последовали его примеру и вернулись к стоявшему неподвижно Оджо.

— Что стряслось? — спросил Косматый.

— Мы шагаем, шагаем, но все равно остаемся на месте. А теперь, когда мы остановились, мы и вовсе движемся назад. Посмотрите на тот камень!

Лоскутушка поглядела себе под ноги и сказала:

— Желтые кирпичи стоят на месте.

— Зато дорога движется, — возразил Оджо.

— Верно, — согласился Косматый. — Она на такое способна, но я задумался и забыл, где мы сейчас.

— Она отправит нас туда, откуда мы начали путь! — взволнованно воскликнул Оджо.

— Нет, — возразил Косматый. — Я знаю, как справиться с дорогой. Я бывал в этих краях. Повернитесь и идите назад.

— И что толку? — недоверчиво спросил Стеклянный Кот.

— Делайте, как я сказал, и все поймете, — отозвался Косматый.

Путники развернулись и зашагали в обратном направлении. Вскоре Оджо заметил, что они оставили позади то дерево, что привлекло его внимание.

— И долго нам так шагать? — спросила Лоскутушка, которая то и дело спотыкалась, падала и первая же смеялась над своими неудачами.

— Еще немного, — уверил ее Косматый.

Через несколько минут он велел отряду развернуться и идти вперед. Они послушались и почувствовали, что ступают по твердой земле.

— Дело сделано, — провозгласил Косматый. — Немножко надоедает идти задом наперед, но что поделаешь. Только так можно преодолеть эту часть пути. Тут дорога начинает фокусничать и тащит назад того, кто на нее ступает.

С удвоенной энергией они зашагали по желтым кирпичам, и вскоре дорога привела их к небольшому холму. Теперь по обе ее стороны поднимались почти отвесные склоны. Они шли, болтая как ни в чем не бывало, но вдруг Косматый схватил одной рукой Оджо, другой Лоскутушку и крикнул:

— Стойте!

— Что случилось? — удивился Стеклянный Кот.

— Глядите! — сказал Косматый, указывая пальцем вперед.

Посредине дороги лежал неподвижно какой-то предмет, весь покрытый острыми и длинными, как стрелы, иголками. Туловище создания напоминало бочонок, но длинные иголки делали его раза в четыре больше.

— Ну и что? — спросила Лоскутушка.

— А то, что это Чиз, который хозяйничает в этих местах.

— Чиз? Кто он такой?

— По-моему, просто дикобраз-переросток, но в Стране Оз его считают злым духом. Он отличается от обычного дикобраза тем, что умеет стрелять иголками. В этом-то и состоит его опасность. Если мы подойдем ближе, он даст иголочный залп и может нас сильно поранить.

— Тогда зачем нам подходить близко? — удивилась Лоскутушка.

— А я его не боюсь, — сказал Вузи. — Этот Чиз, наверное, трусоват, и, если я издам свой страшный, жуткий рык, он испугается до потери сознания.

— Ты умеешь рычать? — спросил Косматый.

— Да, и это самое страшное, на что я способен, — сказал Вузи не без гордости. — Мой рык может посрамить землетрясение и выставить на посмешище гром. Если я как следует рявкну, этот ваш Чиз решит, что мир раскололся пополам и обломки стукнулись о солнце и луну. А потом он задаст стрекача.

— Ты нам окажешь большую услугу, — сказал Косматый. — Давай рычи!

— Но мой жуткий рык может испугать и вас, а если у вас неважно с сердцем, это может плохо кончиться.

— Так-то оно так, но придется рискнуть, — сказал Косматый. — Мы-то, по крайней мере, предупреждены, но Чиза твой рык застанет врасплох, и он струхнет.

Вузи, все еще колеблясь, сказал:

— Вы мне нравитесь, и я не хочу вас пугать.

— Рычи! — сказал Оджо.

— А вдруг вы оглохнете?

— Даже если такое случится, мы не обидимся на тебя.

— Ну ладно, — решительно произнес Вузи и сделал шаг вперед. Он оглянулся и спросил: — Вы готовы?

— Готовы! — хором отвечал отряд.

— Тогда заткните уши и возьмите себя в руки. Итак… — Вузи повернулся к Чизу, широко раскрыл рот и пискнул:

— Уи-и-и!

— Ты давай рычи, а не пищи, — велела Лоскутушка.

— Так я рычал! — удивленно отозвался Вузи.

— Это ты называешь рыком?! — воскликнула девушка.

— Это самый жуткий, страшный, невероятный рык, что когда-либо раздавался под этими небесами, на суше и на море! — запротестовал Вузи. — Как это вы так хорошо его выдержали? Неужели земля не затряслась у вас под ногами? Чиз, наверное, напугался до смерти.

Косматый весело расхохотался.

— Бедняга Вузи! — воскликнул он. — Твой рык не испугает и мухи!

Вузи был явно смущен и удивлен. Он опустил голову в печали и досаде, но вскоре сказал с новой уверенностью:

— Но мои глаза могут метать огонь. И неплохой огонь. Его хватило, чтобы поджечь забор.

— Верно, — подтвердила Лоскутушка. — Я видела это собственными глазами. Но твой душераздирающий рык похож на жужжание жука или на сопение Оджо, когда он спит.

— Может, я заблуждался насчет моего рыка… — кротко согласился Вузи. — Мне-то он казался страшным и грозным, но, похоже, это оттого, что он раздавался у самых моих ушей.

— Не беда, — утешительно заметил Оджо. — Ты зато умеешь метать огонь из глаз. Мало кто на такое способен.

Пока они стояли и думали, что предпринять, Чиз проснулся. И внезапно воздух почернел от стрел-иголок, полетевших в сторону отряда, — так их было много. Лоскутушка поняла, что они подошли слишком близко, и поспешила встать перед Оджо — и вовремя. В нее сразу вонзилось столько стрел, что она стала напоминать мишень в балаганах на ярмарках. Косматый упал ничком, чтобы избежать атаки, но одна стрела угодила ему в ногу. Что касается Стеклянного Кота, то стрелы отскакивали от него, не причиняя ему ни малейшего вреда, да и у Вузи шкура была слишком толстой, чтобы стрелы могли ее продырявить.

Когда атака закончилась, все подбежали к Косматому, который лежал и громко стонал. Лоскутушка наклонилась и вытащила стрелу. После чего Косматый поднялся, подскочил к Чизу, поставил ногу ему на шею и взял его в плен. Теперь туловище гиганта дикобраза было гладким, как кожа, только на месте бывших иголок зияли дырки. Он выстрелил всеми иголками, не оставив себе ни одной.

— Пусти! — сварливо крикнул он Косматому. — Как ты смеешь ставить ногу на самого Чиза?

— Это только цветочки, дружище, — отвечал тот. — Ты слишком давно мешал людям ходить по этой дороге, и теперь я решил положить тебе конец.

— Ничего у тебя не выйдет, — возразил дикобраз. — Меня нельзя убить, и ты это прекрасно знаешь!

— Может быть… — огорченно протянул Косматый. — Мне об этом что-то говорили. Но если я отпущу тебя с миром, что ты станешь делать?

— Подберу свои иголки, — угрюмо пробурчал Чиз.

— И снова станешь обстреливать ими путников? Нет, так дело не пойдет! Обещай, что перестанешь этим заниматься.

— Ничего обещать не буду, — отчеканил Чиз.

— Почему это?

— Потому что такая уж у меня натура. Каждое животное должно поступать в соответствии со своей природой. Если бы мне было не положено стрелять иголками, у меня их не было бы. Так что просто лучше вам держаться от меня подальше.