— В настоящее время, — ответил Инга, — я вынужден отклонить ваше любезное приглашение.

— Я устрою пир с фейерверком и танцовщицами, — сказала королева, пытаясь завлечь его и одновременно потихоньку приближаясь к мальчику.

— Пир не доставит мне радости, пока мои родители томятся в неволе, — услышала она в ответ.

— Ты уверен? — спросила королева, подойдя совсем близко. И вдруг она наклонилась к Инге и крепко, словно тисками, обхватила его.

Ринкитинк бросился на помощь Инге, но вредная Кор лягнула его ногой, угодив в живот, отчего толстячок-король отлетел в сторону, споткнулся и упал на пол. Не выпуская из своих страшных объятий Ингу, королева громко крикнула:

— Я его схватила! Несите веревки!

Тотчас же в комнату ворвались ее четыре телохранителя и связали Ингу по рукам и ногам. Затем они обернулись к Ринкитинку, который сидел, потирая ушибленный живот, и тоже связали его.

Разразившись торжествующим хохотом, королева велела отнести пленников в лодку и вернулась с ними на Корегос.

Велико же было изумление короля Госа и его воинства, когда они увидели, что грозный принц Пингареи стал пленником женщины. Большие трусы, они окружили пленников, вовсю издеваясь над ними. Они даже собирались хорошенько поколотить их, но королева крикнула:

— Руки прочь! Это мои пленники, а не ваши!

— И что же ты собираешься с ними сделать, Кор? — осведомился Гос.

— Мальчишку оставлю при себе — пусть развлекает меня в часы досуга. Смотри, какой он хорошенький и симпатичный, хотя и до смерти напугал вас, великих вояк.

Король выслушал эти речи, насупившись, — насмешки выводили его из себя, но он ничего не сказал. В тот же день он и его люди восстановили лодочный мост и вернулись на Регос. Они устроили буйный пир и великое гулянье во дворце и в городе. Но бедные горожане совсем не радовались, что юный принц, успевший завоевать их расположение своей добротой, оказался в плену у своих врагов и больше не мог ими править.

Когда незваные гости убрались восвояси, королева приказала доставить к ней Ингу и Ринкитинка и развязать их. Они были страшно опечалены таким поворотом событий — от жестокой хозяйки не приходилось ждать добра. Инга успел, правда, посоветоваться с белой жемчужиной, которая велела ему мужаться и терпеть и пообещала, что в скором времени все переменится к лучшему. Эти слова несколько утешили

Ингу, и потому он смог глядеть в глаза королеве

Кор гордо и смело.

— Ну что, юноша, — весело начала королева, довольная своим успехом, — ты неплохо подшутил над моим бедным мужем и до смерти напугал его. Но я готова простить тебе эту шалость. Я назначаю тебя моим пажом, и ты всегда должен быть готов оказывать мне любые услуги. И мой тебе совет: постарайся слушаться и выполнять все мои капризы беспрекословно. Когда мне перечат, я сержусь и делаюсь очень противной. А в таких случаях кого-то ожидает порка. Ты меня понял?

Инга поклонился, но промолчал. Тогда она обратилась к Ринкитинку:

— Что касается тебя, я еще не решила, как с тобой поступить. Ты слишком толст и неповоротлив, чтобы работать в поле. Но, может, я буду использовать тебя в качестве подушки для булавок.

— Что? — в ужасе вскричал Ринкитинк. — Неужели вы намерены втыкать булавки и иголки в повелителя Гилгода?

— А почему бы и нет? — удивилась королева. — Ты толстый, как подушка, и когда мне понадобится иголочка или булавочка, я кликну тебя. — Она громко засмеялась своей жутковатой шутке и спросила: — А щекотки ты боишься?

Щекотки Ринкитинк боялся как огня. Он простонал и покачал головой.

— Я с удовольствием пощекотала бы тебе пятки пером, — продолжала неумолимая королева. — А ну-ка сними башмаки.

— Ваше величество! — простонал бедняга Ринкитинк. — Позвольте мне развлечь вас как-то иначе. Я могу сплясать или спеть песню.

— Правда? — усмехнулась королева. — Ну ладно, спой песню, только веселую. Хотя ты, кажется, не в самом веселом настроении?

— Нет, нет, ваше величество! Я весел, я очень весел! — поспешно возразил Ринкитинк, пытаясь любой ценой избежать щекотки. Но на его полной, румяной физиономии был написан такой неподдельный ужас, что в сочетании с жаркими уверениями в веселости это создавало комический эффект.

— Тогда пой! — распорядилась королева, получавшая от всего этого огромное удовольствие.

Ринкитинк с облегчением вздохнул и прокашлялся. Он подавил подступавшие к горлу рыдания и запел, сначала тихо, потом все громче и громче.

В зоопарке тигренок жил в просторной клетке,

На него любовались папы, мамы и детки,

И любой, кто туда приходил,

Говорил, как он кроток и мил-мил-мил!

Наш тигренок совсем как котенок!

Его по головке гладили и бросали кости,

Но в один прекрасный день увидели гости,

Что сидит в клетке злобный зверь-зверь-зверь

И пытается выломать дверь-дверь-дверь!

Тигр клетку сломал, на людей зарычал,

А потом в лес густой убежал.

И промолвил тогда ребенок:

Наш тигренок совсем не котенок!

— Ну, и какая в песне мораль? — осведомилась королева, когда Ринкитинк с воодушевлением допел последнюю строчку.

— Если в ней и есть мораль, то такая: поосторожней с тиграми, — отвечал Ринкитинк.

Инга не смог сдержать улыбки при таком удачном ответе, но Кор нахмурилась и злобно покосилась на Ринкитинка.

— Кажется, я понимаю, кто тигр, а кто комнатная собачка, — процедила она сквозь зубы. — Но все равно спасибо за напоминание.

Она хоть и гордилась своей победой над пришельцами, но в глубине души все же побаивалась — а вдруг они все еще обладают волшебными силами.

Лес, в котором угольщик Никобоб жил с женой и дочкой, раскинулся между городом Регосом и горами. От города к рудникам через лес вела хорошо протоптанная дорога. Король Гос часто посылал туда гонцов, тем же путем отправляли и невольников работать в подземных пещерах.

Никобоб построил свой домик примерно в полутора километрах от дороги, чтобы свирепые и необузданные солдаты короля не обижали его или членов его семьи. Но в лесах обитали существа, не менее опасные, чем солдаты, и часто было слышно, как в темноте в лесу воют, рычат и подходят к хижине хищные звери.

Поскольку Никобоб занимался своим делом и никогда не охотился на диких зверей, те стали относиться к нему как к такому же лесному жителю, как и сами, и не обижали ни его, ни жену с дочкой. Но Зелла и ее мать все равно редко отваживались далеко отходить от дома — разве что когда надо было отнести мед на Корегос, и в таких случаях Никобоб просил их проявлять осторожность.

Что и говорить, Зелла предпринимала опасное путешествие, и родители не были уверены, увидят ли они снова свою дорогую дочку. Но семья была бедной, и на деньги, вырученные за мед, можно было бы купить много необходимых вещей. Поэтому Зелла была полна решимости проделать этот путь. Она была храброй девочкой, и к тому же беднякам порой приходится идти на риск, в котором богатые не видят никакой необходимости.

Проходивший мимо дровосек рассказал, что королева Кор захватила принца Ингу, ранее прогнавшего короля Госа, и что теперь и Гос, и его воины снова вернулись на Регос. Но все эти интриги не очень заинтересовали семью бедного угольщика. Их куда больше обеспокоило, что вояки совсем, по слухам, распоясались, и отец с матерью предупредили Зеллу избегать проторенных дорог, чтобы не столкнуться с королевскими солдатами.

— Если выбирать между солдатами короля Госа и дикими животными, — говорил Никобоб, — то звери окажутся милосерднее.

Девочка надела свое лучшее платье, а мать дала ей синий шелковый платок, который Зелла накинула на плечи. Она надела красные кожаные башмаки, которые подарил ей отец, поцеловала на прощание родителей и с легким сердцем отправилась в дорогу, взяв в каждую руку по ведерку с медом.

Зелле нужно было хотя бы один раз перейти дорогу из города к рудникам, но, оказавшись на другой ее стороне, она уже могла не опасаться встреч с солдатами, потому что решила пройти через лес и, минуя город Регос, выйти к лодочному мосту. Первые два часа дорога не вызывала никаких затруднений, но потом лес превратился в чащобу, и девочке пришлось то и дело обходить зцвалы. Но наконец она подошла к месту, где деревья росли так часто, ветви переплетались так тесно, что пройти было нельзя.

Сначала Зелла очень расстроилась, но затем, поставив ведра на землю, попробовала раздвинуть ветви. К ее удивлению, они разлетелись в стороны, как сухие прутики, и она смогла свободно пройти.

Чуть дальше путь ей загородило огромное поваленное дерево, но едва Зелла коснулась его рукой, как оно приподнялось, и она смогла пройти под ним. Это тем более удивило ее, что оно было не в подъем и шестерым крепким мужчинам.

Девочка несколько обеспокоилась: оказьйается, она обладала огромной силой, но раньше об этом и не догадывалась. Она решила проверить, действительно ли так сильна, — и за что бы ни бралась, все у нее получалось. Это ее воодушевило, и она уже не сомневалась, что в минуту опасности может прекрасно за себя постоять. Когда из чащи на нее вдруг с ревом выскочил дикий кабан, Зелла и не подумала броситься наутек или залезть на дерево, как она поступила бы раньше. Она спокойно стояла и ждала, что будет делать зверь. Когда же кабан подбежал к ней, оказалось, что он не в состоянии ни толкнуть ее, ни вцепиться своими клыками, — что удивило не только Зеллу, но и самого кабана. Тогда она взяла его за ухо и, приподняв в воздух, как котенка, швырнула обратно в чащу, и он грохнулся оземь, воя от удивления и испуга.