Слизи было чудовищно, невероятно, нечеловечески много. Просто уйма. Она покрывала Хоула с ног до головы. Она липкими волнами сползала с его волос и плеч, она громоздилась на руках и коленях, она стекала комьями по ногам и длинными нитями капала с табурета. Пол был покрыт скользкими лужами и расползающимися пятнами. Длинные зеленые щупальца захватили даже очаг. Воняла слизь гадостно.

– Спасите! – сиплым шепотом взмолился Кальцифер. Он превратился в два отчаянно вспыхивающих язычка пламени. – Эта мерзость меня погасит!

Софи подобрала юбку и решительно подошла как можно ближе к Хоулу. Получилось не очень-то близко.

– А ну, прекратите! – велела она. – Немедленно прекратите! Вы ведете себя как младенец!

Хоул не ответил и даже не шелохнулся. Он таращился из-под слоя слизи, и лицо у него было белое и трагическое.

– Что же делать? Он умер?! – спросил Майкл, дрожавший у порога.

Майкл, конечно, хороший мальчик, подумала Софи, но в кризисной ситуации проку от него маловато.

– Конечно нет! – фыркнула она. – Знаешь, если бы не Кальцифер, так и наплевать – пускай корчит из себя заливного угря хоть до вечера! Открой-ка дверь в ванную.

Пока Майкл осторожно пробирался в ванную между слизистых луж, Софи швырнула в очаг передник, чтобы загородить Кальцифера от слизи, и взялась за совок. Она выгребла из очага гору угольев и рассыпала их по самым большим лужам. Уголья зашипели. Комнату заволокло паром, завоняло пуще прежнего. Софи закатала рукава, пригнулась, чтобы ловчее было ухватиться за покрытые слизью колени чародея, и стала пихать его к ванной вместе с табуретом. Софи постоянно оскальзывалась и спотыкалась, зато табуретка из-за слизи ехала как по маслу. Майкл подобрался поближе и стал тянуть Хоула за изгаженные рукава. Вместе они затолкали чародея в ванную. Поскольку двигаться самостоятельно он не желал, они запихнули его в душевую кабину.

– Горячей воды, Кальцифер! – мрачно пропыхтела Софи. – И погорячее!

На то, чтобы отмыть Хоула от слизи, ушел час. Еще час ушел у Майкла на то, чтобы уговорить Хоула покинуть табурет и переодеться в сухое. К счастью, серый с алым костюм, который чинила Софи, висел на спинке кресла и от слизи не пострадал. Голубой с серебром был в бедственном состоянии. Софи велела Майклу замочить его в ванне. Тем временем сама она, ворча и бормоча, натаскала еще горячей воды. Софи повернула ручку вниз зеленым и выгребла всю слизь на вереск. Замок оставлял на пустоши липкий след, словно улитка, зато так избавиться от слизи было проще простого. Все-таки у жизни в бродячем замке есть свои преимущества, думала Софи, оттирая пол. Вот интересно, рассуждала она, гвалт, который поднял Хоул, исходил из домика в Портхавене или из замка целиком? Если из замка, тогда жителей Маркет-Чиппинга остается только пожалеть.

К этому времени Софи устала и разозлилась. Она понимала, что с помощью зеленой слизи Хоул ей мстил, и вовсе не была расположена сочувствовать, когда Майкл вывел наконец чародея из ванной, облаченного в серое с алым, и нежно усадил его в кресло перед очагом.

– Это же попросту неумно! – плевался Кальцифер. – Тебе что, жизнь надоела?!

Хоул не удостоил его вниманием. Он просто сидел и дрожал с трагическим видом.

– Не разговаривает! – в панике прошептал Майкл.

– Да у него просто истерика, – презрительно бросила Софи.

Марта и Летти тоже были мастерицы по части истерик. Она отлично навострилась с ними справляться. С другой стороны, отшлепать чародея за то, что он устроил истерику из-за цвета своей шевелюры, было бы чревато неприятностями. Так или иначе, опыт подсказывал Софи, что истерики редко происходят действительно из-за того, из-за чего их закатывают. Софи попросила Кальцифера подвинуться и пристроила между поленьев кастрюльку молока. Когда молоко согрелось, она налила кружку и сунула ее Хоулу.

– Пейте, – велела она. – Так из-за чего весь этот шум? Из-за той барышни, к которой вы все время бегаете?

Хоул скорбно отхлебнул молока.

– Да, – сознался он. – Я оставил ее в покое, чтобы она на досуге вспоминала обо мне с нежностью, и ничего не вышло. Когда я видел ее в последний раз, она колебалась. А сегодня она заявила, что есть другой.

Голос у чародея был такой несчастный, что Софи невольно пожалела его. А когда она заметила, что высохшие волосы стали и вправду чуть ли не розовыми, то даже почувствовала себя виноватой.

– Таких красивых девушек в этих краях еще не бывало, – горестно продолжал Хоул. – Я люблю ее так преданно, а она презирает мою верность и снисходит к другому. Да как же можно глядеть на кого-то другого – я ведь был к ней так внимателен?! Обычно стоит мне появиться, и всем другим дают отставку…

Сочувствия у Софи резко поубавилось. Ей вдруг пришло в голову, что если уж Хоул способен покрыться зеленой слизью, то уж вернуть себе прежний цвет волос для него проще простого.

– Дали бы девице приворотного зелья, и дело с концом, – пожала она плечами.

– Да как же можно! – возмутился Хоул. – Это игра не по правилам. Все удовольствие насмарку.

Сочувствия у Софи снова поубавилось. Ах вот как, значит, это игра?!

– Да вы хоть разочек подумали о чувствах бедной девушки? – воскликнула она.

Хоул допил молоко и с растроганной улыбкой поглядел в кружку.

– Все время только о них и думаю, – вздохнул он. – Ах, милая, милая Летти Хаттер.

Бац! Сочувствия у Софи не осталось ни на грош. На смену ему пришла тревога. Ой, Марта, ужаснулась Софи. Так, значит, тот, о ком ты говорила, был вовсе не из кондитерской Цезари!

Лишь необыкновенно сильный приступ ломоты в суставах не позволил Софи отправиться в Маркет-Чиппинг тем же вечером. Портхавенская изморось пробрала ее до костей. Она лежала в своем укромном уголке, кряхтя от боли, и тревожилась за Марту. Может быть, все не так уж плохо, рассуждала она. Надо только сообщить Марте, что тот поклонник, в чувствах к которому она не уверена, и есть не кто иной, как чародей Хоул. Это Марту отпугнет. И надо обязательно объяснить бедной девочке, что самый простой способ отделаться от Хоула – сказать ему, будто его любишь, а потом пригрозить тетушками.

Проснувшись на следующее утро, Софи почувствовала, что коленки у нее по-прежнему скрипят.

– А чтоб ее, эту Болотную Ведьму! – шепотом сказала она трости, собравшись уходить.

Было слышно, как в ванной распевает Хоул – словно у него в жизни не бывало истерики! Софи на цыпочках направилась к двери со всей возможной для нее поспешностью.

Разумеется, Хоул вышел из ванной раньше, чем Софи успела добраться до порога. Софи кисло оглядела его. Чародей был страх какой щеголеватый и полный сил и благоухал яблоневым цветом. В неярком солнечном свете, падавшем из окна, серый с алым костюм ослепительно сверкал, а вокруг волос засиял розоватый ореол.

– Кажется, такой цвет волос мне к лицу, – заметил Хоул.

– Да что вы говорите? – пробурчала Софи.

– И к костюму подходит, – продолжал Хоул. – А у вас, знаете ли, прямо талант к шитью. Вы придали этому костюму шик.

– Гхм, – сказала Софи.

Хоул замер, взявшись за ручку над дверью.

– Вас беспокоит ломота в костях? – поинтересовался он. – Или вы чем-то расстроены?

– Расстроена? – переспросила Софи. – А с чего мне расстраиваться? Кто-то зачем-то залил замок тухлым желе, оглушил весь Портхавен и напугал Кальцифера до того, что от бедняги одни угольки остались! А мне-то чего расстраиваться?

Хоул рассмеялся.

– Приношу свои извинения, – поклонился он, поворачивая ручку вниз красным. – Король хочет видеть меня сегодня. Вероятно, до вечера мне придется протирать подметки во дворце, а потом попробую что-нибудь сделать с вашим ревматизмом. Не забудьте передать Майклу, что заклятье для него я оставил на столе. – Он солнечно улыбнулся Софи и вышел к кингсберийским шпилям.

– И он полагает, будто этим все исчерпывается! – ахнула Софи, когда дверь за чародеем закрылась. Однако солнечная улыбка чародея ее смягчила. – Ну если уж его улыбки и на меня действуют, неудивительно, что Марта сама не знает, чего хочет! – буркнула Софи.

– Подбрось мне полешко перед уходом, – напомнил Кальцифер.

Софи заковыляла к очагу и сунула в него полено. Потом она снова направилась к выходу. Но тут с лестницы ссыпался Майкл, прихватил со стола остатки каравая и бросился к двери.

– Ничего? – спросил он Софи на бегу. Голос у него был взвинченный. – Я принесу свежий. У меня сегодня очень важное дело, но к вечеру вернусь. Если капитан придет за заклинанием попутного ветра, вон оно на том конце стола, там крупно написано. – Он повернул ручку зеленым вниз и спрыгнул на ветреный склон, прижимая горбушку к животу. – Пока! – крикнул он, и замок прополз мимо, а дверь закрылась.

– Вот невезуха! – высказалась Софи. – Слушай, Кальцифер, а как открыть дверь, если никого нет дома?