— Он и шага не ступил в нашу сторону, — сказал Лукас, зажав трубку зубами. — Кажется, он добрый. Может, он сам нас боится?

— О Лукас! — простонал Джим, от страха стуча зубами. — Нам конец!

— Я так не считаю, — возразил Лукас. — Может, он даже скажет нам, как выбраться из этой проклятой пустыни.

Джим не знал, что и подумать.

Вдруг великан воздел обе руки, потом молитвенно сложил их и воскликнул жалким, едва слышным голоском:

— Пожалуйста, прошу вас, незнакомцы! Не уезжайте! Я вам ничего не сделаю!

При такой-то величине можно было ожидать громоподобного голоса.

— Мне кажется, — сказал Лукас, — это очень симпатичный великан. Вот только с голосом у него что-то не то.

— А вдруг он притворяется! — в страхе предположил Джим.

— Поймает нас и сварит. Я про такое слышал. Вот увидишь, Лукас!

— Ты ему не веришь только оттого, что он большой, — ответил Лукас.

Тут великан на горизонте опустился на колени и с мольбой воскликнул:

— Ах, прошу вас, поверьте мне! Я вам ничего не сделаю, я только хочу с вами поговорить. Я так одинок, так ужасно одинок!

Снова его жалобный голос прозвучал еле слышно.

— Жалко старика, — сказал Лукас. — Я ему помашу.

Джим с ужасом глядел, как Лукас высунулся из окна, учтиво снял кепку и помахал ею. Вот сейчас разразится беда! Великан медленно поднялся. Он казался нерешительным и смущенным.

— Не означает ли это, — спросил он с мольбой, — что я могу подойти ближе?

— Конечно! — крикнул Лукас, приложив ладони рупором ко рту и снова помахал кепкой.

Великан осторожно шагнул к паровозу. Потом остановился.

— Он нам не верит, — буркнул Лукас, решительно спрыгнул из кабины и зашагал навстречу великану.

У Джима от ужаса все поплыло перед глазами. Может, у Лукаса солнечный удар? Но бросить друга одного в такой опасности Джим не мог, он тоже спрыгнул и побежал за ним, хоть у него при этом и дрожали колени.

— Постой, Лукас! — он хрипло кашлянул. — Я с тобой!

— Ну, вот видишь! — сказал Лукас и похлопал его по плечу.

— Так-то лучше. Бояться нечего. У страха глаза велики.

Когда великан увидел, что мужчина и маленький мальчик вышли из паровоза и идут к нему, его несчастное лицо просияло.

— Ну, друзья, — воскликнул он тихим голоском, — тогда и я иду!

И он зашагал к Джиму и Лукасу. Но то, что тут произошло, было так удивительно, что у Джима открылся рот, а Лукас забыл сделать очередную затяжку из своей трубки.

Великан приближался, с каждым шагом становясь все меньше. На расстоянии метров в сто он был уже не выше колокольни. Еще через пятьдесят метров — не выше дома. А когда дошел до друзей, оказался ростом не выше Лукаса, даже ниже.

— Добрый день! — сказал он и снял свою соломенную шляпу.

— Не знаю, как вас и благодарить, что вы не уехали. Уже давно, много лет я ждал, что у кого-нибудь хватит мужества приблизиться. Но никто до сих пор не подпускал меня близко. Ведь издали я так страшен. Впрочем, я забыл представиться. Меня зовут Тур Тур. По имени Тур и по фамилии Тур.

— Добрый день, господин Тур Тур, — вежливо ответил Лукас и снял свою кепку, — меня зовут Лукас-машинист, — он ничем не выказал своего изумления, как будто в этой странной встрече не было ничего необычного. Ведь Лукас понимал, как подобает вести себя настоящему мужчине.

Тут и Джим взял себя в руки и сказал:

— Меня зовут Джим Пуговица.

— Я действительно безмерно рад, — сказал господин Тур Тур, на сей раз повернувшись к Джиму. — Прежде всего потому, что такой молодой человек, как вы, мой дорогой господин Пуговица, проявил такое необыкновенное мужество. Вы оказали мне громадную услугу.

— О… ах… я… собственно, — запинался Джим, покраснев до ушей под своей черной кожей. Ему стало ужасно стыдно за свою трусость, и он решил впредь ничего не бояться, не рассмотрев вблизи.

— Знаете, — сказал господин Тур Тур, снова обращаясь к Лукасу. — В действительности я никакой не великан. Я великан только мнимый. Но это настоящее несчастье. Из-за этого я так одинок.

— Не могли бы вы нам подробнее все объяснить, господин Тур Тур? — попросил Лукас. — А то вы первый мнимый великан, которого мы встретили.

— С удовольствием, насколько сумею, — заверил господин Тур Тур. — Но не здесь. Позвольте мне пригласить вас, господа, в мою скромную хижину.

— А вы здесь живете? — удивился Лукас. — Посреди пустыни?

— А что? — улыбаясь ответил господин Тур Тур. — Да, я живу посреди Края Света. Но зато в оазисе.

— А что такое оазис? — осторожно спросил Джим, боясь какого-нибудь очередного сюрприза.

— Оазисом называют родник или другой источник воды в пустыне, — объяснил господин Тур Тур. — Я поведу вас туда.

Но Лукас предпочел ехать на паровозе. Попутно и Эмму заправить свежей водой. Пришлось долго убеждать пугливого мнимого великана, что ездить на паровозе вполне безопасно.

Наконец они все трое поднялись в кабину и поехали.

Оазисом господина Тур Тура был маленький прозрачный пруд, посреди которого плескался родник. Вокруг зеленела сочная трава, несколько пальм и фруктовых деревьев тянулись верхушками к небу пустыни. Под деревьями стоял маленький белый домик с зелеными наличниками. В палисаднике цвели цветы, а в огороде росли овощи.

На ужин было много вкусных овощей, а на десерт — фруктовый салат.

Дело в том, что господин Тур Тур был вегетарианец. Так называются люди, которые никогда не едят мяса. Господин Тур Тур очень любил животных, и его удручало то обстоятельство, что звери убегали от него, пугаясь его мнимой величины.

Пока они ужинали, старая Эмма отдыхала у пруда. Лукас открыл крышку котла, и туда наливалась вода из родника. Эмма блаженствовала, измучившись в пустыне от жажды.

После ужина Лукас закурил трубку, откинулся на стуле и сказал:

— Спасибо за великолепный ужин, господин Тур Тур. Но мы с нетерпением ждем вашего рассказа.

— Ну, — сказал господин Тур Тур, — рассказывать особенно нечего. Очень многие люди имеют свои странности. Господин Пуговица, например, чернокожий. Он таков от природы, и ничего удивительного в этом нет, не правда ли? Почему бы, собственно, и не быть черным? Но, к сожалению, многие думают иначе. Если, к примеру, сами они белые, то убеждены, что это самый правильный цвет, и очень возражают против черного. Люди довольно часто неблагоразумны.

— А иногда, — вставил Джим, — это очень даже практично, иметь черную кожу. Например, если ты машинист паровоза.

Господин Тур Тур серьезно кивнул и продолжил:

— Видите ли, друзья мои: если бы кто-то из вас сейчас уходил, он бы становился по мере удаления все меньше и меньше, пока не превратился бы в точку на горизонте. А возвращаясь, он увеличивался бы, но вы же понимаете, что сам по себе он при этом не меняется. Только видимость такая, что он становится то меньше, то больше.

— Верно! — сказал Лукас.

— Ну, — объяснял господин Тур Тур, — у меня же эта видимость обратная. Чем я дальше, тем больше кажусь.

— Значит, — спросил Лукас, — вы вовсе не уменьшаетесь, подходя ближе? И вы вовсе не великан, а только кажетесь им издали?

— Совершенно верно, — ответил господин Тур Тур. — Поэтому я мнимый великан. Как других людей можно назвать мнимыми карликами, потому что издали они кажутся маленькими.

— Да, все это очень интересно, — пробормотал Лукас, задумчиво покуривая трубку. — Но скажите, господин Тур Тур, это у вас с детства или как?

— Да, — огорченно сказал господин Тур Тур, — с рождения. Ничего не поделаешь. В детстве это мое свойство было еще не так сильно выражено. Но все равно меня сторонились. Можете представить, как это было мне грустно, ведь я был такой общительный и миролюбивый. Но стоило мне где-нибудь появиться, все в ужасе разбегались.

— А почему вы живете в пустыне Край Света? — участливо спросил Лукас. Ему действительно было жаль старика.

— Так вышло, — рассказал господин Тур Тур. — Я родился в Ларипуре. Это большой остров к северу от Огненной Земли. Мои родители были очень славные люди. Когда они умерли, я решил уехать. Я хотел найти страну, где бы меня не боялись, и объехал весь мир. Но всюду было одно и то же. Наконец я пришел в эту пустыню, чтобы больше уже никого не пугать. Вы, друзья, первые люди после моих родителей, кто меня не побоялся. А я так мечтал, прежде чем умру, хоть с кем-нибудь поговорить. И вы исполнили мое желание. Теперь я всегда буду думать о вас. Это великое утешение — знать, что где-то в мире у тебя есть друзья. Я хотел бы в благодарность что-нибудь сделать для вас.

Лукас молча обдумывал услышанное. Джим тоже сидел, погруженный в мысли. Он бы с радостью сказал господину Тур Туру что-нибудь утешительное, но ему ничего не приходило в голову.