Когда же на другое утро король позвал к себе своих двенадцать егерей, то они так твердо прошли по гороху, и поступь у них была такая веская и уверенная, что ни одна горошинка с места не двинулась и не покатилась.

Когда они удалились, король сказал льву: «Ты меня обманул: поступь у них молодецкая». – «Потому что они знали о затеянном нами испытании и сделали над собою некоторое усилие. А вот ты вели поставить в передней двенадцать самопрялок, так и увидишь, что они тотчас к ним подойдут и обрадуются им – не то, что мужчины». Понравился королю совет, и велел он поставить самопрялки в прихожей.

Но слуга, который к егерям относился честно, пошел к ним и открыл затею короля.

Тогда королевна наедине со своими одиннадцатью товарками сказала: «Смотрите, поостерегитесь, и проходя мимо самопрялок, даже не оглядывайтесь на них».

И вот, когда на другое утро король приказал позвать к себе своих двенадцать егерей, то они, проходя через прихожую, даже и взглядом самопрялки не удостоили.

Король и сказал льву: «Вот видишь, ты опять мне солгал; мои егеря – мужчины! Они на самопрялки ни разу не глянули». – «Они знали, что самопрялки поставлены им для испытания, – сказал лев, – а потому нарочно не глянули!»

Но с той поры король потерял ко льву всякое доверие. Двенадцать егерей постоянно сопровождали короля на охоту, и он чем дальше, тем больше к ним привязывался.

Вот однажды во время охоты пришла к королю весть о том, что невеста его уже в дороге.

Когда первая невеста это услышала, ей так было больно, что у нее сердце надорвалось от горя, и она без чувств пала наземь.

Король подумал, что с его любимым егерем приключился какой-нибудь недуг, и он, желая помочь ему, подбежал и поспешил снять с его руки перчатку.

Тут он заметил кольцо, которое когда-то дал своей первой невесте на память, и, глянув ей в лицо, тотчас узнал ее! Он так был растроган, что поцеловал ее и сказал: «Ты моя, а я твой, и никто в мире нас разлучить не может».

А к другой невесте послал гонца и просил через него, чтоб она вернулась в свое королевство, потому что у него уже есть супруга, а кто старый ключ разыщет, тому уж не нужен новый.

Затем была отпразднована свадьба, и при этом случае лев опять вошел к королю в милость, потому что все же оказалась его правда.

Надумал отец своего сына в ученье отдать к мастеру и пошел в кирху, и стал усердно молиться Богу, желая знать, что ему будет угодно; а причетник возьми и скажи ему: «Отдай сына воровскому делу обучаться».

Вот и пошел отец к сыну и сказал, что ему надо воровству учиться, что такова воля Божия.

Взял с собою сына и стал искать человека, который бы мог научить его воровству.

Долго шли они и пришли наконец в большой лес, а в том лесу видят маленькую избушечку, а в избушечке древнюю старушечку.

И сказал ей отец: «Не знаешь ли ты человека, который бы мог научить моего сына воровству?» – «Этому ремеслу может он и здесь выучиться, – сказала старушка, – сын у меня в этом деле мастер».

Тогда отец заговорил и с сыном старушки и спросил его, хорошо ли он воровское дело знает.

Воровской мастер отвечал ему: «Я берусь учить твоего сына моему делу с тем уговором, что если ты через год приедешь и сына своего узнаешь, то с тебя и денег за ученье не возьму; а не узнаешь, то заплатишь мне двести талеров». Отец ушел домой, а сын стал обучаться колдовству и воровству.

Когда минул год, пошел отец к мастеру и запечалился: не знает, как ему сына узнать.

В то время как он шел да печалился, попался ему навстречу маленький человечек и сказал: «Чего, дядя, так запечалился? О чем грустишь?»

Отец и рассказал ему о своем горе и добавил: «Вот я и боюсь, что сына-то не узнаю!.. А как не узнаю, откуда я тогда денег возьму?»

И сказал ему встречный человечек: «Возьми с собой корзиночку с хлебом да стань под трубою – увидишь в избушке клеточку, а из клеточки вылетит птичка – это и есть твой сын».

Вот и захватил с собою отец корзиночку с черным хлебом и стал перед клеткой; вылетела из нее птичка и глянула на него. «Сын мой, ты ли это?» – сказал отец.

Сын-то и обрадовался, вновь увидевшись с отцом своим, а учитель его сказал: «Это сам дьявол тебе помог! А то где бы тебе узнать своего сына!» – «Батюшка, уйдем отсюда», – сказал сын.

Пошли домой отец с сыном; идут по пути, а навстречу им повозка. Вот и говорит сын отцу: «Я обернусь большой борзою собакой, тогда вы можете взять за меня большие деньги».

И точно, высунулся барин из повозки и спрашивает: «Эй, дядя, не продашь ли мне собаку?» – «Отчего не продать?» – сказал отец. «А за сколько?» – «За тридцать талеров». – «Дороговато; ну, да и пес-то хорош, так и быть, уж я куплю его».

Взял собаку к себе в повозку и поехал; немного проехал он, как собака выскочила из повозки сквозь стекольчатое окошечко – и след ее простыл!

И сын опять при отце оказался. Пошли они опять вместе домой.

На другой день в соседней деревне был базар; вот и сказал сын отцу: «Обернусь я теперь чудным конем, а вы ступайте, продавайте меня; но только, продавши меня, вы должны с меня снять узду, а то мне нельзя будет опять обернуться человеком».

Пошел отец с конем на базар; пришел туда же и воровской мастер и купил коня за сто талеров, и отец, позабывшись, не снял с него узды.

Повел мастер коня домой, привел и поставил в стойло. Пришла в стойло служанка и говорит ей конь: «Сними с меня узду, сними с меня узду!»

Остановилась служанка и удивляется: «Да ты говорить умеешь?» Подошла к коню и сняла с него узду, а конь обернулся воробьем, и порх из дверей!

И воровской-то мастер тоже воробьем обернулся и полетел за ним вслед.

Нагнал он своего ученика и увидел, что тот его превзошел в искусстве оборотничества, и чтобы не уронить себя перед ним, он бросился в воду и обернулся рыбой. Юноша тоже обернулся рыбой, и вышло на поверку, что мастер опять от своего ученика отстал. Тогда обернулся мастер петухом, а ученик его – лисицей, и лисица петуху отгрызла голову.

Так воровской мастер и умер, и лежит, наверно, там еще и сегодня.

Жила-была кухарка по имени Грегель; она носила башмаки с красными каблуками, и когда выходила в них со двора, то вертелась во все стороны и была очень довольна собою, думая про себя: «А ведь все же я недурна».

И когда приходила домой, то под веселую руку выпивала глоток вина, а так как вино возбуждает аппетит, то она отведывала лучшее из того, что она варила.

И отведывала до тех пор, пока не насыщалась, да еще приговаривала: «Как кухарке не знать, что она готовит!»

Случилось, что однажды ее хозяин сказал ей: «Гретель, сегодня вечером придет ко мне гость; так ты приготовь мне пару курочек, да повкуснее!» – «Приготовлю, сударь, будьте покойны», – отвечала ему Гретель.

Вот заколола она кур, выпотрошила, ощипала, насадила их на вертел и, когда завечерело, принесла их к очагу, чтобы зажарить.

Курицы на огне стали уж зарумяниваться и поджариваться, а гость все еще не приходил.

Тогда Гретель закричала хозяину: «Коли гость не придет, так я должна кур снять с огня; но, право, жалко будет, если их не теперь есть станут, когда они всего сочнее». Хозяин отвечал ей: «Ну, так я же сам сбегаю за гостем».

Но чуть только он отвернулся, Гретель тотчас сняла вертел с огня вместе с курами и подумала: «Чего мне так долго тут стоять у очага и потеть, и жажду терпеть? Кто еще их знает, когда они придут? Тем временем не сбегать ли мне в погреб да не хватить ли глоточек винца?»

Сбежала, кружку к бочке подставила, сказала: «Ну-ка, Гретель, благословясь!» – и глотнула порядком. «Рюмочка рюмочку за собою ведет, – сказала она, – да притом и нехорошо сразу-то обрывать!» И еще хлебнула вина не жалеючи.

Затем вернулась на кухню, опять вертел на огонь поставила, кур маслом вымазала и весело стала вертеть вертел над огнем.

Жаркое отлично пахло, и Гретель подумала: «Пожалуй, еще чего-нибудь не хватает там, попробовать все же не мешает! – пощупала кур и пальцы облизала. – Э-э! Да какие же вкусные! Просто грешно их теперь же не съесть!»

Подбежала к окошку посмотреть, не идет ли ее хозяин со своим гостем, но никого не было еще видно; подошла опять к курам да и подумала: «Одно крылышко как будто уж и подгорать стало, лучше я его съем!»

Отрезала крылышко, съела его, и очень оно ей понравилось. Как только она с ним справилась, так сейчас же ей пришло в голову: «Надо уж и другое крылышко отрезать, а то хозяин тотчас заметит, что чего-то недостает».

Съевши оба крыла, она опять подошла к окошку посмотреть, не идет ли хозяин, и опять его не увидела. «Кто их знает, – подумала она, – пожалуй, еще и совсем не придут либо зашли куда-нибудь… Э, Гретель, да чего тебе тревожиться! Одну уж начала, сходи-ка еще да хлебни разок и доедай всю курицу! Как всю-то съешь, так и успокоишься!.. Зачем пропадать Божьему дару?»

Вот и сбегала она быстренько еще разок в погреб и порядком там винца хлебнула, и превесело изволила докушать в свое удовольствие одну курочку.