Поплывем мы в царство фей

Дружно, дружно, весело

Облачко — как лодочка,

Серебряные весла.

Проходят дети в ворота веселой вереницей и стариков зовут:— Дедушка, пойдем с нами играть! Бабушка, пойдём играть!— Да полно вам, не тяните нас за руки так сильно,— смеются старики.Но не всегда светить солнцу. И дождь полям нужен. Поглядит Журушка, что небо облака закрыли, и запоёт:

Дождик, дождик, лей сильней,

Дождик, лей среди полей.

Дольше, дольше погости

На грушевом дереве.

Соберутся дети вокруг Журушки, а она им сказки рассказывает о разных диковинных птицах.Хорошо было детям играть с Журушкой.Но вот как-то раз снова пожаловал Гонта.— Здравствуй, дедушка! Не найдётся ли у тебя опять такой же ткани, как в прошлый раз? Продай мне, я охотно куплю.— Нет, и не проси. Дочке моей о-Цуру нельзя больше ткать: очень она от этой работы устаёт. Боюсь, заболеет.Но Гонта чуть не силой всунул старику в руки кошелёк, набитый золотыми монетами.— Я заплачу тебе ещё дороже, чем в прошлый раз. А если ты не согласишься, пеняй на себя. Худо тебе будет. Меня ведь сам князь к тебе прислал,— пригрозил Гонта.— Чтоб через три дня была ткань готова, не то головой поплатишься!Ушёл Гонта, а старик и старуха стали горевать:— Беда, беда! Что же с нами теперь будет! Пропали наши головы.Всё слышала о-Цуру, хоть и была в другой комнате. Стала она утешать стариков:— Не бойтесь, не плачьте. Через три дня будет готова ткань, красивее прежней.Пошла девушка в ткацкую комнату и затворила дверь наглухо.Вскоре послышался за стеной быстрый-быстрый стук: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.День, и другой, и третий стучит ткацкий станок.— Журушка, кончай скорее, будет тебе! — тревожатся старик со старухой.— Ты, верно, устала, доченька?Вдруг послышался грубый голос:— Ну как, готово? Покажите мне.Это был Гонта.— Нет, показать нельзя. Журушка крепко-накрепко запретила к ней входить, пока она ткет.— Ого! Вот ещё выдумки! Я вижу, ваша дочь привередница. Ну, а я и спрашивать у нее не стану!Оттолкнул Гонта стариков и настежь распахнул двери.— Ой, там журавль, жу-жу-равль! — испуганно забормотал он.Входят старики — и правда, стоит за ткацким станком большая птица.Широко раскрыла она свои крылья, выщипывает у себя клювом самый нежный мягкий пух и ткёт из него красивую ткань: кирикара тон-тон-тон, кирикара тон-тон-тон.Захлопнули старики дверь поскорее, а Гонта со всех ног убежал — так он испугался.На другое утро прибежали дети звать Журушку.— Журушка, выйди к нам, поиграй с нами или сказку расскажи.Но в ткацкой комнате все было тихо.Испугались старик со старухой, раздвинули сёдзи, видят: никого нет. Лежит на полу прекрасная узорчатая ткань, а кругом журавлиные перья рассыпаны… Начали старики звать дочку, искали-искали, да так и не нашли.Под вечер закричали дети во дворе:— Дедушка, бабушка, идите сюда скорее!Выбежали старики, глядят… Ах, да ведь это журавль. Тот самый журавль! Курлычет, кружится над домами. Тяжело так летит…— Журушка, наша Журушка! — заплакали старики.Поняли они, что это птица, спасенная стариком, оборотилась девушкой… Да не сумели они ее удержать.— Журушка, вернись к нам, вернись!Но все было напрасно. Грустно, грустно, точно прощаясь, крикнул журавль в последний раз и скрылся в закатном небе.Долго ждали старик со старухой, но Журушка так и не вернулась.Есть, говорят, на одном из дальних островов большое озеро. Видели там рыбаки журавля с выщипанными перьями. Ходит журавль по берегу и все поглядывает в ту сторону, где старик со старухой остались.

В давние-давние времена стоял в одной деревне богатый дом. Много поколений сменилось в нем, но самым ценным сокровищем того дома всегда оставалась чашка. Очень красивая это была чашка - из зеленого фарфора с голубым отливом. Иногда по вечерам доставал хозяин свою чашку из особого ящичка и любовался ею. Вот как-то раз отправился богач в харчевню - с друзьями попировать. Знатный был ужин! Наелся богач до отвала, а хозяин все угощения подносит да подносит. И что ни угощение, то непременно в красивой чаше лежит. Любопытно богачу стало, решил он чашки хозяйские получше рассмотреть. Взял одну - языком от удовольствия прищелкнул, взял другую - головой одобрительно кивнул. Взял третью - да от удивления так с открытым ртом сидеть и остался. Была та чашка как две капли воды на его собственную похожа! И тоже из зеленого фарфора с голубым отливом! Вытаращил богач глаза на чашку, взгляда отвести не может! А тут и друзья чашку заприметили. Стали они ее из рук в руки передавать, да нахваливать: - Что за чудная вещица! - Никогда в жизни ничего похожего не видел! - Бьюсь об заклад, нет на свете другой такой чашки! Слушал богач друзей, слушал, а сам от злобы уж рассудок потерял. Пришел, наконец, в себя. Позвал хозяина и говорит: - Хочу я, милейший, чашку эту у тебя купить! Заплачу, сколько хочешь, ничего не пожалею! Называй цену! Склонился хозяин харчевни в почтительном поклоне, а потом и говорит: - Простите меня великодушно, но не могу я эту чашку продать. Досталась она мне от отца, а отцу - от деда. Много поколений нашей семьи хранили ее, как самую ценную вещь! Совсем рассердился богач: - Нет мне до этого дела! - кричит. - Хочу купить чашку и куплю! Сунул он хозяину в руку 30 золотых монет. Не успели все и глазом моргнуть, как схватил богач чашку из зеленого фарфора с голубым отливом, высоко поднял ее над головой, да как бросит на пол! Разлетелась чашка на мелкие кусочки! Вскрикнул хозяин, гости с мест повскакивали, а богач улыбается да руки потирает! - Не потерплю я, - говорит, - чтоб еще у кого-то на свете такая чашка была! Чашка из зеленого фарфора с голубым отливом - сокровище только моего дома! Вернулся богач вечером домой радостный, и сразу к заветному ящичку направился. «Сейчас, - думает, - на свою чашку посмотрю». Открыл он ящичек, да так без памяти и упал. А когда очнулся, видит - лежат в ящичке осколки разбитой чашки из зеленого фарфора, а среди них - 30 золотых монет, те самые, которые он заплатил хозяину харчевни.

Давно-давно это случилось.Жила в одной деревне вдова. И было у неё две дочери: старшая о-Тиё — неродная дочь, а младшая о-Хана — родная.Родная дочь в нарядных платьях ходила, а падчерица — в лохмотьях. На долю родной дочери доставались ласка да баловство, а на долю падчерицы колотушки да чёрная работа. Падчерица и воду носила, и стирала, и обед варила, и ткала, и пряла, и весь дом обшивала.А родная дочка была ленивица. Не любила она ткать и прясть, а любила лакомиться всласть.Вот как-то раз поссорилась мачеха с соседкой.Стала соседка кричать:— Не указывай мне, учи лучше свою родную дочь! Вон она как ленива и привередлива! Придёт время — к падчерице твоей любой жених посватается, а дочку твою никто не возьмёт. Твоя дочка, раньше чем пальцем шевельнёт, три раза подумает, а потом всё равно раздумает.Никогда не любила мачеха свою падчерицу, а после этих слов так её возненавидела, что решила со свету сжить.Вот пришла холодная зима. Падчерица во дворе работает, а мачеха и о-Хана у очага греются.Однажды разморилась о-Хана от жары и говорит:— Ох, как мне жарко стало! Сейчас бы съела чего-нибудь холодненького.— Хочешь немного снежку?— Снег ведь невкусный, а я хочу чего-нибудь холодного да вкусного.Задумалась о-Хана и вдруг как хлопнет в ладоши:— Земляники, хочу земляники! Красных, спелых ягод хочу!О-Хана была упряма. Уж если чего ей захочется, так подай.Подняла она громкий плач:— Мама, дай земляники! Мама, дай земляники!— О-Тиё, о-Тиё, поди-ка сюда! — позвала мачеха падчерицу.А она как раз стирала бельё на дворе. Бежит она на зов мачехи, на ходу мокрые руки передником вытирает.Приказала ей мачеха:— Эй ты, лентяйка, живо иди в лес и набери в эту корзинку спелой земляники. А не наберёшь полной корзинки, домой и не возвращайся. Поняла?— Но, матушка, разве растёт земляника в середине зимы?— Растёт не растёт, а ты одно помни: придёшь с пустыми руками — в дом не пущу.Вытолкнула мачеха девочку за порог и дверь за ней крепко-накрепко заперла. Постояла-постояла о-Тиё на дворе, взяла корзинку и пошла в горы. Зимой земляника не растёт. Да делать нечего, боится о-Тиё ослушаться мачеху.В горах тихо-тихо. Снег валит хлопьями. Кругом сосны, словно белые великаны, стоят.Ищет о-Тиё землянику в глубоком снегу, а сама думает: «Верно, мачеха послала меня сюда на погибель. Никогда не найду я в снегу земляники. Тут и замёрзну».Заплакала девочка, бредёт, не разбирая дороги. То взберётся, спотыкаясь и падая, на гору, то в ложбинку скатится. Наконец от усталости и холода упала она в сугроб. А снег валил всё гуще и гуще и скоро намёл над ней белый холмик.Вдруг кто-то окликнул о-Тиё по имени. Подняла она голову. Приоткрыла глаза. Видит: наклонился над ней старый дед с белой бородой.— Скажи, о-Тиё, зачем ты пришла сюда в такой холод?— Матушка послала меня, велела набрать спелой земляники,— ответила девочка, еле шевеля губами.— Да разве не знает она, что зимой земляника не растёт? Но не печалься, я тебе помогу. Идём со мной.Поднялась о-Тиё с земли. Стало ей вдруг тепло и радостно.Шагает старик по снегу легко-легко. О-Тиё за ним бежит. И вот диво: только что она в рыхлый сугроб по пояс проваливалась, а теперь стелется перед ней крепкая, хорошая дорога.— Вон там на поляне спелая земляника,— говорит старик.— Собери, сколько надо, и ступай домой.Поглядела о-Тиё и глазам своим не верит. Растёт в снегу крупная красная земляника. Вся поляна ягодами усыпана.— Ой, земляника! — закричала о-Тиё.Вдруг смотрит: старик куда-то пропал, одни сосны кругом стоят.«Видно, не человек это был, а дух — хранитель наших гор,— подумала о-Тиё.— Вот кто спас меня!»— Спасибо тебе, дедушка! — крикнула она и низко-низко поклонилась.Набрала о-Тиё полную корзинку земляники и побежала домой.— Как, ты нашла землянику?! — изумилась мачеха.Думала она, что ненавистной падчерицы уже и в живых нет. Покривилась-покосилась мачеха от досады и дала своей родной дочке корзинку с ягодами.Обрадовалась о-Хана, села у самого очага и давай совать в рот землянику пригоршнями:— Хороши ягоды! Слаще мёда!— Ну-ка, ну-ка, и мне дай! — потребовала мачеха, а падчерице ни одной ягодки так и не дали.Прикорнула усталая о-Тиё у очага и дремлет. Только недолго ей отдыхать пришлось.Слышит, кто-то за плечо трясёт.— О-Тиё, о-Тиё! — кричит ей мачеха в самое ухо.— Эй ты, слушай, о-Хана не хочет больше красных ягод, хочет синих. Ступай живо в горы, собери синей земляники.— Но, матушка, ведь уже вечер на дворе, а синей земляники, поди, на свете нет. Не гони меня в горы, матушка.— Как тебе не стыдно! Ты ведь старшая, должна заботиться о своей младшей сестрёнке. Нашла же ты красные ягоды, найдёшь и синие!Вытолкала она падчерицу на мороз без всякой жалости и дверь за ней со стуком захлопнула.Побрела о-Тиё в горы. А в горах ещё больше снегу намело. Сделает один шаг о-Тиё — провалится по колени, сделает другой — провалится по пояс и заплачет-заплачет. Да полно, уж не во сне ли собирала она здесь свежую землянику?Совсем темно стало в лесу. Где-то волки завыли. Обняла о-Тиё руками дерево, прижалась к нему.— О-Тиё! — послышался вдруг тихий зов, и, откуда ни возьмись, появился перед ней знакомый дед с белой бородой. Словно тёмное дерево вдруг ожило.— Ну что, о-Тиё, понравилась твоей матушке красная земляника? — ласково спросил её старик.Полились у о-Тиё слезы ручьём.— Матушка опять меня в горы послала. Велит принести синей земляники, а не то и домой меня не пустит.Тут засверкали глаза у старика недобрым блеском.— Пожалел я тебя, оттого и послал твоей мачехе красных ягод, а эта злодейка вон что придумала! Ну хорошо же, я проучу её! Ступай за мной!Старик пошёл вперёд большими шагами. Идёт — словно по воздуху летит. Девочка за ним еле поспевает.— Смотри, о-Тиё, вот синяя земляника.И правда, весь снег вокруг светится синими огоньками. Повсюду рассыпана крупная, красивая синяя земляника.Боязливо сорвала о-Тиё первую ягоду. Даже на дне корзинки сияла она синим блеском.Набрала о-Тиё полную корзину и побежала со всех ног домой. Тут горы сами собой раздвинулись и в одно мгновение оказались далеко позади, а перед девочкой, словно из-под земли, родной дом вырос.Постучала в дверь о-Тиё:— Отвори, матушка, я нашла синюю землянику.— Как? Синюю землянику?! — ахнула мачеха.— Быть того не может!Думала она, падчерицу волки съели. И что же! О-Тиё не только вернулась живая-здоровая, но и земляники принесла, какой на свете не бывает. Неохотно отперла мачеха дверь и глазам своим не поверила:— Синяя земляника!О-Хана выхватила корзину из рук сестры и давай скорей ягоды есть.— Ах, вкусно! Язык можно проглотить! Синяя земляника ещё слаще красной. Попробуй и ты, мама.О-Тиё начала было отговаривать сестру с мачехой:— Матушка, сестрица, уж слишком эти ягоды красивы. Так и сверкают, словно огоньки. Не ешьте их…Но о-Хана злобно крикнула:— Наелась, верно, в лесу до отвала, да мало тебе, хочешь, чтоб тебе одной всё досталось. Нашла дурочек!И вдруг как залает, залает. Видит о-Тиё: выросли у мачехи и о-Ханы острые уши и длинные хвосты. Обратились они в рыжих лисиц, да так с лаем и убежали в горы.Осталась о-Тиё одна. Со временем вышла она замуж и жила счастливо. Родились у неё дети. Много собирали они в лесу красных, спелых ягод, но в зимнюю пору земляники под снегом никто больше не находил, ни красной, ни синей.