— Чудище Железного Моста? — ахнул Тоуд.

— Да, и оно стояло на том самом мосту, угрожая нам. Потом оно скрылось. А вы… вы ни капельки не боялись, когда мы шли домой.

Тоуд чуть не упал в обморок от страха.

— Я… я не знал, — промямлил он.

— Ваша храбрость и мужество вселили в меня уверенность, — заявил Мастер Тоуд. — И завтра я готов следовать за вами в любой дальний поход. Обещаю не жаловаться на трудности и не просить о снисхождении.

Наговорив еще много почтительных и уважительных слов, Тоуд-младший отправился спать, оставив Тоуда-старшего в полной растерянности и смятении. Он еще долго стоял у стеклянной стены оранжереи, глядя в ночь и смутно надеясь выследить Чудище. Но из темноты на него глядело лишь собственное отражение.

Крот и Рэт Водяная Крыса сидели на крыльце крысиного домика — в передних лапах по чашке чая, задние укутаны теплыми пледами. Основательно пообедав, они теперь наслаждались последними теплыми мгновениями бабьего лета, наблюдая, по обыкновению, за неспешным течением осенней реки.

— Знаешь, Крот, — заметил Рэт, — я уже, пожалуй, не смог бы вспомнить те времена, когда мы не были знакомы. Кажется, всегда были эти вечерние посиделки, эти пикники на берегу, эти прогулки на лодке…

— Пожалуй, ты прав, — согласился Крот.

— В любом случае нам есть за что благодарить судьбу.

Такие откровения Кроту нечасто доводилось слышать от своего старого друга. Впрочем… в последнее время Рэт действительно сильно изменился. Все чаще и чаще на него нападала задумчивая грусть, все чаще он предпочитал посидеть в кресле с лишней чашкой-другой чая, а не плыть, налегая на весла, по каким-то срочным речным делам.

Крот в общем-то ничуть не возражал против такой перемены в непоседливом Рэте. Посидеть вот так — спокойно, никуда не торопясь — это для Крота было высшим удовольствием и лучшим проявлением дружбы. В последнее время такие дни выдавались нечасто: Сын Морехода, поселившийся у Рэта, во многом занимал его внимание да к тому же был неплохой компанией для старого речного волка, поскольку не был болтлив. Впрочем, в тот день Крысенок отправился по каким-то делам с Выдрой и Портли, что, по мнению Крота (как потом выяснилось — ошибочному), и явилось причиной, побудившей Рэта пригласить его к себе в гости.

На самом же деле приглашение являлось частью плана по празднованию дня рождения Крота. Рэту стоило немалых усилий воли, чтобы не выдать другу секрет. До поры до времени ничто не должно было напоминать о готовящемся празднике. От зорких глаз Водяной Крысы не ускользнул легкий, едва заметный вздох разочарования, вырвавшийся у Крота, когда, войдя в дом, тот не увидел ни намека на праздничный стол, на подарок, не услышал ни слова, напоминавшего поздравление.

— Тем сильнее он обрадуется потом, — твердил про себя Рэт, которому нелегко давалась такая «забывчивость».

Оставалось надеяться, что Племянник не подведет и дом Крота будет подготовлен к праздничному ужину в назначенное время. Сам Рэт предусмотрительно спрятал коробку с тортом под сиденьем лодки.

Впрочем, от печали и разочарования через мгновение не осталось и следа — так хорошо себя чувствовал Крот, сидя рядом с другом, которого знал вот уже сто лет, если не больше, и с которым они так хорошо понимали друг друга всегда, все эти долгие годы. И куда больше, чем забытый день рождения, заботило Крота другое: здоровье Рэта, о котором упрямый речной волк никак не хотел говорить. Тем не менее Крот решил-таки завести разговор на эту тему.

— Рэтти, — сказал он, — мне ли не знать, что ты не любишь таких разговоров, но в последнее время я очень беспокоюсь за тебя. Ты ужасно плохо выглядишь, ходишь сам не свой…

— Ну вот! — вздохнул Рэт, которому менее всего хотелось провести этот день в участливых беседах о его самочувствии.

— Понимаешь, старина, — не унимался Крот, — если не я, то кто же тогда станет говорить с тобой об этом?

— Слушай, — неожиданно оживившись, сказал Рэт и хитро подмигнул другу, — а не кажется ли тебе, что один-другой шоколадный трюфель — из тех, что привез нам из Парижа Мастер Тоуд, — послужит достойным продолжением того, чем мы занимались сегодня целый день, а именно радовались жизни, ничего толкового не делая?

Кроту осталось только согласиться с предложением Рэта и позволить отвлечь себя на некоторое время от серьезных разговоров. Дело в том, что они с Племянником давно уже съели все трюфели из коробки, а у Рэта, куда более умеренного в лакомствах, похоже, они еще оставались.

— Рэ-эт-ти, — попытался возобновить разговор Крот, но трюфель — вкусный, большой, сладкий и такой шоколадный — явно не способствовал чистоте произношения и быстроте речи. — Н-нет, м-ми-нут-точ-ку…

В общем, Кроту ничего не оставалось делать, как, блаженно закатив глаза, целиком и полностью предаться столь сладостному процессу пережевывания и глотания шоколадного трюфеля.

Наконец с шоколадом было покончено, и Крот вернулся к делу.

— Я вот что имею в виду, — сказал он. — Тебе стоит хорошенько все обдумать, и тогда, может быть, ты поймешь, что нет ничего страшного в том, чтобы обратиться к какому-нибудь…

— Съешь еще конфетку, дружище, — перебил его Рэт. — Это дело такое — сразу отбивает охоту болтать обо всяких пустяках.

Крот попытался что-то возразить на это, но не сумел. Шоколад накрепко связал его челюсти да и немалую часть мыслей.

— Ну что, согласен больше не говорить со мной сегодня о всякой ерунде? — осведомился Рэт.

Крот только молча кивнул, и друзья вновь занялись любимым делом — наблюдением за Рекой. Легкий ветерок шелестел в ветвях ив на другом берегу, а старые приятели сидели молча: Рэт предавался безмятежным воспоминаниям о счастливом прошлом, Крот же с немалой долей беспокойства размышлял о туманном будущем.

Прошло, казалось, очень много времени; наконец корабельные часы в доме пробили половину третьего, и Рэт заявил, что пора везти Крота обратно домой.

— Славненько посидели, — сказал он, — рад бы еще, да не могу. Что-то холодать стало, а у меня еще дел полно — нужно успеть вернуться домой засветло.

— Да-да, сейчас, Рэтти, — кивнул Крот, все еще не двигаясь с места. — Скажи мне честно, Река предупреждала тебя снова, уже после того, как ты услышал ее тревожный голос тогда, несколько недель назад?

— Да, — кивнул Рэт и вздохнул. — Знаешь, я услышал ее снова, и, более того, Выдра с моим Крысенком сплавали туда, к Городу, и опять пришли в ужас от всех этих грязных, зловонных фабрик, что стоят на берегах нашей усталой Реки.

Крот даже вздрогнул, вспомнив ужасный пейзаж в окрестностях Города.

— Плохие новости, дружище Крот, очень плохие. Внешне Река все так же хороша, но тем, кто умеет заглянуть в ее глубины, становится ясно, что она тяжело больна. Она страдает, мучится, и боюсь, ей будет все хуже и хуже. Когда дело пойдет на лад, мне неизвестно. Вот уж не думал, что доживу до таких лет, когда буду рад сказать: «Я уже стар, и мне нет дела до того, что случится в будущем». Но вот ведь какое дело — дожил-таки.

Так — тихо и без лишних эмоций — Рэт объяснил Кроту, почему он так упорно не желал говорить о своем здоровье. Старость приближалась — это было и так ясно, а стремиться сохранить бодрость и прыть не было смысла. Ему, Водяной Крысе, не было смысла даже жить, если умирала так горячо любимая им Река, а он ничем не мог ей помочь.

Они посидели молча еще немного, а затем Крот негромко, стесняясь, пряча глаза, решил вернуться к теме здоровья друга, использовав для этого убийственный довод:

— Знаешь, не хотелось бы мне об этом даже вспоминать, но все-таки… Ты действительно сдал, старина. Вот сегодня, например, день моего рождения. А ты, мой самый близкий, самый старый друг, забыл об этом. Я же не поверю, что ты поступил так по небрежности. Нет, все дело в твоем здоровье.

— Да нет же, понимаешь… — Рэт не знал, что сказать, чтобы хоть как-то извиниться перед Кротом и в то же время не выдать секрета.

— Нет, нет, не извиняйся, — перебил его Крот. — Пойми, я ведь и представить себе не мог, как провести этот день лучше, чем сидя с тобой на крыльце, — как мы всегда отмечали наши дни рождения. Поверь, я был очень рад отметить его именно так. А теперь вези меня домой, только не говори ни о чем Племяннику: он-то точно забыл поздравить меня. Мы с ним спокойно поужинаем, немного поболтаем, а потом я пораньше лягу спать — вот и все, что нужно в наши годы.

— Ну-ну, — усмехнулся Рэт, взяв себя в руки, и приготовившись разыгрывать комедию и дальше. — Не думаю, что ты будешь уверен в правоте этих слов, когда наконец доберешься до постели. Нет, разумеется, на данный момент я готов принести все полагающиеся извинения…