— Помни, пожалуйста, что бы ни случилось, не давайся им в руки! Не дай себя поймать!

— Ну хватит об этом, бабушка! — прервал я её. — А то от твоих предостережений я начинаю волноваться!

— Нет, нет! Я верю, ты храбрый парень. И помни, что я очень тебя люблю! Я знаю, конечно, что с тобой ничего не случится.

Я решил сменить тему разговора:

— А что же нам делать с Бруно?

Услышав своё имя, Бруно перестал жевать и поднял мордочку:

— Я иду с вами, — заявил он твёрдо. — Я совсем не собираюсь пропускать свой ужин!

После минутного раздумья бабушка сказала:

— Я беру тебя с собой, но поклянись мне, что будешь тихо сидеть в моей сумочке и не шелохнёшься!

— А как же мой ужин? Вы будете подавать мне его в сумочку со своего стола?

— Конечно, — уверила обжору бабушка. — Но только при одном условии: ты будешь вести себя хорошо! Ну а ты, мой дорогой, ты хотел бы поесть?

— Нет, — ответил я. — Если я поем, то буду не в форме, а я и так волнуюсь. Мне нужно быстро бегать.

— Пожалуй, ты прав, — согласилась бабушка. — Тебе предстоит большая работа. Такого ты ещё не делал никогда!

— Пора! — объявила бабушка торжественно. — Наступает важный момент! Ты готов, дружочек?

Часы показывали половину восьмого. Бруно всё ещё сидел во фруктовой вазе, приканчивая очередной банан.

— Подождите, — сказал он, — ещё немного!

— Ну уж нет! — решительно отрезала бабушка. — Нам пора идти, а ты, если ещё не наелся, можешь оставаться здесь!

С этими словами она сжала Бруно в ладони, может быть, излишне крепко, оттого что и сама волновалась. Такой я её ни разу не видел.

— Я посажу вас обоих снова в сумочку, но не закрою её, — пояснила она.

Сначала бабушка устроила в сумочке Бруно, а потом подняла меня (флакон свой я крепко сжимал лапками) и нежно чмокнула меня в нос:

— Удачи, тебе! А кстати, ты ведь помнишь, что у тебя есть хвостик? И довольно длинный. Он может тебе пригодиться, когда ты будешь карабкаться вверх: ты сумеешь обвить своим хвостиком какой-нибудь подходящий предмет и повиснуть на нём. Не забывай об этом!

Я подумал: «А жаль, что мы не вспомнили о хвосте раньше! Тогда бы я воспользовался им для тренировки перед началом такой серьёзной операции».

Но было уже поздно. Бабушка взяла свою палочку и направилась к лифту. В сумке я занял опять свой наблюдательный пост в боковом кармашке, но на всём нашем пути по коридору к лифту нам так никто и не встретился.

В лифте бабушка тихо сказала нам:

— Учтите, что в столовой я уже не смогу разговаривать с вами. Ведь если кто-нибудь заметит, что я разговариваю со своей сумкой, то меня примут за ненормальную.

Лифт остановился на первом этаже, и бабушка, пройдя спокойно через вестибюль, вошла в столовую. Это был огромный зал с расписным потолком и зеркальными стенами. Постоянные обитатели отеля сидели на своих местах, и многим из них уже принесли ужин. Официанты ловко скользили между столами с полными подносами.

Наш стол был небольшой, и находился он почти в центре зала. Когда бабушка села и поставила на пол сумочку, я осторожно выглянул из неё и увидел, что два длинных стола ещё были не заняты. На этих пустующих пока столах были расставлены таблички на серебряных стоечках, оповещающие всех, что они зарезервированы за членами КОПЖД.

Бабушка тоже обратила внимание на это, но не проронила ни слова. Она развернула свой красивый носовой платок и набросила его на сумку, успев под платком отыскать меня рукой и осторожно вынуть оттуда. Держа меня, накрытого платком, у своего лица, она прошептала:

— Я опущу тебя сейчас вниз на пол, скатерти на столах почти до пола, так что тебя не заметят. Ты взял флакон?

Я также тихо ответил, что держу флакон и готов бежать ко входу на кухню.

Как раз в эту минуту к нашему столу подошёл официант. Когда он заговорил, я узнал его по голосу. Это был Уильям. Он приветливо поздоровался с бабушкой и вежливо спросил:

— А где же наш маленький джентльмен?

— Он нездоров и остался в спальне, — ответила бабушка.

— Очень жаль, — искренне огорчился Уильям. — У нас сегодня приготовили вкусный суп с зелёным горошком, а на второе — отличное рыбное филе или, по выбору, жареный ягнёнок.

Бабушка сделала заказ и попросила официанта не спешить, поскольку она хочет спокойно посидеть и отдохнуть за хорошо сервированным столом, с рюмочкой хереса.

Уильям ушёл, а бабушка тотчас сделала вид, что уронила на пол платок. И когда она наклонилась, чтобы поднять его, я выскользнул из-под платка и спрятался за ножкой стола.

— Беги, милый, беги, — шепнула мне она, выпрямляясь на стуле.

С этого момента я был предоставлен самому себе. Я постоял недолго под столом, прижимая к себе драгоценный флакон и размышляя о том, как пробегу почти половину огромной столовой до дверей, ведущих в кухню. В своей комнате наверху мне представлялось всё значительно проще.

Но надо было действовать! Я выскочил из-под стола и прижался к стене: не бежать же мне через весь зал, на виду у всех!

Я решил как можно плотнее прилипнуть к плинтусу, он был широкий и тёмного цвета, и рвануть вдоль него до самой кухни. Но на этом пути был один особенно опасный участок: открытое пространство перед широкими входными дверями в столовую. Однако раздумывать было уже некогда, и я побежал! Да что там побежал... я, как говорится, просто рвал когти!

Мне удалось преодолеть эту часть пути незамеченным. Все были настолько увлечены вкусным ужином, что им некогда было смотреть, кто там несётся вдоль тёмного плинтуса. Однако мне пришлось притормозить перед открывающимися в этот момент входными дверями: в столовую шумно входила большая группа женщин.

Заслоняя собой заветный флакон, я вжался в плинтус, различая только многочисленные женские туфельки. Однако, подняв глаза, я с ужасом узнал некоторые знакомые мне лица: это были ведьмы! Дождавшись, пока они пройдут, я помчался дальше к двери на кухню, благо к этому времени она была ещё довольно широко открыта. Вслед за официантом я проскользнул внутрь и спрятался за большим мусорным баком у самой двери. Некоторое время я сидел там, вслушиваясь в громкие разговоры поваров и официантов. Честное слово, я никогда не думал, что на кухне может быть такое. Сплошной шум, гам, низко висящий пар в воздухе, какие-то выкрики, чьи-то команды, звон и грохот многочисленных сковородок и кастрюль! Повара не просто разговаривают друг с другом — нет, они орут, стараясь перекричать весь этот шум. В кухню ежеминутно влетают официанты, громко требуя что-то и отдавая команды поварам:

— Четыре супа, два ягнёнка и две рыбы на двадцать восьмой! Три яблочных пирога на семнадцатый! Две порции земляничного мороженого на восьмой! И так без конца.

Оглядевшись, я заметил над своей головой ручку мусорного бака. Вспомнив наш последний разговор с бабушкой, я подпрыгнул как можно выше, в воздухе сумел перевернуться через голову и зацепился хвостом за ручку бака. Повиснув на ней вниз головой, я раскачивался изо всех сил, словно я был уже не я, а цирковой акробат, со свистом рассекающий воздух под самым куполом цирка. Ощущение было жутким, но и прекрасным одновременно! По сравнению с акробатом, который мог на трапеции крутиться только вперёд или назад, я на своём хвосте поворачивался в любом направлении.

«А что, — мелькнула у меня мысль, — пожалуй, я вполне мог бы стать дрессированной мышью!»

В это время в помещение вошёл официант с тарелкой в руках и громко объявил:

— Старая карга за четырнадцатым столом заявила, что мясо жёсткое, и требует замены. Другую порцию, быстро!

Один из поваров крикнул:

— Давай сюда её тарелку.

Я шлёпнулся на пол и огляделся: повар скинул с тарелки кусок мяса и положил другой. А потом подозвал своих товарищей и предложил им:

— Добавим-ка ей немного соуса!

С ужасом, от которого моя шёрстка на спине вздыбилась, я наблюдал, как все повара, присутствовавшие на кухне, со смехом смачивали кусок мяса своей слюной.

— Ну теперь-то уж точно она будет довольна! — захохотал повар, возвращая тарелку официанту.

Тут же в кухню вошёл другой официант с возгласом:

— Вся компания из КОПЖД пожелала суп!

Я замер и стал внимательно наблюдать, весь обратившись в слух. Высунув голову из-за бака, я видел, что повар в высоком белом колпаке, наверное шеф-повар, приказал:

— Большую серебряную супницу!

И тут же на широкую деревянную скамью, что тянулась вдоль всей противоположной стены, поставили громадную серебряную посудину с красиво изогнутыми ручками.

«Так вот куда нальют суп для ведьм! — подумал я. — Значит, мне нужно будет вылить содержимое моего флакона именно в неё!»

Высоко под потолком, прямо над деревянной скамьёй, куда поставили супницу, висела длинная полка, буквально забитая доверху всякой кухонной утварью: сковородками, сотейниками, кастрюлями.