— Может быть, — кивнул Огнегрив, припомнив свирепых тварей, которые едва не разорвали их с Песчаной Бурей на пути к жилищу Двуногих, где томился в заточении Белыш. — До тех пор, пока эта мерзость не уберется с нашей земли, я призываю всех быть настороже! С сегодняшнего дня оруженосцы будут выходить в лес только в сопровождении воинов. Все патрульные и охотники получают новую задачу — искать следы пребывания собаки. Обращайте внимание на все — на запах, на следы лап, на разбросанные клочья дичи…

— И на дерьмо! — добавила Кисточка. — Эти грязные твари никогда не закапывают свою грязь!

— Верно, — кивнул Огнегрив. — Как только увидите что-то подозрительное, немедленно докладывайте мне. Нужно как можно скорее выяснить, где эта собака устроила себе жилище!

Отдавая распоряжения, Огнегрив старался выглядеть спокойным, чтобы не выдать своего страха. Он никак не мог отделаться от ощущения, что лес враждебно затаился и наблюдает за ним, скрывая в своей чаще какого-то жуткого, смертельного врага. Страх перед Звездоцапом был ужасен, но это был страх перед открытым нападением. Совсем другое дело притаившаяся в лесу собака — невидимая, непредсказуемая и неумолимая.

Предупредив племя, Огнегрив спрыгнул со скалы и направился к пещере Пепелицы. Он был уже на полпути, когда заметил возвращающегося в лагерь Бурого и ковылявшего за ним Быстролапа. Всклокоченная шерсть молодого воина была местами порвана — видимо, в погоне за ястребом он несся прямо через бурелом и колючие кусты шиповника. Едва взглянув на понуренные плечи и опущенную голову Бурого, Огнегрив понял, что погоня оказалась напрасной, но все же остановился и подождал, пока воин подойдет к нему с докладом.

— Мне очень жаль, Огнегрив. Мы пытались догнать его, но потеряли из виду.

— Вы сделали все, что могли, — тихо ответил Огнегрив, прижимаясь лбом к плечу воина. — С самого начала было ясно, что надежды мало.

— Ясно, ясно! Только зря время и силы потеряли! — привычно проворчал Быстролап, но по его печальным глазам Огнегрив понял, что сварливый котик искренне жалеет о том, что им не удалось спасти малыша.

— Где Горностайка? — спросил Бурый.

— У Пепелицы. Я как раз направляюсь к ней, а вы пообедайте и идите отдыхать.

Он немного подождал, чтобы убедиться, что его приказ будет исполнен, и пошел своей дорогой. Песчаная Буря, не говоря ни слова, последовала за ним. Выйдя на полянку перед пещерой Пепелицы, они увидели лежащую на земле Горностайку. Рядом с ней сидела Чернобурка и ласково вылизывала обессилевшую от горя королеву.

Из расщелины скалы показалась Пепелица. В зубах у нее был зажат какой-то свернутый листок, который она торопливо положила на землю перед Горностайкой.

— Это маковые семена, — тихо проговорила она. — Съешь их, Горностайка, они помогут тебе уснуть.

Какое-то время Горностайка оставалась неподвижна, словно не слышала, но потом безучастно приподнялась, повернула голову и слизнула с листа черные семена.

— У меня больше не будет котят, — хрипло прошептала она. — Моя жизнь кончена. Я ухожу к старейшинам.

— Они будут рады тебе, — проворковала Песчаная Буря, укладываясь рядом с королевой.

Вскоре маковые зерна подействовали, и голова

Горностайки устало склонилась на лапы.

Застыв у края поляны, Огнегрив растроганно смотрел на Песчаную Бурю. Он знал ее как бесстрашную и самоотверженную воительницу, он привык слегка побаиваться ее острого языка и крутого нрава, но никогда не видел ее такой заботливой и нежной. И впервые в жизни Огнегрив подумал, что Песчаная Буря станет прекрасной матерью.

Он так глубоко ушел в свои мысли, что очнулся, лишь услышав нетерпеливое покашливание Пепелицы. Вздрогнув, Огнегрив поднял голову и увидел приближающуюся целительницу. Судя по ее виду, она только что о чем-то говорила и теперь ждала его ответа.

— Прости, Пепелица, — смутился Огнегрив. — Что ты сказала?

— Видимо, ты был слишком занят, чтобы слушать! — сухо заметила Пепелица. — Я сказала, что оставлю Горностайку у себя на ночь.

— Очень хорошо, спасибо! — рассеянно кивнул Огнегрив. Он только что вспомнил, что Пепелица рано покинула совет, а значит, еще ничего не знает о бродячей собаке. — Слушай, я должен рассказать тебе кое-что, а потом хочу попросить тебя заглянуть к Синей Звезде.

— В чем дело? Что с ней такое? Понизив голос, чтобы засыпающая Горностайка не услышала их разговора, он торопливо поведал Пепелице о заблудившейся собаке и о том, что Синяя Звезда почему-то решила, будто племя Ветра ворует дичь с территории Грозового племени.

— Она просто обезумела! — пожаловался он. — Во всем обвиняет Звездное племя, уверена, что предки-воители объявили нам войну.

Через несколько ночей состоится Совет, и я даже думать боюсь о том, что произойдет, если Синяя Звезда открыто обвинит племя Ветра!

— Постой-ка! — сурово нахмурилась Пепелица. — Ты не забыл, о ком говоришь? Синяя Звезда — твоя предводительница, и ты должен уважать ее мнение, даже если не согласен с ним!

— Но я не собираюсь уважать такое мнение! — взорвался Огнегрив. — В нем нет ни капли здравого смысла! Кроме того, оно просто опасно! — Он так разорался, что Песчаная Буря настороженно приподняла ушки, и Огнегрив смущенно понизил голос. — Все знают, что Синяя Звезда — великая предводительница. Но теперь… Я больше не верю ей, Пепелица! Не могу верить… Это все бред, глупости!

— Но ты должен попытаться понять ее. Не можешь понять, попробуй хотя бы пожалеть!

Неужели она даже жалости твоей не заслужила?

И вот тут Огнегрив так разозлился, что едва не ослеп от ярости. Как смеет эта Пепелица — его бывшая ученица! — так разговаривать с ним, с глашатаем?! Какое она имеет право? Разве это она каждый день оберегает Синюю Звезду, скрывает ото всех ее болезнь, чтобы племя могло по-прежнему доверять своей предводительнице? Разве она выкручивалась на последнем Совете, спасая честь и спокойствие своего племени? Разве она лгала другим племенам, чтобы никто не узнал о слабости, поразившей самое сердце Грозового племени?!

— Ты думаешь, я не пытался? — угрожающе прошипел он. — Да пусть выпадет моя шерсть, если не я жалею ее больше вас всех, вместе взятых!

— Не надо, мне нравится твоя шерсть! — усмехнулась Пепелица.

— Да ты пойми… — начал Огнегрив, пытаясь справиться со своим раздражением. — Синяя Звезда не явилась на прошлый Совет. Если она пропустит и следующий, все лесные коты поймут, что дело нечисто. Ты не могла бы убедить ее вести себя более обдуманно?

— Я попытаюсь. Но пойми, существует грань, за которой любые травы бессильны. Ты же видишь, пожар совсем сокрушил ее. Но все началось гораздо раньше, тогда, когда она узнала о предательстве Когтя. Синяя Звезда стара, Огнегрив. Она устала. Горе сломило ее, она отреклась от всего, во что верила. Даже от Звездного племени.

— От него в особенности! — мрачно подтвердил Огнегрив. — Но если она…

Он резко замолчал, увидев, что Песчаная Буря отошла от Горностайки и направляется к ним.

— Закончили секретничать? — негромко спросила кошка и добавила, махнув хвостом в сторону Горностайки: — Она уснула. Оставляю ее на твое попечение, Пепелица.

— Спасибо за помощь, Песчаная Буря.

Обе кошки разговаривали очень вежливо, но Огнегриву почему-то показалось, что они в любой миг готовы выпустить когти. Что это с ними такое? — удивился он, но решил не забивать себе голову кошачьими склоками. Будто у него и без того мало дел!

— Мы пойдем, поедим, — сказал он Пепелице.

— А потом ты отдохнешь! — строго велела Песчаная Буря. — Ты с рассвета на лапах!

Она ласково боднула его и начала подталкивать в сторону главной поляны. Но не успел Огнегрив сделать нескольких шагов, как Пепелица окликнула его:

— Огнегрив! Пришли нам с Горностайкой что-нибудь поесть. Если, конечно, найдешь время.

— Разумеется, о чем ты спрашиваешь? — удивился Огнегрив и невольно поежился от повисшей в воздухе враждебности. — Сейчас пришлю.

— Вот и хорошо! — Пепелица холодно кивнула и отошла, но всю дорогу до поляны Огнегрив чувствовал на своей спине взгляд ее немигающих голубых глаз.

Полная луна взошла высоко над лесом, звезды Серебряного Пояса усыпали чистое небо. Выгнув спину, Огнегрив стоял на гребне обрыва, ведущего к Четырем Деревьям. Палая листва, усеявшая поляну под четырьмя исполинскими дубами, тускло посверкивала первой изморозью. Черные кошачьи силуэты, как тени, сновали по лощине, залитой бледным лунным сиянием.

К добру или к худу, но на этот раз Синяя Звезда решила сама повести свое племя на Совет. Противоречивые чувства бушевали в душе Огнегрива. Он был рад, что ему не придется снова объяснять собравшимся отсутствие предводительницы, но очень боялся того, как она поведет себя. Чем больше бедствий обрушивалось на долю несчастного Грозового племени, тем труднее было казаться сильными перед лицом соседей-соперников. Но страшнее всего было то, что и сам Огнегрив больше не верил ни в мудрость, ни в справедливость своей предводительницы.