– Я тоже придумал! – воскликнул Муми-тролль. – Милый Волшебник, пусть весь этот стол, со всем, что на нем есть, улетит к Снусмумрику, где бы он сейчас ни был!

В то же мгновение стол взмыл между деревьями и поплыл на юг вместе с оладьями и вареньем, фруктами и цветами, пуншем и карамельками, а заодно и с книгой Ондатра, которую тот положил на уголок.

– Э-э! – запротестовал Ондатр. – Прошу немедленно отколдовать мне книгу обратно!

– Сделанного не воротишь! – сказал Волшебник. – Но вы получите новую книгу! Извольте!

– «О нужности всего сущего», – прочел Ондатр. – Но ведь это же совсем не та книга! В моей трактовалось о тщете всего сущего.

Однако Волшебник только расхохотался.

– Теперь, кажется, моя очередь, – сказал Муми-папа. – До чего же трудно выбирать. Перебрал в уме массу вещей, но не смог придумать ничего мало-мальски стоящего. Оранжерею веселее построить самому. Ялик тоже. У меня все есть!

– Но тебя никто не заставляет загадывать, – сказал Снифф. – Ты можешь отдать мне свою задумку, и я загадаю два раза!

– Так-то оно так, – сказал Муми-папа, – только раз уж имеешь возможность загадать, то…

– Не тяни волынку, – сказала Муми-мама. – Загадай хотя бы приличный переплет для своих мемуаров!

– Что же, это мысль! – радостно сказал Муми-папа, и все вскрикнули от восхищения, когда Волшебник вручил папе инкрустированный жемчужинами переплет из золота и красного сафьяна.

– А теперь я! – крикнул Снифф. – Желаю собственную лодку! Лодку, похожую на раковину, и с пурпурным парусом! И чтоб мачта была из розового дерева, а все уключины из изумрудов!

– Это немало, – дружелюбно сказал Волшебник и взмахнул плащом.

Все затаили дыхание, но лодка не появлялась.

– Не вышло? – разочарованно спросил Снифф.

– Очень даже вышло! – отвечал Волшебник. – Только, самой собой, я поставил ее на воду у побережья. Ты найдешь ее там завтра утром.

– И уключины из изумрудов? – спросил Снифф.

– Ну конечно. Четыре штуки и одна запасная, – сказал Волшебник. – Следующий.

– Право, не знаю, – начал Хемуль. – Сказать по правде, я потерял лопату для выкапывания растений, которую одолжил у Снорка. Так что мне, безусловно, нужна новая лопата.

И он, как положено всякому благовоспитанному хемулю, сделал книксен'[5], когда Волшебник вручил ему новую лопату.

– Вы не устали колдовать? – спросила фрекен Снорк.

– Нет, все это очень легкие задумки! – ответил Волшебник. – Так что же угодно маленькой фрекен?

– Наверно, это будет дело потруднее, – ответила фрекен Снорк. – Можно, я шепну вам на ухо?

Когда она кончила нашептывать, Волшебник не без удивления спросил:

– Вы уверены, что вам это необходимо?

– Совершенно уверена! – выдохнула фрекен Снорк.

– Ну что ж! – сказал Волшебник. – Да будет так!

И в то же мгновение по толпе прошел вздох изумления. Фрекен Снорк совершенно преобразилась.

– Что ты с собой сделала? – взволнованно спросил Муми-тролль.

– Я задумала себе глаза деревянной королевы, – ответила фрекен Снорк. – Ведь она казалась тебе такой красивой!

– Да, но… – начал несчастный Муми-тролль.

– Так, по-твоему, они некрасивые? – спросила фрекен Снорк и расплакалась.

– Ну полноте, – сказал Волшебник. – Если вам разонравилось, ваш братец может пожелать, чтобы у сестры стали прежние глаза!

– Да, но я думал совсем о другом, – возразил Снорк. – Я не виноват, если у нее такие глупые желания!

– А что ты задумал? – спросил Волшебник.

– Вычислительную машину! – ответил Снорк. – Такую, чтобы решала, что справедливо, а что несправедливо, что хорошо, а что дурно.

– Это слишком трудно, – сказал Волшебник, покачав головой. – С этим я не справлюсь.

– Тогда хотя бы пишущую машинку, – недовольно проворчал Снорк. – А сестрица и с новыми глазами хороша!

– Ну не так уж она хороша, – сказал Волшебник.

– Братец, миленький! – разревелась фрекен Снорк, поглядев на себя в зеркало. – Пожелай мне обратно мои прежние маленькие глазки! Я выгляжу просто ужасно!

– Ладно уж, – великодушно сказал Снорк. – В интересах поддержания родовой чести можешь получить их обратно. Но надеюсь, этот случай обуздает твое тщеславие.

Фрекен Снорк снова посмотрела в зеркало и вскрикнула от восторга. Ее прежние умильные глазки снова были на месте – только ресницы стали чуточку длиннее. Сияя улыбкой, она заключила брата в объятия и сказала:

– Прелесть моя! Радость моя! Будет у тебя пишущая машинка, сделаю я тебе такой весенний подарок.

– Пусти! – смущенно произнес Снорк. – Не лезь со своими нежностями. Я просто не мог видеть тебя в таком ужасном состоянии, только и всего.

– Ну что ж, из домочадцев остались только Тофсла и Вифсла, – сказал Волшебник. – На вас обоих только одна задумка, ведь вы нераздельная пара.

– А ты самсла себесла ничего не задумсла? – спросил Тофсла.

– Нет, не могу, – печально отвечал Волшебник, – я могу только желать за других да еще превращаться в разные вещи.

Тофсла и Вифсла посмотрели на него, потом уткнулись друг в дружку лбами и долго шушукались. Затем Вифсла торжественно произнес:

– Мы решили пожелатьсла за тебясла, потомусла ты такой добрасла. Мы хотимсла тебе такой же больслой и красливый рубинсла, как у насла!

Все только что видели, как Волшебник хохотал, но никто бы не мог подумать, что он может улыбаться.

Ну а теперь все его лицо просияло улыбкой. Он был так счастлив, что это было сразу видно и по его ушам, и по шляпе, и по башмакам! Не сказав ни слова, он взмахнул плащом, и – вот нате! – сад вновь озарился розовым светом. На траве перед всеми лежал близнец Короля рубинов – Королева рубинов.

– Ну теперьсла ты совсем счастливсла! – сказал Тофсла.

– Еще бы! – ответил Волшебник, бережно завертывая в плащ сверкающий самоцвет.

– А теперь все букашки-таракашки и лесные крысы могут загадывать все, что только угодно! Я всю ночь буду исполнять ваши желания, но до восхода солнца я должен быть дома.

Вот тут уж пошло празднество так празднество!

Перед Волшебником выстроилась длинная очередь жителей леса, которые пищали, смеялись, ворчали, гоготали. Всем хотелось что-нибудь загадать. Волшебник был в радужном расположении духа, и кто загадывал глупо, мог перезагадать. Танцы разгорелись с новой силой, в сад выкатили новые тачки с оладьями. Хемуль без передышки бабахал свои фейерверки, а Муми-папа вынес мемуары в роскошном переплете и зачитывал вслух отрывки о своем детстве.

Никогда еще в Муми-доле не пировали с таким размахом.

Ах, как сладко все съесть, все выпить, обо всем поговорить и до того наплясаться, что усталые ноги еле несут тебя домой в тихий предрассветный час – спать, спать!

Волшебник улетит на край света, а мышь заберется под свою травяную кочку, но и тот и другой будут одинаково счастливы.

И, пожалуй, счастливей всех будет Муми-тролль, который вместе с мамой пойдет домой через сад на рассвете, когда померкнет луна и листву всколыхнет утренний ветерок с моря. В Муми-дол вступает прохладная осень, и так надо потому, что без нее не бывает новой весны.

Хемуль всегда ходил в платье, унаследованном от тетки. Подозреваю, что все хемули ходят в юбках. Странно, но факт. (Здесь и далее примеч. автора.)

Снорки часто меняют окраску при душевном волнении.

Если хочешь знать, во что превратились вставные зубы Ондатра, спроси у мамы. Она знает.

Спроси у мамы: она знает, как они делаются!

Хемуль делает книксен потому, что кланяться в платье несколько нелепо.