— Они хотят вернуться! Безумные! Эта колония — могила, нора смерти! Это — кладовая элилей! Мне все теперь ясно! Слушайте же!

Однажды на опушке леса недалеко от фермы кролики заложили прекрасную колонию. И вот человек подумал:

«Этих кроликов можно разводить — на мясо и на мех. Зачем возиться с клетками? Им и в лесу неплохо!» И человек стал убивать всех элилей в округе — лэндри, хомбу, сову — и свозить пищу для кроликов, оставляя ее поблизости от колонии. А затем человек стал ставить западни. Кролики выросли, стали здоровыми и толстыми. Они не боялись элилей, их пугала только западня на тропе. По временам некоторые из них куда-то пропадали, неизвестно куда. И вот кролики начали вести себя так странно, что вскоре стали совсем не похожи на нас. Они притворились, что все в порядке, раз они получают отличную пищу. Обитатели колонии забыли жизнь диких кроликов! Они забыли про Эль-Эхрейру, потому что им больше не нужны были его хитрые проделки.

Вместо сказок они научились новому искусству — они стали танцевать и изображать на стене фигуры. Это помогало им проводить время и считать себя замечательными кроликами! Сливками кроличьей породы! Им не нужен стал Главный Кролик, который должен быть Эль-Эхрейрой для своих подданных и оберегать их от смерти. Здесь смерть разила только одним способом, с которым не справиться Главному! У этих кроликов было только одно строгое правило: никто не смел спрашивать, где тот или иной находится и куда кто-нибудь пропал. Но если задавать такие вопросы было неприлично, то говорить открыто о сверкающей проволоке строжайше запрещалось. В ответ на такие разговоры обитатели колонии бросались царапаться и убивать.

Взглянув по очереди на каждого из присутствовавших, Пятый продолжал:

— А потом вдруг появились мы, обычные дикие кролики, и они решили привести нас в свою колонию и ничего не сказали.

Понимаете? Фермер расставляет не очень много ловушек, и если кто-нибудь в них попадется, то другие смогут протянуть подольше. Они не хотели слушать рассказ о наших смелых приключениях! Не очень-то хочется слушать прямую и честную речь того, кого ты низко обманываешь! Нужно ли мне говорить дальше? Все, что с нами здесь произошло, подтверждает мои слова и подходит, как хоботок пчелы к колокольчику наперстянки!

Пятый опустился на траву, а Лохмач, волоча за собой страшную проволоку с тянущимся за ней колом, подошел к Пятому и потерся носом о его нос.

— Я еще жив, и мы пока вместе! — сказал он. — Разгадав их тайну, ты раскусил еще более важную проволоку, чем та, что висит у меня на шее! Говори: что нам теперь делать?

— Нужно немедленно уходить! Я уже сказал Львиной Пасти, что мы уходим.

— А куда? — спросил Лохмач Пятого. Ему ответил Орех:

— Надо идти к холмам!

Один из холмов поднимался к югу от ручья. По его склонам тянулась тележная колея, а за ней виднелась роща.

Орех повернул на холм, и его отряд, разбившись по двое и по трое, последовал за ним.

— А что делать с проволокой, Лохмач? — спросил Серебристый. — Ведь кол за что-нибудь зацепится и снова ее затянет.

— Она висит свободно, и я бы мог стряхнуть ее, но у меня очень болит шея, — сказал Лохмач.

— Попробуй стряхнуть проволоку, иначе далеко не уйдешь, — посоветовал Серебристый.

— Орех, посмотри-ка! — внезапно сказал Вероника. — Какой-то кролик бежит в нашу сторону из колонии.

— Только один? — переспросил Лохмач. — Что ж так мало? Жаль! Хватай его, Серебристый, я не стану отбивать у тебя хлеб! Отделай его в лучшем виде!

Кролики, похожие издали на неподвижные черные точки, остановились. Направлявшийся в их сторону кролик бежал быстро, но как-то странно, будто очертя голову. Он, как слепой, налетел на ствол репейника, перевернувшись в воздухе, упал и покатился по земле. Затем поднялся и не разбирая дороги стал пробираться к ним.

— Он не смотрит, куда бежит, — сказал Крушина. — Может быть, он заболел белой слепотой?

— Нет, будь у него белая слепота — он не смог бы так быстро бежать! — сказал Орех. — Это что-то другое!

— Сохрани нас Фрис! — вскричал Смородина. — Лучше убежим!

— Это скачет Земляника! — воскликнул Одуванчик.

Земляника пробрался через дыру в плетне возле старой яблони, осмотрелся и подошел к Ореху. Вместе с самообладанием он растерял свои изысканные манеры. Уставившись на Ореха, Земляника трясся всем телом. Казалось, он убит горем. Он раболепно склонился перед Орехом, за спиной которого с угрюмым видом стоял Смородина. Орех ждал, молчаливый и суровый.

— Орех, правда ли, что вы уходите? — спросил Земляника.

Орех молчал, а Серебристый ответил:

— А тебе какое до нас дело?

— Прошу вас, возьмите меня с собой, — сказал Земляника. Ему никто не ответил.

— Мы не любим, когда нас обманывают, — сказал наконец Серебристый. — Возвращайся к Нильдрохейн. Она, наверно, проще к этому относится.

Земляника издал пронзительный захлебывающийся вопль, как будто его сильно ударили. Он переводил глаза с Серебристого на Ореха, а затем умоляюще взглянул на Пятого. Душераздирающим шепотом он произнес:

— Проклятая проволока!

Серебристый собирался ему ответить, но Орех сказал:

— Бедняга! Ни слова больше! Идем с нами! Отряд кроликов перешел через тележную колею и исчез в роще за дорогой. Сорока, привлеченная блеском какого-то светлого предмета, заметного на голом склоне холма, подлетела поближе, чтоб его рассмотреть, но на склоне лежали только расщепленный колышек и перекрученный кусок проволоки.

К вечеру наши путники подошли к Уотершипскому холму. С вершины холма открывалась голубоватая даль, в туманной глубине которой блестели окна отдаленных коттеджей. Внизу лежали темно-зеленые леса и поля зреющей пшеницы. Здесь, под низкими ветвями бересклета, остановился на привал отряд Ореха.

До сих пор нашим путешественникам везло: все кролики, бежавшие из колонии Львиной Пасти, оставались целы и невредимы.

По пути к холмам они перешли еще две речки, но вскоре заблудились и заночевали в заброшенном амбаре. Там на них напали крысы. Лохмач предводительствовал сражением, а Серебристый и Крушина прикрывали отступление кроличьего отряда, так что все успели выбраться из амбара и спаслись бегством. Однако крысы укусили Крушину, и его передняя лапа воспалилась. Укус болел, как часто болят раны от крысиных зубов.

Полкилометра кролики прошли по пастбищу. Высоко над ними гудели линии электропередачи, но Пятый уверил их, что шум этот не опасен, и они бесстрашно шли вперед. Наконец, тревожно нюхая воздух, кролики уселись под невысокими деревцами и попытались по запаху разгадать, что за незнакомая местность простирается перед ними.

Покинув колонию с западнями, стайка наших кроликов стала осторожнее, упорней и умнее. В этом маленьком отряде каждый научился понимать соседа, и все привыкли действовать согласованно. Ссор более не затевалось. Члены кроличьего отряда сплотились тесней, оценив взаимные достоинства и понимая, что впредь нужно полагаться на самих себя.

Орех, Смородина, Горшочек и Крушина сумели вызволить Лохмача из беды. Правда, Лохмач и сам оказался молодцом. Любой другой кролик не смог бы выдержать подобной пытки и перестал бы бегать[9]. Теперь никто более не сомневался в силе Лохмача, уме Смородины, интуиции Пятого и авторитете Ореха.

Тяжелее всех в отряде приходилось Землянике. Он отупел от горя и стал очень неосторожен. Беднягу терзал стыд: он не мог забыть о том, какую неблаговидную роль сыграл в колонии. Земляника боялся признаться своим новым знакомым, что ленив, избалован и привык к хорошей пище. Правда, он не жаловался, и было видно, что он твердо решил навсегда остаться с отрядом и опасался, как бы его не прогнали. При всем том он лучше наших кроликов знал лесные чащи и в лесу оказался даже полезен.

В последние дни Лохмач стал менее деспотичен. Побывав в силках, он ослабел и притих. Впервые в жизни Лохмач почувствовал, что ему нужно быть умереннее и осторожней.

Не успело солнце приблизиться к поясу облаков на горизонте, как Орех вылез из-под кустов бересклета, давших кроликам приют, и, взобравшись на пустой муравейник, попытался рассмотреть вершину холма.

Вслед за ним из укрытия вылезли Пятый и Желудь. Они сразу же принялись щипать кустики росшей поблизости посевной вики. Эту траву они видели впервые, но и без слов было ясно, что это полезное кроликам растение. Отведя в стороны высокие зеленые стебли вики, увенчанные белыми и лиловатыми цветами, Орех пробрался поближе к Пятому.