— Оскар, а куда подевались люди? — спросил Расмус. — Ну, те, что здесь жили?

Оскар сел на камень. Он снял башмаки и носки и растопырил пальцы ног, наслаждаясь вечерней прохладой.

— Они уехали в Америку всем скопом. Много лет тому назад.

— А что, они не хотели здесь больше жить?

— Не хотели. Слишком бедно и убого жилось в этих домишках. Может, и рыбы в море стало мало. И земля не родила на скудных наделах.

Расмус кивнул, это он мог понять.

— Да, худо быть бедным. А купаться здесь здорово, — сказал он и одобрительно посмотрел вниз, на прозрачную, чистую воду. — Поди, в Америке у них таких пляжей нет.

— Ну да! Захотят купаться, так там у них, в Миннесоте, есть озеро с прозрачной водой.

Расмус улыбнулся. «Озеро в Миннесоте с прозрачной водой», как красиво! Ему самому хотелось бы когда-нибудь увидеть это озеро. И другие озера, и горы, и реки, какие есть на земле. Он попытался представить себе этих людей, как они бродили по Америке и искали это чистое озеро в Миннесоте. Может, они вспоминали свое море и скалы и думали, не живет ли кто-нибудь в их серых домишках на берегу.

— Пойду-ка погляжу! — сказал он и побежал к ближайшему дому.

Он хотел посмотреть, не оставили ли там что-нибудь те, кто уехал в Миннесоту.

Расмус заглянул через разбитое окно в убогую маленькую кухню с закопченными балками потолка и увидел перемазанный сажей открытый очаг. Подумать только, как давно варили здесь еду! Ему было жаль эти заброшенные дома, в которых никто не живет. Казалось, будто они ждали, чтобы кто-нибудь поселился в них, развел бы огонь в очаге, поставил кофейник на огонь, спарил бы детям кашу.

Он сбросил с подоконника осколки стекла и влез в дом. На полу лежали сухие листья и разный сор, старые половицы скрипели под его босыми ногами. Он подошел к очагу и заглянул в дымоход. Кто знает, когда здесь в последний раз горел огонь? А когда-то эта хижина была для кого-то родным домом. Вот если бы и сейчас было так и он смог бы поселиться здесь! Но ведь сели бы здесь по-прежнему жили люди, он мог бы, как и все бродяги, лишь остановиться у дверей кухни. Тогда у лих были бы свои дети, и им был бы ни к чему чужой мальчишка. Но ведь можно же помечтать…

Расмус подбежал к окну:

— Оскар, мы останемся здесь?

— Да, по крайней мере, на одну ночь, — крикнул сидевший на камне Оскар. — Мне что-то не глянется сейчас жить среди людей, осерчал я на них.

Расмусу понравились дома миннесотских стариков. Он бегал по их лестницам, сеням, кухням и маленьким горницам с низкими потолками. Он старательно выбирал дом и под конец остановился на том, который был лучше других защищен от непогоды и меньше всего пострадал от ветра и дождей.

Здесь тоже была маленькая тесная кухонька и низенькая горница, а на ветхий чердак вела крутая лесенка со скрипучими ступеньками. Но все же это был дом, и можно было вообразить, что это твое жилище. Можно было даже вообразить, что Оскар твой отец. И если хорошенько постараться, можно даже представить себе, будто он вовсе не бродяга, а богатый торговец. Жены торговца здесь, к сожалению, не оказалось, но ведь можно вообразить, что она ненадолго уехала, ну, например, в Миннесоту и скоро вернется в голубой шляпке с перьями на голове и кружевным зонтиком в руке. Она вернется такая красивая и привезет ему и Оскару хорошие подарки. И они, все трое, будут жить вместе, богатые, очень богатые и счастливые.

Но ведь в доме должна быть мебель. Стол и диваны, как у фру Хедберг, ковры и занавески.

Его желание раздобыть мебель было столь сильным, что она должна была бы прямо-таки сама по себе вырасти из пола. Вообразить стол красного дерева и цветастый диван в этой голой комнатушке было не под силу даже Расмусу.

Тут он вспомнил, что в одном месте у дороги есть большая свалка. На свалки люди выбрасывают много всякой всячины. Он решил сбегать туда, посмотреть, нет ли там чего-нибудь подходящего, что может послужить мебелью.

Расмус вернулся с пустым ящиком из-под сахара и двумя ящиками из-под маргарина. Он решил вымыть хорошенько в море ящик и приспособить его вместо стола.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Но сначала нужно было подмести пол. Он наломал веток и как умел вымел мусор. Потом внес свой стол, поставив на него букет цветов в бутылке вместо вазы, у стола поместил стулья — ящики из-под маргарина, а занавески и ковер оставалось только вообразить.

Оскар пошел в лес за еловым лапником, чтобы спать на нем, а когда вернулся, Расмус крикнул ему:

— Неси сюда постельное белье!

Воображение у Оскара было небогатое, но все же он догадался, что вошел в нарядную комнату. Стоя у дверей с охапкой еловых веток, он старательно вытер ноги.

— Да, тут надо сначала хорошенько высушить копыта, а уж после входить. Скажи только, где мне постелить пуховые перины — здесь или в гостиной?

— Клади здесь, — ответил Расмус и показал на угол комнаты.

Оскар послушно постелил из лапника постель. Расмус был доволен. Зеленые ветки так украшали комнату, они служили и постелью, и ковром. Комната и и самом деле стала уютной.

— Хорошо, что ты успел навести здесь порядок, — сказал Оскар. — Того и гляди, пойдет дождь.

И не успел он это сказать, как в самом деле полил дождь. Он барабанил по треснутым стеклам, стучал по крыше. За окном стемнело. Но Расмусу было хорошо. Когда за окном льет дождь, в доме кажется еще уютнее.

— Может, нам перекусить немного, — несмело предложил он.

Днем они успели торопливо поесть на обочине дороги, но уже успели проголодаться. А раз в комнате есть стол, почему бы не воспользоваться им? У Оскара осталась почти вся еда, которую они купили у Хультмана. Он достал из рюкзака хлеб, масло, сыр, ветчину и колбасу и выложил все это на ящик из-под сахара. Они сидели на ящиках из-под маргарина и ели, прислушиваясь к шуму дождя.

«Никогда не забуду этого, — подумал Расмус. — Никогда не забуду, как хорошо нам было здесь, когда мы ели, а за окном шумел дождь».

Он не смел сказать Оскару, что вообразил себе, будто это их настоящий дом. И уж понятно, никак не мог признаться, что представил себе, будто Оскар — богатый торговец, а его жена, в голубой шляпке с перьями, куда-то уехала. Держа в руке бутерброд с колбасой, он мечтательно поглядел на своего приятеля-бродягу и сказал:

— Подумай, Оскар! А что, если бы ты был моим отцом и мы жили бы вместе?

— Хорошо было бы! Отец-бродяга… лучше не придумаешь! Верно? — ответил Оскар и откусил большой кусок хлеба.

Расмус задумался. Конечно, ему хотелось, чтобы его родители были богатые и красивые. Бродяга — это, конечно, не бог знает что. Ах, если бы Оскар был красивым торговцем!

Дождь прекратился так же внезапно, как начал идти. Бродяги наелись досыта и улеглись спать в углу на еловых ветках. Оскар достал кусок одеяла, в который была завернута гармошка, и укрыл им Расмуса, чтобы тот не замерз.

«Мой папа, — подумал Расмус. — Он укрывает меня красным шелковым одеялом. Ведь моя мама в Миннесоте и не может меня укрыть. Она купается там в озере с прозрачной водой и пишет письма домой: „Я скоро вернусь и привезу кучу дорогих подарков. Укрывай Расмуса хорошенько на ночь, бери красное шелковое одеяло. Да, да, я скоро приеду“».

За окном стало совсем темно. С моря подул ветер. Пока шел дождь, ветер затаил дыхание, а теперь подул с новой силой. Волны яростно плескались, ветер трепал и гнул низкорослые березки на берегу. Стены потрескивали, а разбитые стекла стонали и вздыхали. Где-то поблизости без конца хлопала дверь. Оскару это надоело.

— Я вижу, тут не поспишь спокойно!

И Расмусу не нравились эти шорохи и вздохи. Ему было страшно. Вытаращив глаза, он лежал в углу, уставясь в полумрак, словно испуганный зверек.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Подумать только! А вдруг здесь водятся привидения!.. — шепнул он. — Может, они придут и заберут нас…

Но Оскар и не думал пугаться.

— Когда они заявятся, передавай им от меня привет. Пусть проваливают в море, а не то, мол, Божья Кукушка сделает из них винегрет.