Ни Лян Шань-бо, ни другим ученикам, ни самому учителю и в голову не приходило, что Чжу Ин-тай переодетая девушка. Но в первый же вечер сестра учителя спросила себя: почему у юноши по имени Ин-тай проколоты уши, — ведь серьги носят только девушки? Однако она ничего никому не сказала, а решила смотреть позорче и слушать повнимательнее.

Однажды она сидела в беседке и вышивала. Мимо проходили Лян Шань-бо и Чжу Ин-тай. Сестра учителя окликнула их и сказала:

— Мне хочется вышить летящего аиста. Не поможете ли вы мне подобрать шелка?

Лян Шань-бо ответил:

— Чего же проще. Всем известно, что у аиста перья белые, а на концах крыльев — чёрные. Значит, вам понадобятся только белые и чёрные нитки.

Но юноша по имени Ин-тай призадумался, а потом сказал:

— Я бы на вашем месте вышил аиста, летящего навстречу восходящему солнцу. Тогда, кроме белых и чёрных, можно выбрать и другие цвета. Грудь у него должна отливать нежно-розовым, а тени под крыльями надо положить бледно-голубые. Так будет красивее.

Поклонившись, оба друга пошли дальше. А сестра учителя подумала: «Юноша с дырочками от серёг в ушах слишком искусно подбирает цвета. Похоже, что он не раз держал в пальцах иглу для вышивания. А это не подходящее занятие для юноши».

Но и теперь она ничего никому не сказала.

Прошло ещё несколько дней. За это время ученики написали сочинение и подали учителю. Учитель прочёл, и из всех сочинений ему больше всех понравились два — те, что написали Ин-тай и Шань-бо. Учителю захотелось порадовать своих лучших учеников, и он решил сделать им маленький подарок. Он позвал их вечером к себе и преподнёс по красивому вееру. Один веер был голубой, словно вода озера, а к ручке прикреплена подвеска — цветок лотоса. Этот веер учитель выбрал для Шань-бо. Другой веер, для Ин-тай, был расписан зелёными листьями и внизу на тоненькой цепочке порхал золотистый мотылек, сделанный из прозрачного шёлка.

Юноши встали на колени, чтобы принять подарок. Шань-бо опустился сперва на левое колено, как это делают мужчины, а Ин-тай — на правое. Увидев это, сестра учителя больше ве сомневалась, — ведь с правого колена становятся только девушки.

На следующий день она позвала Ин-тай и спросила:

— Ты очень любишь Шань-бо?

— Очень, — ответила, покраснев, Ин-тай, — он мой названый брат.

Старая мудрая женщина улыбнулась и ласково сказала:

— Если ты слишком долго будешь называть Шань-бо своим братом, он когда-нибудь назовёт своей женой не тебя, а другую девушку. Подумай, не будет ли тебе это больно?

Ин-тай поняла, что её тайна раскрыта. Она заплакала и сказала:

— Уходя из дому, я поклялась отцу, — ни один человек не узнает, что я родилась девушкой. Но вы догадались об этом, и теперь я должна покинуть школу и расстаться с Шань-бо.

— Не печалься, — сказала сестра учителя, — ты поступаешь достойно. Но если хочешь, оставь что-нибудь на память для Шань-бо, я передам ему. Думается мне, он скоро пришлёт в дом твоего отца свадебные подарки.

Тогда девушка оторвала от веера бабочку-подвеску и дала её сестре учителя.

В тот же вечер Ин-тай сказала Шань-бо:

— Отец велит мне вернуться домой. Завтра утром я ухожу.

Сердце Шань-бо наполнилось печалью. Он приводил тысячи доводов и придумывал сотни уловок, чтобы удержать друга. Но всё было напрасно, — Ин-тай собрала вещи и приготовилась в путь.

Лян Шань-бо пошёл проводить Ин-тай. Они дошли до первого поворота дороги, потом до второго и всё не могли расстаться.

Через каждые пять шагов Ин-тай думала: «Сейчас я открою ему свою тайну».

Но они проходили и пять шагов, и десять, а девушка всё не решалась. Тогда она вспомнила, что старинные поэты часто говорят иносказаниями. Увидев высоко в небе двух уток, Ин-тай тронула спутника за рукав.

— Братец Шань-бо, погляди вверх. Вон над озером летит утка, а рядом с нею селезень. Как хорошо им вдвоём!

— Это мандаринские уточки из породы юаньян. Они всегда летают парами, — ответил Шань-бо.

Они пошли дальше. Теперь дорога вилась у подножия гор.

Ин-тай сказала:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Братец Шань-бо, видишь, молодой дровосек спускается с гор? Верно, дома ждёт его жена. Он принесёт ей хворост, она растопит очаг, будет тепло в их доме.

Шань-бо обиженно ответил:

— Братец Ин-тай, у меня на сердце так тяжело, — ведь нам скоро надо расстаться, а ты даже не смотришь на своего друга, глядишь по сторонам, да только и видишь уток и дровосека.

Ин-тай опустила голову и долго молчала.

Прошли ещё немного, и им захотелось пить. При дороге стоял колодец. Они наклонились над ним, чтобы зачерпнуть воды, и Чжу Ин-тай сказала:

— Смотри, братец Шань-бо, из глубины нам улыбаются двое — девушка с румяными щеками и юноша с бледным лицом.

— Что ты, братец Ин-тай! — воскликнул Шань-бо. — Это ведь наше отражение в воде. А я совсем не похож на девушку.

Ин-тай тяжело вздохнула и даже не стала пить.

Маленькая речка преградила им путь. Девушка подумала: «Уж если я не решаюсь открыть ему правду, лучше нам поскорее расстаться. Пусть разделит нас быстрая вода». — И она сказала:

— Братец Шань-бо, вон на горе цветёт куст шиповника. Мне бы хотелось понюхать его цветы.

— Я сейчас принесу их тебе, — откликнулся юноша и побежал к горе.

Тем временем Ин-тай перешла вброд речку и, когда Шань-бо вернулся с двумя цветками, она стояла на другом берегу.

— Почему ты не подождал меня, братец Ин-тай? — крикнул-юноша.

Ин-тай ответила:

— Тебе уже давно пора вернуться в школу, а мне — домой. Простимся тут.

— Пусть будет по-твоему, — грустно сказал Шань-бо, — но ты ведь хотел понюхать, как пахнет шиповник. Лови!

И он бросил цветы через речку. Но они, не долетев до того берега, упали в воду, и быстрые струйки разделили их и понесли по течению. Ин-тай и Шань-бо поклонились друг другу и разошлись в разные стороны.

Отец ласково встретил дочь, которую не видел уже два года. Он принялся расспрашивать её об успехе в науках, а потом сказал:

— Теперь ты взрослая девушка, пора подумать о твоём будущем. Слушай внимательно то, что я скажу. Самая знатная семья в нашей провинции — это семья губернатора Ма. Породниться с ними рад был бы всякий. Недавно губернатор прислал в наш дом свадебные подарки. Я принял их, и ты скоро выйдешь замуж за сына губернатора.

Ин-тай залилась слезами.

— Я не хочу выходить замуж, отец, — отвечала она.

— Глупости ты говоришь, — рассердился отец, — девушки всегда выходят замуж. А где ты еще найдёшь такого оседлавшего дракона жениха? Я не стану позорить свою седую голову, отсылая назад подарки, которые сам принял. Как я сказал, так и будет.

Ин-тай в глубоком горе удалилась в свои комнаты. Она сидела у окна, смотрела на дорогу, ведущую в Ханьчжоу, и повторяла про себя:

— Кто мог знать, что в свадебном списке мне выпадет несчастный жребий. Неужели отец будет так жесток, что заставит меня выйти за Ма?

А Лян Шань-бо, вернувшись в школу, попробовал взяться за книги, но книги падали у него из рук. Без братца Ин-тай учение не шло ему на ум. Вечером его позвала сестра учителя и сказала:

— На твоём веере подвеска, изображающая цветок лотоса, а Ин-тай дарит тебе бабочку — подвеску со своего веера. Бабочка стремится к лотосу, сердце девушки — к сердцу юноши. Неужели ты до сих пор не догадался, что Ин-тай родилась девушкой? Возьми её подарок, и пусть, твоё сердце подскажет, как тебе поступить.

Сердце подсказало Шань-бо, что он и дня не может прожить без Ин-тай. То, что он раньше называл дружбой, теперь стало любовью. Юноша не спал всю ночь и рано утром пустился в путь.

Лян Шань-бо шёл по той же дороге, по которой они шли недавно вдвоём, и вспоминал каждое слово Ин-тай. Здесь она взглянула на небо и показала на двух мандаринских уточек. Этих уточек называют неразлучницами. Говорят, умрёт одна — умрёт и другая. А вот и гора, где они увидели дровосека… Вот и колодец… Как он был глуп, что не понял нежных слов Ин-тай!