– Я же длинная, вот и имя у меня будет длинное.

Но больше всего сороконожка обрадовалась запасной ноге.

– Буду носить её только в торжественных случаях, – пообещала Гуся-Нося-Серафима-Стремительная и пригласила гостей отведать угощения. Гости спели для сороконожки «Каравай» и «Пусть бегут неуклюже» и вдруг оказалось, что уже вечер и пора спать.

– Ну вот, – грустно сказала Бука, – день закончился, а я даже поиграть не успела!

– Конечно, – согласилась бабушка. – И завтра тоже будет некогда. Завтра все игрушки уплывают в круиз по ванне.

– Но там полно айсбергов, пиратов и акул, – недовольно фыркнул кот Дрёма.

– Я буду отбиваться от них запасной ногой! – крикнула смелая Гуся-Нося-Серафима-Стремительная.

– Бабушка! Я тоже хочу в круиз! – заволновалась Бука.

– Не знаю, отпустить ли тебя… – бабушка задумчиво посмотрела на Буку. – Тем более, перед плаванием нужно хорошенько выспаться.

Бука побежала в кровать. И все игрушки положила с собой, чтобы они без неё не уплыли в круиз по ванне.

Бука знала, что папа живёт на свете, чтобы ходить на работу. Мама – чтобы бегать по магазинам. Бабушка – чтобы варить борщ. Дедушка – чтобы летом выращивать морковку на даче, а в остальное время разглядывать марки. А вот зачем на свете буки живут, этого Бука не знала. Когда Бука жила под кроватью, она всех пугала. А теперь получается, от Буки никакой пользы? И Бука чуть было опять не уползла под кровать. Но бабушка её отговорила.

– Буки живут, чтобы всем помогать. Хорошие дела делать и всех радовать, – сказала она. Бука решила всех порадовать.

Всё утро Бука делала только хорошие дела. Сначала завязала папе галстук морским узлом.

Очень крепко. Потому что папа всегда говорил, что с этим галстуком одно мучение, узел никак не получается.

Затем отломила у маминых туфель каблуки, потому что так по магазинам бегать удобнее, ноги не устают.

Бабушкин парик Бука старательно перекрасила в зелёный цвет, потому что бабушке очень идёт зелёный. И ещё бабушка говорила, что всякая зелень полезна.

Дедушкину коллекцию марок Бука расклеила в коридоре. Пусть все любуются, когда захотят!

– О-хо-хо! – сказали мама, папа и дедушка и быстренько сбежали из дома по делам. И бабушка ушла в парикмахерскую. Бука огорчилась, залезла под кровать и сидела там два часа, страдала. Но пугать было некого, просто так лежать – скучно, и Бука решила под кроватью поползать. Туда-сюда.

– Вот и молодец! – сказала ей бабушка, когда вернулась. – Теперь мне не надо будет под кроватью пыль вытирать. А парик такого цвета вполне годится для дедушкиного пугала на даче. У нас будет самое красивое пугало во всей округе!

И бабушка спрятала светло-зелёный парик в ящик с дачными инструментами. Тем более, у бабушки теперь была и без парика очень модная молодёжная стрижка под ёжик.

Бука обрадовалась, вылезла, и они с бабушкой пошли букино платье отстирывать. Потом папин галстук развязали, мамины туфли в ремонт отнесли и дедушкины марки аккуратно от стены отклеили.

Когда мама, папа и дедушка вернулись, Бука их предупредила:

– Я сегодня столько хороших дел за день наделала, на целый месяц. Теперь целый месяц буду отдыхать.

Все этому очень обрадовались. Так обрадовались, словно думали, что Буки на свете специально для отдыхания живут.

Зима была в этом году не очень правильная. Бука ждала, ждала, когда на окне появятся красивые морозные узоры, и не дождалась. Тогда она нарисовала узоры акварелью. Красной и зелёной. Акварель потекла, перемешалась, рисунок стал некрасивого цвета. Точнее, совсем рисунка не стало. Стала грязная лужа. Бука рассердилась и начала смывать краску. Вода бодро текла по подоконнику, по Буке, по коту, спавшему на батарее.

– Раз такое дело, – сказала бабушка Буке, – не могла бы ты заодно и цветы полить.

Бука наклонила бутылку с водой к кактусу и нечаянно укололась.

Бука и так была насупленная, а тут так рассердилась, что закричала:

– Это из-за тебя всё! Это ты мне велела цветы поливать. Всё время мне приказываешь!

И тихо добавила:

– Бабулька!

– Это я-то приказываю?! – тоже рассердилась бабушка, бросила недокрученные котлеты и пошла в комнату поворчать.

– И у кого научилась! У вас и научилась! – ворчала бабушка для сидевшего за компьютером папы.

– У нас? Это когда мы к вам, Вера Сергеевна, непочтительно относились?! – возмутился папа, свернул газеты и ушёл этажом выше, к своему другу дяде Саше. Папа считал, что в такой маленькой квартире, как у него, и сердиться-то по-настоящему негде, а у дяди Саши просторно, он один живёт. Папа весь вечер сидел у дяди Саши на кухне. Сидел, сидел, вот уже и ужинать пора, а его всё нет. И мама уже чуть было на него не рассердилась. Прошла она по углам, посмотрела на сердитую бабушку, на рассерженную Буку, на возмущённого кота и сказала:

– Ну уж нет. Я сердиться не буду. Сердиться вредно. Цвет лица портится. Вон вы какие серые сидите, как Дрёма.

И мама взяла сковородку, начала стучать по батарее. Долго стучала, даже раскраснелась. Кот от такого стука спрятался в кладовке. Бука залезла обратно под кровать, а бабушка просто взмолилась:

– Уж лучше бы ты, как мы, сердилась, чем так не сердишься.

Наконец ручка у сковородки отвалилась, и все радостные собрались на кухне. И папа вернулся. Дедушка из библиотеки пришёл. Он всё пропустил, и даже не знал, что сегодня день такой несчастливый – все сердятся.

– Простите, что не присутствовал на вашем мероприятии… – сказал дедушка.

– Простите, что громко стучала, – сказала мама.

– Извините, что заставил себя ждать, – сказал папа.

– Прошу прощения за то, что ворчала без причины, – сказала бабушка.

– Прости, бабушка, что я тебя обидела, – сказала Бука и посмотрела на кактус. – Ну, а теперь ты проси у меня прощения.

Но кактус молчал, не хотел мириться. А может быть, думал: «Поменьше руками надо размахивать, тогда и не уколешься». Но Бука по-кактусиному не понимала, а взяла его и унесла дяде Саше.

– Нечего в нашей дружной семье таким злючкам-колючкам делать, – объяснила она. – У нас и так квартира маленькая.

Через неделю кактус простили. Ещё бы! Он у дяди Саши зацвёл огромными яркими цветами. А потом ударил мороз, на окне появились долгожданные узоры. И не так уж этот кактус провинился, чтобы не видеть такой зимней красоты.

Бука любила помогать бабушке. Компот допить, мороженое доесть – всегда пожалуйста.

– Видишь, какая я полезная Бука, – говорила она при этом. – Если бы я компот не допила, не освободилась бы кастрюлька, не в чем было бы кисель варить. Это благодаря мне сегодня на обед все кисель будут пить.

– Ну-ну, – качала головой бабушка.

– И ты мне за это налей самую большую кружку, – продолжала Бука.

– За это? – удивилась бабушка.

– Ну да, – подтвердила Бука. – А хочешь, я тебе посуду помогу помыть?

– Ага… – бабушка задумалась, – ты мне посуду поможешь помыть, а я тебе за это…

– А ты мне за это купишь новое платье, – поспешила объяснить Бука.

Потом Бука пошла к дедушке и предложила отыскать очки, за что дедушка подарил бы Буке свой велосипед.

– Не получится, – сказал дедушка. – Не надо мне очки искать. Я их не терял. Они всегда на полке лежат.

– Да?! – как-то неестественно удивилась Бука. – На полке? А вот и нету их на полке! Ну что, поискать?

– И где же это ты их будешь искать?

– Сначала везде, а потом у себя в кармане, – проболталась Бука и тут же исправилась, – может быть… поищу. А может, ещё где.

– Не могу я тебе подарить велосипед. Он трофейный и дорог мне, как память. А вот что потерялись, жаль. Я как раз хотел новую книжку со страшилками вслух почитать.

Бука очень любила книжки со страшилками и быстренько у себя в кармане нашла дедушкины очки.

– Почитаешь? – спросила она.

– Ну, почитаю, – охотно согласился дедушка. – А ты мне что за это?

Бука задумалась. Личного имущества у неё было немного. Делать она тоже мало что умела.

– Я не буду твои саженцы молоком с пенками поливать, – наконец предложила Бука.

Дедушка почему-то не согласился на такой обмен и читать не стал. Но он собрал все свои саженцы и унёс этажом выше, к дяде Саше.

– Ну и не читай, – обиделась Бука. – Пойду у мамы сменяю зоопарк на уборку под кроватью.