Да, славно его проветрил ветер!
Старички были люди работящие и любознательные, ни один час не пропа- дал у них зря. По воскресеньям после обеда на столе появлялась какая-ни- будь книга, чаще всего описание путешествия, и старик читал вслух про Африку, про ее огромные леса и диких слонов, которые бродят на воле. Старушка слушала и поглядывала на глиняных слонов, служивших цветочными горшками.
— Воображаю! — приговаривала она.
А фонарю так хотелось, чтобы в нем горела восковая свеча, — тогда старушка, как и он сам, наяву увидела бы все: и высокие деревья с переп- летающимися густыми ветвями, и голых черных людей на лошадях, и целые стада слонов, утаптывающих толстыми ногами тростник и кустарник.
— Что проку в моих способностях, если нет восковой свечи? — вздыхал фонарь. — У стариков только ворвань да сальные свечи, а этого мало.
Но вот в подвале оказалась целая куча восковых огарков. Длинные шли на освещение, а короткими старушка вощила нить, когда шила. Восковые свечи теперь у стариков были, но им и в голову не приходило вставить хоть один огарок в фонарь.
— Ну, вот и стою я тут со всеми моими редкими способностями, — гово- рил фонарь. — Внутри у меня целое богатство, а я не могу им поделиться! Ах, вы не знаете, что я могу превратить эти белые стены в чудесную обив- ку, в густые леса, во все, чего вы пожелаете!.. Ах, вы не знаете!
Фонарь, всегда вычищенный и опрятный, стоял в углу, на самом видном месте. Люди, правда, называли его старым хламом, но старики пропускали такие слова мимо ушей — они любили старый фонарь.
Однажды, в день рождения старого сторожа, старушка подошла к фонарю, улыбнулась и сказала:
— Сейчас мы зажжем в его честь иллюминацию!
Фонарь так и задребезжал колпаком от радости. «Наконец-то их осени- ло!» — подумал он.
Но досталась ему опять ворвань, а не восковая свеча. Он горел весь вечер и знал теперь, что дар звезд — чудеснейший дар — так и не приго- дится ему в этой жизни.
И вот пригрезилось фонарю — с такими способностями не мудрено и гре- зить, — будто старики умерли, а сам он попал в переплавку. И страшно ему, как в тот раз, когда предстояло явиться в ратушу на смотр к «трид- цати шести отцам города». И хотя он обладает способностью по своему же- ланию рассыпаться ржавчиной и прахом, он этого не сделал, а попал в пла- вильную печь и превратился в чудесный железный подсвечник в виде ангела с букетом в руке. В букет вставили восковую свечу, и подсвечник занял свое место на зеленом сукне письменного стола. Комната очень уютна; все полки заставлены книгами, стены увешаны великолепными картинами. Здесь живет поэт, и все, о чем он думает и пишет, развертывается перед ним, как в панораме. Комната становится то дремучим темным лесом, то озарен- ными солнцем лугами, по которым расхаживает аист, то палубой корабля, плывущего по бурному морю…
— Ах, какие способности скрыты во мне! — сказал старый фонарь, очнув- шись от грез. — Право, мне даже хочется попасть в переплавку. Впрочем, нет! Пока живы старички — не надо. Они любят меня таким, какой я есть, я для них все равно что сын родной. Они чистят меня, заливают ворванью, и мне здесь не хуже, чем всем этим высокопоставленным особам на конгрессе.
С тех пор старый уличный фонарь обрел душевное спокойствие — и он его заслужил.