— Что поделаешь… — вздохнул Илюк. — День рождения бывает только один раз в году. Четыре тебе исполнилось на пшеничном поле.

— Я не спорю… — прошептал Острый Зуб. Горе суслика было огромно.

Илюк приуныл. Нечестно это, что Острый Зуб родился не в один день с ним! Конечно, он тоже родился в солнечный день. Нет, он родился в солнечный-солнечный день! И тут Илюк догадался!

— Острый Зуб, ты же родился не просто в солнечный, а в солнечный-солнечный день! Поэтому у тебя и день рождения должен быть двойной. Первый день рождения — в золотистом пшеничном поле, где колосья были больше те…

— …телёнка! — подсказал Острый Зуб. — А второй день рождения сегодня, вместе с вами!

Вздох облегчения пронёсся по улице, толпа четырежды прокричала «ура!». Багряные и жёлтые листья закружились в воздухе. А в голову Острого Зуба пришли сразу три песни:

На день рождения Хеведусь

На день рождения Илюка

На день рождения Острого Зуба

То есть как это «тебя»? День рожденья-то мой! Значит, надо так:

Или нет, надо так:

Острый Зуб растерялся, мордочка его вытянулась, будто у него прямо из лапок вырывали самый любимый, самый дорогой подарок.

— Ах ты маленький! — пожалела его мама Хеведусь.

Она, облокотившись на подоконник, слушала его песню. — Ты скажи: «поздравляю себя», и всё станет на место! Только было Острый Зуб хотел запеть четвёртую песню, учтя замечание мамы Хе-ведусь, как раздалось щебетание, и с неба слетела стая ласточек. Младшие ласточки чинно, рядком уселись на проводах над окошком, а Старшая Ласточка подлетела к Илюку.

— Кришна! Ах, не так — Илюк! — сказала она. — Ах, Илюк! Наконец-то! Ждём-ждём, а тебя нет и нет! Нам уже пора в путь! Мы были в последнем пробном полёте. Эти, — Ласточка крылом показала на своих птенцов, — каждый день спрашивают: «Когда-когда полетим в Индию?» Они об Индии думают, а я о тебе. Как я могла улететь, не повидавшись с тобой? Прилетим мы в Индию, сядем рядком, и сразу прибежит почтенная Савитри, начнёт расспрашивать про тебя. Какими бы глазами я посмотрела на неё, если бы мы не встретились? А теперь я скажу: «Радуйся, сестра Савитри, Кришна-Илюк дошёл до Чебоксар. Его теперь не узнать! Вырос, окреп, повзрослел, возмужал!» Завтра отправляемся в путь!

Ласточка повернулась к птенцам, которые сидели чинно, как первоклассники первого сентября. Глаза у них были круглые-круглые, будто им жал воротничок. На самом деле они смотрели так потому, что перед ними был великий путешественник, который прибыл из той самой далёкой Индии, куда они полетят завтра на рассвете.

— Так что же передать почтенной Савитри? — спросила Ласточка.

Илюк ответил не сразу. Он молча посмотрел на Ласточку. Глаза его были так ясны и чисты, что в них читались все Илюковы мысли. Сейчас мысль была такая: «Как я благодарен!» Всего три слова. Но тех, кого благодарил четырёхлетний слонёнок в день своего рождения, было много-много: величественные джунгли Индии, слоны — папа и мама, озеро с лотосами, Ласточка, чувашская девочка, Обитель Снегов, солнце, Чабан, черноглазые ягнята, орлы, суслик, борющийся за честь своего рода, его непревзойдённый дядя, собака, успевающая обежать свою тень, много-много детей, девочки с двадцатьюшестнадцатью косичками, сказочники-трактористы, торопыги и увальни, острые на язык, и молчуны, открывающие новые океаны и катающиеся на кольцах Сатурна, и те, что запросто превращают коров в слонов, и ещё циркачи, рыбы, моря и реки, звёзды, поля пшеницы, опять — чувашская девочка, опять — Ласточка.

И потому Илюк ответил Ласточке:

— Скажи маме, что всё в порядке. А папа об этом и сам знает.

— Как прилетишь в Индию, — сказал, подбоченясь, Острый Зуб, — найди там одного слонёнка, того самого, который всюду суёт свой хобот. И скажи ему: пусть сразу же отправляется в Узбекистан, к Зульфие, девочке с двадцатьюшестнадцатью косичками. Пусть поспешит! А не то!.. Охо-хо!..

И Хеведусь нашла что передать:

— Скажи тёте Савитри, что мы скоро будем в Индии!

По всей улице до самой Волги прокатился стон. Все дети, услышав слова Хеведусь, охнули, как от зубной боли. Скажешь, им не хочется в Индию?

Мать Хеведусь, уже убедившаяся в упрямстве своей дочери, вздрогнула.

А старики заговорили о том, что скоро похолодает и путешествовать станет совсем трудно.

А все дети подумали: «Какое это счастье — отправиться в путешествие!»

Счастье? Как же представляют себе счастье четырёхлетние слоны в день рождения? Если бы спросили, Илюк, наверное, ответил бы так: «Счастье — это вот что такое. Ты пришёл издалека и сейчас встретишься с другом. Он ждёт тебя, но ты его никогда не видел. А вдруг ты не понравишься ему? А если и он не такой, каким ты представлял его? Но Хеведусь даже лучше, чем я думал. Про меня же, вы слышали сами, она сказала: «Совсем такой!» (О том, что Хеведусь шепнула ему на ухо, Илюк не скажет никому.) После таких слов становишься сильнее, тебе ничего не страшно. И ты счастлив. Ты готов отправиться куда угодно. И хорошо, что мир велик…»

— Ах, я и забыла, пироги стынут! — вдруг захлопотала мама Хеведусь.

Мальчишки Синьяла встали на спину слона, заглянули в комнату и увидели гору пирогов.

«Охо-хо! — вздохнули мальчишки. — Нелегко нам будет бежать в Синьял после таких пирогов!»

Но расстраивались они недолго. Мама Хеведусь нашла им работу: выносить столы в яблоневый сад. Илюк взмахом хобота остановил мальчишек — кто же сам таскает столы, когда есть слон! Хорошо таскать вёдра с водой, хорошо таскать брёвна, но таскать столы для большого застолья — приятней всего!

— Стойте! — сказала Хеведусь. — Смотрите, сколько нас: весь город Чебоксары и мальчишки Синьяла! В саду мы не уместимся, нужно вынести столы из всех домов и расставить по всей улице!

Тут-то и поняли все, что значит пир на весь мир!