– Ой, мне страшно, – прошептала людоедиха.

– Да тихо ты! – цыкнул на нее людоед. – Не мешай ему, а то еще перестанет рассказывать.

– Постелила мне старушка на чердаке. «Ложись, – говорит. – Я тебя разбужу в полночь». Я ворочался, ворочался, так ничего и не уснул. Ровно в полночь поднимается старушка на чердак и говорит: «Луна взошла, пора на охоту». Вывела меня на крыльцо, показывает в сторону леса. «Спрячься там, – говорит. – Скоро явится огромный зверь с горящими как угли глазами. Убить его надо первой же пулей. Иначе нам обоим с тобой несдобровать. Сможешь?» Я испугался немного, но вида не подаю. «А как же! – ей отвечаю. – Мы завсегда зверя с первого выстрела бьем. Мы на то и охотники!» «Ну, смотри, – говорит. – Я тебя предупредила. Да, главное, не усни». Я думаю: «Куда тут уснуть! Живым бы после такой ночи остаться».

Ушла она, я лежу в кустах. От страха зуб на зуб не попадает. Вдруг слышу, ветка невдалеке хрустнула. Взвел курок, смотрю на опушку. Жду, когда зверь на нее выскочит. Через минуту вижу сквозь ветки: два глаза как фонари засветились. Не утерпел, не стал ждать, пока зверь из темноты выйдет, палец сам на курок нажал. Один раз выстрелил, другой. Прислушался – тишина полная. «Ну, – думаю. – Лучше отсюда ноги поскорей уносить. Ну его, этого зверя! Хватит с меня моих лисиц да зайцев». Вскочил на ноги, и только меня и видели. Даже про свои вещички забыл, те, что в избушке на чердаке остались. Бежал, пока не упал без сил. А как упал, так и уснул замертво.

Очнулся я только под вечер. «Надо, – думаю, – дальше идти». До гор уже совсем чуть-чуть оставалось. Поел я немного ягоды, умылся в ручье. Иду себе, насвистываю. Ружье-то мое все равно при мне оставалось. Вдруг вижу, опять та же избушка стоит. «Что за чертовщина, – думаю. – Я же совсем в другую сторону шел!» А старушка на крыльце уже снова мне говорит: «Охотник, охотник, у тебя ружье есть?» «Тьфу на тебя! – думаю. – Опять начала все сначала!»

В общем, расспросила она меня обо всем в точности как вчера, как будто мы и не встречались с ней вовсе. Отвела на чердак, где мои вещи нетронутые лежали, а в полночь снова за мной пришла. «Вставай, – говорит, – охотник. Луна над лесом уже взошла». «Да чтоб ей провалиться, твоей луне!» – про себя думаю. Однако встал, ружье снарядил, опять пошел в лес караулить зверя. Долго он не являлся, я уже дремать начал. Наконец слышу, ветки в кустах шелестят. Спохватился я, бабахнул туда наугад. «А вдруг, – думаю, – попаду». Проверять, однако, не стал. Собрал ружьишко и на чердак вернулся. Всю ночь проспал как убитый. Наутро встаю, вниз спускаюсь. «Ну, – говорю, – старушка, застрелил я твоего зверя. Ох, и страшный же он! Иди, подбирай, что там от него осталось. У меня ружье страшнее, чем пушка». «Нет, – говорит. – Никого ты не убил. Оставайся еще на эту ночь. Большая награда тебе от меня выйдет». «А ну тебя, – думаю, – вместе с твоей наградой! Жизнь подороже будет». Забрал свои вещи с чердака и пошел поскорей оттуда.

– Постой, охотник, – неожиданно перебил его людоед. – Не сердись только, я дровишек хочу в камин подбросить. Подожди, не рассказывай.

Он быстро подбежал к камину и начал торопливо швырять в него поленья одно за другим.

– Валяй, – добродушно разрешил охотник, развалившись поудобней в кресле. – А я пока трубочку закурю.

Людоедиха таращила свой глаз на охотника и терпеливо ждала продолжения рассказа.

– Ну, давай скорее! – наконец прикрикнула она на своего мужа. – Что ты копаешься с этим камином? Уснул, что ли!

– Иду, иду! – с готовностью отозвался людоед, быстро возвращаясь на свое место и уставившись охотнику прямо в рот.

– В общем, ушел я от этой непонятной старухи. Иду себе по лесу, радуюсь. Трофеи мои при мне, солнышко светит, птички поют. До гор совсем уже недалеко оставалось. Я начал прикидывать, как мне через ущелье пройти. Тем временем начало смеркаться. Я думаю, где-то надо ночлег искать. Только подумал, гляжу – огонек в лесу светится. Вот точно как ваше окошко. Обрадовался. Подхожу ближе – мать честная! Стоит избушка, а на крыльце та же старуха сидит. «Да что же это такое! – думаю. – Выходит, я целый день шел, шел, да так никуда и не ушел». Делать нечего, подхожу к своей старой знакомой. «Здорово, – говорю, – бабушка. Похоже, ты тут везде в этом лесу сидишь. В какую сторону ни пойдешь – обязательно на тебя наткнешься». А она мне опять про свое: «Охотник, охотник, у тебя ружье есть?» «Вот, – думаю, – заладила. И как ей не надоело еще!» Короче, поговорили мы с ней опять по душам. Все свое она выспросила, повела меня на чердак ночевать. А мне там уже будто дом родной. «Ну, – думаю, – хоть посплю до полуночи. Теперь-то я уж привык здесь. Можно и отдохнуть спокойно». Только глаза закрыл, слышу, старушка моя по лестнице на чердак поднимается. «Вставай, – говорит, – охотничек. Пора тебе службу свою служить. Последний раз, мол, тебя отправляю. Послужишь честью, обещаюсь тебя отпустить». Глянул я ей в лицо, да и обомлел весь. Там, где раньше у нее глаз-то не было, теперь глаза яркие, веселые, меня насквозь так и прожигают. «Что смотришь? – говорит она мне. – Не все тебе одному глазастому-то ходить. Смотри, как бы своих глаз не потерять где». Я на ноги вскочил и пулей прямо с этого чердака слетел. «Нет, – думаю. – Не с руки мне с тобой, бабушка, век вековать. Ну тебя с твоими загадками! Отслужу эту ночь, а награду свою ты себе можешь оставить».

Сижу я в секрете, ружье наготове держу. Только луна взошла, слышу: по лесу крадется кто-то. «Вот и ладно, – думаю. – Сейчас зверя застрелю, и поскорее бежать отсюда». Поднял я ружье, прицелился. Вдруг слышу из чащи голос человеческий: «Не стреляй, охотник. Сильно потом жалеть будешь». Опешил я и говорю: «Чего это я жалеть-то буду?» А голос мне отвечает: «Жалеть будешь, что не зверя убил». «А ты кто?» – я его спрашиваю. «Зверь», – голос мне отвечает. «Ну, и об чем тогда разговор?» – говорю, и сам ружье поднимаю. Ружье-то поднимаю, а стрелять уже и не знаю, буду ли. А голос из чащи мне продолжает: «Это я сейчас зверь, а раньше человеком был». Я ему на это говорю: «А что с тобой приключилось?» «Опусти ружье, – отвечает. – Я тебе все тогда расскажу. Сам будешь рад потом, что не выстрелил». Подумал, подумал я, да и махнул рукой: «А, давай уж, рассказывай. Мне-то что от твоей смерти! Это бабуся в избушке по тебе ночей не спит, все по чердакам шастает. Узнаю хоть, чего она так на тебя взъелась». Положил я ружье на землю, сел и приготовился слушать. А голос из чащи и говорит…

– Так он почему оттуда к вам не вышел-то? – спросила вдруг людоедиха. – Что он все в темноте-то сидел?

– Да подожди ты! – накинулся на нее людоед. – Дай человеку рассказать толком. Вы рассказывайте, рассказывайте, – обратился он тут же к охотнику.

Тот откинулся на спинку кресла, прищурился, посмотрел на них обоих и продолжал:

– Вот, и, значит, голос из чащи мне говорит…

«Мой отец был очень богатым купцом в одном далеком городе. Корабли с его товарами ходили по всем морям. Денег у него было столько, что если собрать их все в одно место, то получилась бы гора высотою с царский дворец. Однажды, когда он захотел выстроить себе дом в другом городе, сто караванов перевозили его добро целых два года. И в каждом караване было по тысяче верблюдов. Но с каждым годом богатство приносило моему отцу все меньше радости. Любая вещь, которая продавалась за деньги, уже принадлежала ему. Любой человек, который хотел принять золото, уже склонился перед ним до земли. Все наслаждения мира были знакомы и успели наскучить ему. Жизнь больше не радовала его, и мой отец начал задумываться о смерти.

Чтобы спасти его от беды, моя мать позвала лучших мудрецов нашего города и спросила у них совета. После двух дней долгих споров мудрецы ушли восвояси. Ничем не смогли они помочь моему бедному отцу. Тогда моя мать обратилась к колдунам и гадалкам. Они забрали у нее еще больше золота, чем мудрецы, но тоже не дали никакого совета. Каждый из них предлагал странные вещи. Один говорил, что надо пожертвовать все деньги какому-то духу, про которого знал только он. Другой обещал исцелить больного, если ему поставят в городе статую из чистого золота. Третий хотел непременно разрезать моего отца и посмотреть, как бьется его сердце. Четвертый предлагал кормить его только травой и поить его собственной мочою. Через несколько дней моя мать прогнала этих знахарей, которые разбежались по всему городу и кричали, что мой отец скоро умрет, потому что не захотел слушать никого из них. Но тут наконец появился один путешественник.

Он рассказал моему отцу о странах, где люди живут на деревьях. Он рассказал ему о животных, которые меняют не только цвет, но и форму. Он рассказал ему об огромных цветах, которые ловят птиц и поедают их словно хищные звери. Он описал ему черных женщин с ушами длиною до самой земли. «Я хочу увидеть все это», – сказал мой отец и встал со своего ложа грусти.