– Ну-ка, ну-ка… – прищурился Кракофакс и весь подался вперед, упираясь носом в ветровое стекло. – Наш друг, кажется, прав: там что-то висит…

– Не мы это вешали, не нам и снимать, – мудро рассудил я и попросил дядюшку отдать приказание «Шперлингу» ехать поскорее дальше. Встречаться с ТЕМ или ТЕМИ, кто развешивает мешки по деревьям, у меня не было большой охоты.

Но старый скряга, этот «потомственный собиратель редких вещей», и не подумал прислушаться к дельному совету племянника.

– А вдруг там находится сокровище? – сказал Кракофакс и вновь открыл дверцу машины. – А мы с тобой уедем и даже туда не заглянем. Не знаю, как ты, Тупсифокс, но я себе потом никогда не прощу такой глупости!

Пришлось Пугаллино и мне тоже вылезать из «Шперлинга» и плестись следом за неутомимым кладоискателем. Подойдя к дереву, на котором висел злополучный мешок, мой друг задумчиво произнес:

– Эта штуковина больше смахивает на охотничью ловушку, чем на сундук с золотыми монетами… Вдруг там сидит хищный зверь?

– Почему же он не рычит и не рвет когтями сеть? – ехидно ухмыльнулся Кракофакс и, подпрыгнув, попробовал достать свисающую из мешка веревочку. Но это ему не удалось сделать, и он начал сердиться: – Вместо того, чтобы стоять столбами и гадать, что там лежит или не лежит, лучше бы сняли мешок и заглянули в него!

Поняв, что нам не отвертеться, мы с Пугаллино тяжело вздохнули и стали сдергивать таинственный мешок с дерева. Мой приятель приподнял меня как можно выше, а я, вцепившись обеими руками в грязную, ворсистую веревочку с маленькой кисточкой на конце, изо всех сил рванул за нее.

– ВВВАААУУУ!! – раздался над нами оглушительный вой, и что-то тяжелое грохнулось прямо на наши глупые головы.

Когда я опомнился – а это произошло довольно скоро, – я увидел, что держу за хвост удивительное создание: маленькую лохматую обезьянку с едва пробившимися рожками на лбу и приплюснутым носиком-пятачком на вытянутом рыльце. Крошечные черные глазки обезьянки испуганно бегали слева направо и справа налево с поразительной быстротой. «Откуда взялись в Фурхтбарвальде обезьяны?» – успел я подумать и тут же понял, как глубоко ошибся: я держал за хвост не обезьянку, а самого настоящего лесного чертенка! Бедняга, пытаясь вырваться, бил раздвоенными копытцами в землю, но все его потуги были тщетны: добычу я всегда старался не упускать из рук, даже если это был никому из нас не нужный чертенок.

Наконец этот горемыка сообразил, что ему не вырваться, и успокоился. Он перестал рыть задними лапами землю, а черные, бегающие туда-сюда, глазки направил на меня и моих спутников.

– В-вы к-кто? – спросил чертенок, слегка заикаясь. – В-вы ох-хот-тники?

– Нет, мы путешественники, – ответил я. – А ты кто?

– Я – Фрех…

– Хорошее имя, – пробормотал Кракофакс, приходя окончательно в себя. – Моего дядю по материнской линии тоже так звали.

– Но он был пуппетроллем, – напомнил я забывчивому дядюшке, – а наш новый знакомый…

– Я – лесной чертенок, – признался бедолага Фрех. – Забрел в чужую чащу, и вот что получилось!

Он показал передней правой лапкой на валявшийся на земле мешок и смущенно улыбнулся.

– Наверное, это Гог развесил свои ловушки, – догадался Пугаллино.

– Гог? – переспросил чертенок. – Это такой огромный великан?

– Ну да, – кивнул головой юный гнэльф. – Он обожает суп из медвежьих потрошков, жаркое из сусликов и, возможно, котлетки из лесных чертенят!

– Вот ужас… – присел Фрех от страха. – Какое счастье, что вы меня вовремя дернули за хвост!

– Почему же ты не пытался вырваться из западни сам? – поинтересовался Кракофакс. – Ждал, когда за тобой придет охотник?

– Нет… Просто я так испугался… И еще я боялся упасть на землю и ушибиться: летать я, увы, не умею!

– Тебе вдвойне повезло, – улыбнулся Пугаллино, – и в лапы к великану не попал, и на землю не грохнулся!

– Да, я счастливчик, – кивнул головкой Фрех и почесал лапкой за длинным, торчавшим вверх, ухом. – Мой папа так и говорит: «Ты, Фрех, счастливчик! Другой на твоем месте давно бы переломал все лапы, а тебе хоть бы что! Лезешь, куда не нужно, и выходишь сухим из воды. Одно слово: счастливчик!»

Вспомнив об отце, Фрех всполошился:

– А ведь меня наверняка ищут! Ох, мне и попадет, если я не вернусь домой к ужину!

И он, выдернув вежливо свой хвост из моих рук, собрался было с нами попрощаться и кинуться бегом к родному семейству. Но Кракофакс остановил его властным жестом:

– Постой, торопыга! Ответь мне еще на один вопрос. Ты ничего не слышал о волшебнике Гэге? Говорят, он поехал к вам в Фурхтбарвальд…

Фрех пожал плечиками:

– Нет, ничего не слышал. Если бы сюда заявился настоящий волшебник, то мой папочка обязательно бы про это знал.

В глазах чертенка вдруг вспыхнули яркие искорки:

– А вы идите со мной, и мой папочка вам все расскажет! Да вы не бойтесь: он вас не тронет! Он никогда не трогает моих спасителей, а часто даже награждает!

– Чем? – Теперь загорелись глаза Кракофакса. – Чем он их награждает?

– Кого деньгами, кого добрым словом…

– Может быть, нам стоит заглянуть к его папочке? – взглянул старый скряга на меня и Пугаллино. – Вас он поблагодарит, а мне… – Кракофакс не договорил и закашлялся. Поборов кашель, он сказал Фреху: – Вот что, юноша, ступайте домой, а мы за вами поедем следом. Только попрошу вас обойтись без фокусов!

– Конечно! – расцвел чертенок. – Вам все будут ужасно рады!

И он помчался через полянку в сторону дубовой рощи, едва видимой отсюда и скрытой воздушным маревом. А мы направились к «Шперлингу»: когда у вас есть машина, то почему-то не хочется плестись пешком. Даже если до намеченной цели расстояние не более одной мерхенмили.

Фрех не обманул: лесные черти встретили нас с распростертыми объятиями. Когда они узнали о том, в какую беду попал сыночек их предводителя и как мы, рискуя своими головами (чертенок чуть было не свернул нам шеи, когда падал вниз!), вытащили его из проклятой западни, то мы стали самыми дорогими гостями для всей этой орущей своры. В нашу честь закатили пир и устроили пляски. Юные черти состязались в ловкости, а юные чертовки в умении отводить глаза и морочить друг друга, самые маленькие чертенята тоже пытались что-то показать нам, но у них пока это плохо получалось, и распорядитель праздника, старый лесной черт Плюх, постоянно сердито пшикал в их сторону, и бедолагам приходилось с позором скрываться в кустах, чтобы через минуту снова появиться перед публикой с каким-нибудь очередным «концертным» номером. Глава семейства чертей бравый Тапфер Третий сидел рядом с нами и гордо поглядывал на своих подчиненных, на гостей, на свою супругу Занозу, отдающую приказы «поварам» и «официантам», и на любимого сыночка Фреха, в очередной раз спасенного от смерти случайными прохожими.

Мы с Пугаллино с аппетитом уплетали подаваемые нам кушанья и с искренним удовольствием глазели на резвящихся на полянке чертей. Такое представление не часто увидишь, не правда ли?

Но вот мой дядюшка сидел по правую руку от Тапфера Третьего, словно бы на иголках. Старому скряге не терпелось получить награду и пляски чертей его не слишком-то интересовались. Наконец Кракофакс не выдержал томительного ожидания и, нежно коснувшись мохнатой ручищи предводителя этого многочисленного семейства, проговорил:

– Не пора ли, уважаемый господин Тапфер, перейти к главной части нашего праздника?

– К чаепитию? – не понял его папаша Фреха.

– К награждению… – Кракофакс потер большой палец об указательный и этим красноречивым жестом уточнил смысл своего «скромного» предложения.

Тапфер Третий заметно смутился:

– Вот беда: все деньги я отправил в банк! Держать их в лесу среди этих мошенников очень опасно!

Услышав такие слова, мой дядюшка здорово скис.

– Да, вы, конечно, правы… – промямлил он, опуская голову и еле сдерживая тяжелый вздох, готовый вырваться из груди. – Я тоже, пожалуй, не рискнул бы появиться в подобной компании с кошельком, набитым гнэльфдингами!

– Не скромничайте, не скромничайте, мой дорогой друг! – похлопал Тапфер Кракофакса по плечу лохматой лапищей и одарил его лучезарной улыбкой. – Вот вы как раз очень отважный мужчина: не побоялись приехать к нам в гости с увесистой пачкой денег. Сколько у вас гнэльфдингов? Сто тридцать пять? Сто сорок?

Мой дядюшка стал бледным как мел:

– Всего сто двадцать пять… Но это не мои деньги! Это деньги вот этих детишек!

Тапфер Третий снова дружелюбно улыбнулся:

– Ошибся на одну купюру! Ну, да это пустяки…

Он увидел испуг в глазах Кракофакса и торопливо добавил:

– Вы не волнуйтесь, спасителя моего сыночка никто не ограбит. А в знак памяти о нашей встрече я подарю вам колечко. Оно не очень ценное, но лучше это, чем совсем ничего. Не так ли, дружище?