Слава меньше всего прельщала Августу. Она попятилась.

— Я не могу.

— Нет, так дело не пойдёт. Ты что? Люди из-за тебя приехали. Станешь знаменитостью. Может, и нас покажут. Я тебя никуда не отпущу, — сказал Николаич.

Августа поняла, что он не шутит. Нужно было действовать хитростью.

— Я не могу предстать перед всеми в таком виде. Мне надо поправить причёску и привести себя в порядок, вы же тонкий человек и понимаете.

Она заговорщически подмигнула и одарила Николаича широкой улыбкой. Грузчик расплылся в ответ.

— Это совсем другое дело. Побегу скажу, что ты сейчас будешь, — сказал Николаич.

Августа спешным шагом направилась в сторону дамской комнаты. Утончённый человек Николаич посмотрел ей вслед и философски произнёс:

— Эх, баба, она всегда баба.

За короткое время отсутствия бабушки Июлька не успела ни во что влипнуть и ничего натворить. Она как раз доедала мороженое и подумывала, чем бы ей заняться, когда Августа, запыхавшись, подбежала к ней. По её виду девочка сразу поняла: стряслось что-то ужасное.

— Что случилось? — спросила девочка.

— Нам нужно срочно уходить, — коротко бросила бабушка, и они отправились в новый путь.

Сниматься с места, которое они только начали обживать, было жаль. Бедных скитальцев снова ждала неизвестность. Они всё больше удалялись от гостеприимно приютившего их вокзала.

— Это какой-то безумный мир. В нём столько людей и невозможно затеряться, — сокрушалась Августа.

Денег после завтрака почти не осталось, но Августа строго-настрого запретила Июльке подделывать банкноты. После долгих поисков старушке удалось подрядиться разгрузить машину мешков с цементом. Эту зарплату Августа решила тратить экономнее. Они на ходу поели лепёшки с сыром и выпили чаю у высоких столиков.

Как назло, погода испортилась. Небо набрякло серыми, войлочными тучами. Зачастил мелкий дождик. Увидев ведущую под землю лестницу, они решили, что там можно спрятаться от дождя. За турникетом их ждала чудо-лестница, которая бежала сама по себе, даже ноги переставлять не надо. Но настоящий сюрприз ожидал их внизу. Оказалось, под землёй тоже ходят поезда. После ночи, проведённой на вокзале, Августа относилась к ним, как к родным, и едва не прослезилась от умиления, когда увидела рельсы и бегущий по ним состав.

Они сели в вагон. После бессонной ночи и напряжённой работы Августа клевала носом. Заметив, что бабушка задремала, Июлька достала Дневник Желаний. Бабушка не одобрила бы её поступок, но Июлька понимала, что без волшебства им не обойтись. Она нашла чистую страницу и написала: «Хочу, чтобы мы с бабушкой и дракончиком сегодня нашли пристанище».

У Василия Ермолаева выдался не самый лучший день. После взбучки у директора он понуро брёл домой. Он так и не смог придумать мало-мальски логическое объяснение тому, что у тёти Аси оказался пульт от «летающей метлы». Он мог потерять его в давке при входе в школу, но тогда пульт оказался бы возле двери и тётя Ася не могла бы активировать метлу. Голова пухла от мыслей.

Смирившись с тем, что эта головоломка ему не по зубам, Вася попытался отвлечься. Говорят, в каждом неблагоприятном явлении есть положительная сторона. Отыскать хотя бы что-то приятное в сегодняшнем дне было так же непросто, как найти нефть на Красной площади. И всё же Вася нашёл несколько причин порадоваться. Во-первых, деда не вызвали в школу. Во-вторых, физкультурник дал на один день передышку. В-третьих, у деда сегодня пенсия, и он наверняка купил торт. И наконец, сегодня должна звонить мама. Правда, Вася не знал, хорошо это или плохо.

После разговора с ней он ещё острее чувствовал, что они чужие. Одни и те же дежурные вопросы; как успехи, как учёба, хорошо ли они питаются. И не претендующий на оригинальность ответ: «Хорошо». А что ещё он мог сказать? Об изобретениях лучше помалкивать. Если мама узнает О последствиях его творчества, она во всём станет винить деда и они опять поругаются.

Вася миновал высотки, перешёл через дорогу и оказался на тихой Вишнёвой. Возле скверика его караулил Макс. Вероятность, что Ливнев оказался здесь случайно, была один на миллион. Макс жил в многоквартирном доме напротив школы, и тут ему было делать нечего.

— Ну чё, Гарри Поттер, колись. Перед директором на метле не катался? — насмешливо спросил Ливнев.

Вася пропустил его насмешку мимо ушей. Макс продолжал:

— Клёвый прикольчик под названием, как Ваську от сметаны отучали. Всё, Ермолаев, масленица кончилась. Пришёл твой чёрный день.

И тут Васю словно озарило. Он понял, кто его подставил. Оставалось загадкой, как Ливневу это удалось, но в том, что всё подстроил Макс, Вася не сомневался.

— Это твоя работа? — без обиняков спросил он.

— Докажи, — нагло ухмыльнулся Макс.

Не говоря ни слова, Вася попытался обойти Ливнева, но тот его остановил:

— Ладно, не гони волну. Я по делу.

— У нас есть общие дела? — спросил Вася.

— Бизнес-предложение. Продай мне реактивные присадки.

— Зачем?

— Приколоться хочу.

— С метлой уже прикололся.

— Что ты привязался к этой метле? При чём тут я?

— Совсем ни при чём?

— Проехали. Я тебе делаю деловое предложение.

— А я тебе отвечаю. Присадки не доработаны. Вась Васича видел? — отказался Вася.

— Да брось ты. Ничего не случится. Тебе что, бабки не нужны? — настаивал Макс.

Деньги были нужны, но Ливнев не интересовал Васю, как бизнес-партнёр.

— Слушай, отстань. Мне сегодня и метлы хватило. Мне надо идти, мама будет звонить, — сказал он.

— Значит, мамочка иногда о тебе вспоминает? Что ж она не заберёт тебя в Штаты? — съязвил Макс.

— Не твоё дело.

— Понял! Забота о бывшем отечестве. Родина не переживёт такую утечку мозгов. А чего сама не приезжает? — продолжал ёрничать Макс.

— Не может. У неё маленькая дочка.

— Вот именно. Она тебя бросила. На фиг ты ей нужен. Им там и без тебя хорошо.

В глубине души Вася и сам так думал, но в устах неприятеля слова звучали в сто раз больнее.

— Заткнись! — крикнул Вася.

— Правда глаза колет? У неё там своя семья. В Америке без тебя воздух чище. Твоя мамочка плевать на тебя хотела, геморрой хронический. Вы с дедом оба шизики.

Макс повертел пальцем у виска.

Вася был по натуре пацифистом. Он не любил задираться и держался в стороне от драк, но тут не выдержал, схватил Макса за грудки и двинул ему в челюсть. Ливнев недаром занимался спортом и ходил на карате. Как истинный боец, он инстинктивно отпрянул. Кулак скользнул по щеке, не причинив ему вреда, но каратист потерял равновесие и завалился спиной на стоящее рядом дерево.

Получить нокдаун от тихони Ермолаева было унизительно. Ливнев жаждал реванша. Он ринулся в драку, но сегодня был не его день. Он не заметил, как зацепился рукавом за сучок. Раздался треск ткани.

— Урод, всё из-за тебя! — вскинулся Макс и начал молотить Васю кулаками.

У него уже давно чесались руки отделать этого тупого вундеркинда. Вася сжался, прикрыл голову и, подобно боксёрской груше, стойко выносил удары, пока Макс не двинул его в живот. «Груша» охнула, обмякла и повалилась наземь.

— Слизняк. Сначала научись драться, а потом лезь, — презрительно процедил Макс. — И не вздумай на меня накапать. Ты первый напал. И ещё куртку порвал. Усёк?

Вася поднялся, утёр текущую из носа кровь и с вызовом спросил:

— Побежишь жаловаться?

— Зачем? Расскажу маме по-родственному. Должен же я объяснить, откуда дыра на рукаве. У неё в салоне полшколы пасётся.

— Ну ты и гад.

— А ты урод, которого бросила собственная мать, — сплюнул Макс, и последнее слово осталось за ним.

Проводив противника взглядом, Вася повернул к дому. Щиколотку пронзила боль. Он кое-как доковылял до скамейки и присел зализывать раны.

По мере того как поезд метро продвигался к окраине, народу в вагонах становилось всё меньше. На каждой станции приятный баритон объявлял название остановки и заботливо предупреждал, что двери закрываются. Июлька извертелась, пытаясь понять, откуда доносится голос. Когда вагон почти опустел, невидимка решил, что не стоит гонять поезд ради небольшой группы людей, и объявил:

— Поезд дальше не пойдёт. Просьба освободить вагоны.

Августа с Июлькой послушно вышли. Бегущая лестница доставила их наверх. Было пасмурно, но сухо и тепло. Путники опять отправились скитаться по чужому городу. Среди высоких коробок домов, на улицах, лишённых зелени, они чувствовали себя неуютно. Настроение было подавленное. Яков Эммануил Фелициус затих и не встрепенулся даже, когда они проходили мимо палатки со свежей выпечкой, вокруг которой витал вкусный дух.