18. Прощение

На следующее утро Солдат с Зелеными Бакенбардами забрал Оджо из тюрьмы и увел во дворец, где тот должен был предстать перед судом Озмы. Снова он надел на мальчика наручники и белый балахон. Оджо было так стыдно своего проступка, что он даже обрадовался: по крайней мере, люди на улицах не могли бы запомнить его в лицо. Он охотно последовал за Солдатом, желая, чтобы его участь поскорее решилась.

В Изумрудном Городе живут воспитанные люди, которые никогда не смеются над тем, кто попал в беду, но они впервые видели арестанта и волей-неволей бросали на Оджо любопытствующие взгляды, а многие поспешили во дворец на процесс.

Когда Оджо ввели в Тронный зал, там уже собрались сотни людей. На изумрудном троне восседала Озма в мантии, украшенной изумрудами и жемчугом. Справа и чуть ниже от нее на ступеньке сидела Дороти, а слева — Страшила. Еще ниже был Волшебник Изумрудного Города, а на столике перед ним стояла золотая ваза из комнаты Дороти, куда Лоскутушка бросила злосчастный клевер!

У ног Озмы лежали два огромных зверя — Трусливый Лев и Голодный Тигр. Они всегда охраняли Озму, когда та вершила суд. Был в зале и еще один зверь, но его Дороти держала на руках — то был Тотошка. Он прекрасно знал и Трусливого Льва и Голодного Тигра и часто с ними играл.

На стульях из слоновой кости восседали представители местной знати — дамы и господа в прекрасных нарядах, а также официальные лица королевства в парадной униформе Страны Оз. За ними расположились все остальные, заполнив собой весь огромный зал.

Не успел Солдат ввести Оджо, как в другую дверь вошел Косматый, а с ним Лоскутушка, Вузи и Стеклянный Кот. Они остановились перед троном, где сидела Озма.

— Привет, Оджо! — крикнула Лоскутушка. — Как дела?

— Все в порядке, — отозвался мальчик, но обстановка очень подействовала на него, и голос его слегка дрожал.

Но Лоскутушку мало что могло смутить, и если Вузи слегка нервничал, то Стеклянный Кот был в восторге от всего этого великолепия и торжественности случая.

По знаку Озмы Солдат снял с Оджо балахон, и мальчик оказался лицом к лицу с правительницей, которая должна была решить его судьбу. Он сразу увидел, что она красива и обаятельна, и сердце его забилось с надеждой: быть может, она окажется еще и милосердной.

Озма долго глядела на узника. Затем тихо заговорила:

— Один из законов Страны Оз запрещает рвать клевер-шестилистник. Тебя обвиняют в нарушении закона, хотя ты был предупрежден, что это запрещено.

Оджо понурил голову и пока собирался с духом, чтобы ответить, Лоскутушка вскочила и заговорила:

— Это все чепуха, Озма! Ты не можешь доказать, что он сорвал клевер, а значит, не имеешь права обвинять его в этом. Обыщи его, если хочешь, но клевера у него не найдешь. Посмотри в его корзинке — его и там нет. У него нет клевера, а потому я требую: отпусти бедного мальчика подобру-поздорову.

Такие смелые речи сильно удивили собравшихся. Но принцесса Озма сидела молча, не шелохнувшись. Ответил Лоскутушке Волшебник:

— Говоришь, клевера нет нигде? Ошибаешься, думаю, что он положил его в корзинку, а корзинку отдал тебе. И еще мне кажется, что ты бросила клевер вот в эту вазу, которая стояла в комнате принцессы Дороти. Ты надеялась избавиться от него, чтобы выгородить Оджо. Ты здесь впервые, Заплаточка, а потому не знаешь, что нет ничего, что укрылось бы от Волшебной Картины или от Волшебника Изумрудного Города. А ну-ка, смотрите все!

И он махнул руками в сторону вазы, которую Лоскутушка сначала и не заметила. Из вазы стал расти куст, а на одной из его верхних ветвей возник тот самый злополучный клевер, что сорвал Оджо. Лоскутушка, видя это, сказала:

— Значит, вы его нашли? Ну, так теперь докажите, что Оджо его сорвал.

— Ты сорвал клевер? — обратилась принцесса Озма к Оджо.

— Да, — отвечал он. — Я знал, что это запрещено, но мне так хотелось помочь дяде Нанди. И я боялся, что, если я попрошу разрешения сорвать клевер, ты мне откажешь.

— Почему ты так подумал? — спросила Озма.

— Закон мне показался глупым, несправедливым. Даже теперь я не понимаю, что тут такого, если кто-то сорвет стебелек. И… и я тогда еще не видел ни Изумрудного Города, ни тебя и подумал, что девочка, которая издала такой глупый закон, не захочет никому помочь.

Озма задумчиво смотрела на Оджо, положив подбородок на руку. Но она не сердилась. Напротив, она даже улыбнулась своим мыслям, а потом снова сделалась серьезной.

— Возможно, многие законы кажутся глупыми тем, кто их не понимает, — наконец сказала она. — Но у каждого закона есть свое назначение, и в первую очередь — защищать всех граждан и их благосостояние. Поскольку ты здесь впервые, я объясню тебе смысл этого закона, который кажется тебе столь глупым. В свое время в Стране Оз было много волшебников и волшебниц, и клевер очень часто был нужен им для разных превращений. Они так часто использовали свое магическое искусство во вред людям, что я была вынуждена запретить заниматься магией и волшебством всем, кроме Глинды, доброй волшебницы, и ее помощника, Волшебника Изумрудного Города. После издания этого закона в Стране Оз все стало гораздо спокойнее, хотя до меня и доходили слухи, что кое-кто из волшебников и волшебниц тайно продолжает колдовать и использует клевер для своих снадобий. Тогда я издала другой закон, запрещавший кому бы то ни было рвать и такой клевер, и другие растения, и травы, которые необходимы магам, чародеям, ведьмам и колдунам. Это почти положило конец тайному волшебству в Стране Оз. Так что, во-первых, закон не такой уж глупый, а во-вторых, на то он и закон, чтобы его соблюдать.

Оджо сознавал правоту Озмы, и ему было не по себе, что он говорил и вел себя так нелепо. Он поднял голову и, глядя Озме в глаза, сказал:

— Я сожалею, что поступил плохо и нарушил закон. Я сделал это, чтобы спасти дядю Нанди, и думал, что об этом никто не узнает. Я кругом виноват и готов понести наказание.

Озма снова улыбнулась, на сей раз весело, и одобрительно закивала.

— Ты прощен, — сказала она. — Проступок твой серьезен, но ты раскаиваешься и уже достаточно пострадал. Солдат, отпусти Оджо Везучего.

— Виноват, но я — Оджо Невезучий, — поправил ее мальчик.

— На сей раз тебе повезло. Отпусти его, Солдат, он свободен.

Приговор Озмы вызвал одобрительный гул в зале. Все стали выходить из зала, и вскоре кроме Оджо и его спутников там остались лишь Озма и ее приближенные.

Юная правительница велела Оджо сесть и рассказать все по порядку, что он и сделал. Озма внимательно слушала, а когда он закончил, помолчала и затем сказала:

— Кривой Колдун поступил нехорошо, сделав и Стеклянного Кота, и Лоскутушку, — он не имел права нарушать закон. А если бы он незаконно не хранил Окаменитель, то ничего бы не случилось ни с его женой, ни с твоим дядей. Но Оджо, конечно, не будет счастлив, пока не вернет дяде жизнь. Да и разве можно оставить этих бедняг стоять мраморными статуями, когда они имеют право на жизнь. Поэтому я разрешу доктору Пипту исполнить задуманное и оживить тех двоих. Также мы должны помочь Оджо найти то, что ему требуется. Что ты на это скажешь, Волшебник?

— Это единственно верное решение, — согласился тот. — Но после того как Колдун наведет порядок, тебе следует лишить его магических свойств.

— Ладно, — сказала Озма.

— А теперь скажи, что тебе велено отыскать для снадобья? — обратился Волшебник к Оджо.

— Три волоска из хвоста Вузи я уже добыл, — отвечал мальчик. — Вернее, я добыл Вузи вместе с хвостом и волосками. Клевер-шестилистник я…

— Можешь оставить его у себя, — разрешила Озма. — Это уже не будет нарушением закона. Ты его сорвал раньше, но это мы тебе простили.

— Спасибо! — воскликнул Оджо и продолжал: — Еще мне надо гилл[1] воды из темного колодца.

— Это непросто, — отозвался Волшебник, качая головой, — но если ты готов на долгое путешествие, то найдешь этот колодец.

— Если он существует, я готов искать его годы! — воскликнул мальчик. — Лишь бы помочь дяде Нанди!

— Тогда лучше отправляйся в путь прямо сейчас.

Дороти, внимательно слушавшая разговор, обернулась к Озме:

— Можно мне пойти с Оджо?

— А тебе хочется?

— Да, я ведь знаю Страну Оз — в отличие от Оджо. Мне жаль и его дядю и бедняжку Марголотту. Так можно?

— Если тебе так хочется, — повторила Озма.

— Если Дороти пойдет, то и я с ней, — сказал Страшила. — Колодец этот, наверное, где-то в отдаленной местности, а там может быть опасно.

— Я тебе позволяю сопровождать Дороти, — сказала Озма. — А пока ты путешествуешь, я позабочусь о Лоскутушке.

— Я сама о себе позабочусь, — объявила та. — Я отправляюсь с Оджо, Страшилой и Дороти. Я обещала Оджо помочь ему отыскать то, что нужно для снадобья, и обещание выполню.