Белла внимательно взглянула на дрозда:

— Как, Чибб?

— Гм, грхм, прошу прощения. Как вам известно, Джиндживер вынул по камню из стены каждой камеры. Он предлагает спрятать Ферди и Коггза в своей камере и замаскировать отверстия в стенах. Таким образом, если враги не догадаются обыскать его камеру, они подумают, что пленники сбежали.

Хитрый замысел был единодушно одобрен.

Командору пришла в голову еще одна мысль:

— Слушайте! А что если мы сделаем вид, будто Ферди и Коггз уже с нами? Это отвело бы подозрения от Джиндживера.

— А как мы это сделаем? — полюбопытствовала Белла.

— Очень просто, сударыня. Мы подберем двух других ежат и устроим так, чтобы кто-нибудь из Котира увидел их.

— Хорошо придумано, — одобрила Белла. — А теперь нам необходимо подумать о том, как спасти Ферди и Коггза.

Госпожа Янтарь покачала головой:

— А где мы возьмем двух малышей, похожих на Ферди и Коггза?

— Можете на время позаимствовать моих Пику и По-зи, — сказала Гуди, стоявшая в дверях. — Если только с ними ничего плохого не случится. Хотя должна сказать, что они ни капли не похожи на Ферди и Коггза. Для меня они совсем разные — будто яблоки и орехи.

Аббатиса Жермена потерла лапой нос:

— Два плаща из одеял, два шлема из кастрюль, каждому дать палку — меч будущего воина… Я уверена, Гуди, что издалека такой наряд хоть кого введет в заблуждение. Ну а как насчет спасательной операции? Уже разработали какой-нибудь план?

— Это предоставьте мне, — ухмыльнулся Командор. — Була, останешься главным, пока я в отлучке. Сдается мне, пора навестить Маску.

— Что за Маска? — задали вопрос несколько голосов сразу.

— Скоро увидите! — подмигнул в ответ Була.

Настроение у обитателей Котира было подавленное. Фортуната и Кладд отправили «добровольца» из числа тюремных охранников в комнату Цармины. Он с опаской переступил через порог.

— Ммм… госпожа повелительница… ммм… правительница Страны Цветущих Мхов… заключенные бежали!

— Бежали! Что значит бежали? — Цармина одним прыжком подскочила к злосчастному горностаю и стала трясти его за шкирку.

— Хрр… гхх… умм… сбежали. Цармина отшвырнула на пол полузадушенное обмякшее тело, издававшее всхлипы и хрипы. Ее голос громко раздавался под сводами лестницы:

— Сбежали? Но это невозможно! Стража, к камерам!

Камеры были тщательно осмотрены. Внешнюю стену замка оцепили солдаты. Плац исследовали дюйм за дюймом. Казармы вывернули наизнанку. Ни одна комната, ни один проход, шкаф, кладовая, кухня, чулан не остались без осмотра.

Однако с официальной точки зрения Джиндживер как бы не существовал. Его камера не подверглась обыску. Никому и в голову не пришло осматривать тюремную камеру, которая была заперта на засов и на замок.

Никому — кроме, быть может, Цармины.

Колумбина села, протирая заспанные глаза.

«День сейчас или ночь? — спросила она себя. — Как долго я проспала в этой сухой теплой норке?» Мирная тишина и спокойствие этого убежища казались особенно приятными после шума и ужаса битвы, свидетельницей которой она недавно была. Старое лоскутное одеяло укрывало мышку. Она откинула его в сторону, и тут в комнату вошла молоденькая кротиха:

— Доброе утро. Добро пожаловать в Кротоглыбь. Завтрак готов.

Колумбина вслед за кротихой прошла в помещение побольше, где Бен Колючка вместе с ранеными обитателями леса сидел за одним столом с мышами из Глинобитной Обители и кротами. Кротоначальник указал Колумбине место рядом с собой. С другой стороны ее соседом оказался старый седой крот, у которого мех был совершенно белым.

— Садись тут, девка. Это Старый Динни, дед юного повесы.

Старый Динни кивнул, не переставая зачерпывать ложкой подслащенную медом кашу.

Кроты любили начинать день с основательной трапезы. На столе стояло множество разнообразных блюд, приготовленных из отварных корней и корнеплодов. Большинство их было неизвестно Колумбине. Все блюда были восхитительны на вкус — и с солью, и с сахаром, и с медом и молоком. Кое-кто из кротов употреблял сразу все это вместе. Хлеб был выпечен совсем тонкими лепешками и имел вкус миндаля. Печенье, изукрашенное лютиками, подавалось теплым. Пушистые салфетки и полоскательницы, наполненные дымящейся розовой водой, служили для мытья липких лап. Разгрызая ржаной бисквит и запивая его ароматным мятным чаем, Колумбина не могла удержаться от любопытства и спросила Кротоначальника, куда подевались огромные слоеные пироги, столь любимые кротами.

Кротоначальник усмехнулся и отвечал, обводя лапой стол:

— Хррш, Колумбина, это же только легкий завтрак для тебя и друзей. Меню мы малость под ваш вкус подогнали. Кроты по-настоящему едят только вечером, когда сильно проголодаются.

Колумбина вежливо закивала и заулыбалась, стараясь скрыть изумление:

— Понятно, понятно… Просто легкий завтрак…

Продолжая есть, Колумбина вспоминала Гонфа. Ах, если бы он был сейчас рядом с ней в этой дружеской компании! Она была уверена, что он знает названия всех этих блюд и знаком с их вкусом. Он, наверное, шутливо отвечал бы на упреки, что неоднократно воровал такую еду. Она представила себе, как бы он развлекал всех своими шутками, подражал наречию кротов и распевал только что сочиненные песенки. Юная мышка вздохнула над своим мятным чаем. Где же, где же проводит это прекрасное утро Гонф?

Утро уже было в середине, когда «легкий завтрак» подошел к концу. После трапезы Колумбина и ее друзья под руководством и защитой кротов отправились по потайной дороге назад в Барсучий Дом.

К рассвету Мартин, Гонф и Динни уже проснулись. Сидя в пещерке, они завтракали и смотрели, как занимается серый рассвет, сопровождаемый моросящим дождем. Первым наружу выбрался Гонф.

— Вперед, товарищи! Ближе к полудню тучи должны разойтись. Вот увидите, я ведь Король Предсказателей погоды.

Путники вышли наконец из холмистой местности, перед ними снова простиралась равнина.

На Саламанда-строн идем, Шагаем дружным строем, И мы искомое найдем, Ведь пас отважных — трое!

Сквозь пелену моросящего дождя Поскребыш различил три неясные тени:

— Вон они! Давайте шевелите лапами. Чем скорее мы их схватим, тем скорее вернемся в Котир.

— Я промок насквозь! — пожаловался Ломонос.

— И я тоже, — пробурчал Чернозуб. — И вдобавок за всю ночь глаз не сомкнул. Сидишь под открытым небом на вершине холма под проливным дождем, от холода весь застыл, голод мучает, дрожишь…

— Заткнись! — перебил его Поскребыш. — Зашей нитками свою слюнявую пасть. Посмотри на меня. Я измотан, насквозь промок и умираю с голоду, но разве я позволяю себе хныкать?

И они продолжили погоню.

Как и предсказывал Гонф, дождь прекратился. Над равниной поднялось солнце, осветив пушистые облака, плывшие на легком ветерке по ярко-голубому небу.

Динни понюхал воздух, помахивая лапами перед носом:

— Грршхр, недалеко вода, заводь или озерцо. Может, рыбки поймаем. Хорошо рыбки поесть, хррш. Мартин вопросительно глянул на Гонфа:

— Откуда он знает, что недалеко вода? Я ничего не чую. Воришка пожал плечами:

— И он не чует, товарищ. Кроты воду сквозь землю пятками чувствуют.

Динни глубокомысленно кивнул:

— Да, мы много чего чуем лапами.

Предчувствие Динни оказалось ничуть не хуже предсказаний Гонфа — в полдень путники вышли на берег большого озера. Тростник и речная трава росли по краям, на поверхности воды распускались водяные лилии. Блеск серебристой чешуи в глубине обещал удачную ловлю. Сначала Мартину очень не хотелось останавливаться, но, сообразив, какой существенной прибавкой к их запасам провизии может оказаться пойманная рыба, он объявил привал. Пока его друзья занимались ловлей, он стоял на посту, высматривая, не покажутся ли преследователи.

Динни сидел на самом краю у воды, окуная лапы в воду и восторженно выкрикивая:

— О-о-о! Вот радость! Вот счастье! Вот это жизнь, Гонф!

Воришка закинул удочку, на крючок он наживил красного червячка. Через несколько мгновений прожорливый ерш проглотил наживку.

— Эй, гляди, товарищ! — закричал Гонф. — У меня клюет! Ну-ка, иди в гости к Гонфу, обжора-Мартин подкрался сзади к Динни и Гонфу. Он тихонько положил лапы им на плечи и прошептал:

— Тесс! Ни звука, если жизнь дорога!

Командор сидел внутри изогнутого полого бревна. Перед ним расположилась тощая выдра с серым мехом. Командор изо всех сил старался не смотреть на то место, где некогда у его странного собеседника был хвост.

— Ну, Маска, держишься на плаву? Маска грыз любимые выдрами лакомства, которые его дальновидный брат принес с собой.

— О, я живу себе поживаю. Иногда я белка, иногда — лиса. Ха-ха, некоторое время я даже был барсуком.

Командор от изумления закачал головой, оглядывая внутреннее пространство выдолбленного бревна, в котором притворных дел мастер жил один, без семьи и друзей. Повсюду виднелись тщательно разложенные необычные предметы: накладные хвосты, фальшивые уши, целый набор разных усов…