— А меня не интересует, удобно там тебе или нет! — сказал господин Дауме. — Гораздо больше меня интересует, сколько у тебя осталось веснушек.

— Три ушло на лимузин, одна на рюкзак, а было восемь, — сообщил Субастик. — Вот и считай сам. А не можешь — пожелай себе калькулятор.

— Одна мне понадобится на бюллетени, и три еще остаются в запасе, — пробормотал господин Дауме. — Негусто, но лучше, чем ничего.

Господин Дауме посмотрел на свое отражение в кухонном окне, поправил галстук и скомандовал:

— А теперь полезай в рюкзак и поехали!

Когда господин Дауме появился в клубе, народу еще было мало. Он повесил свое пальто на вешалку в углу зала, выбрал себе местечко поближе к сцене и поставил рюкзак на соседний стул.

Подошел официант и спросил:

— Что желаете?

— Что я желаю… Что я желаю… — задумался господин Дауме. — Вот чего я желаю — бокал вина, пожалуйста, по такому торжественному случаю. Белого, и послаще!

— Три! — раздался из рюкзака тоненький голосок.

— Вы сказали «три»? — переспросил, оборачиваясь, официант, который уже отправился исполнять заказ.

— Нет-нет, вам послышалось, — поспешил ответить господин Дауме.

Когда официант удалился, господин Дауме склонился над рюкзаком и прошипел:

— Заглохнешь ты, наконец, или нет?! Я тебя уже предупреждал! Не будешь делать, что тебе приказано, возьму и отправлю тебя на Северный полюс! Потрачу на тебя свое последнее, четвертое желание. Чтобы ты никому тут глаза не мозолил и мне лишних проблем не создавал.

— Четвертое желание ты можешь тратить на что угодно — хоть на меня, хоть на белого медведя! — пискнул в ответ Субастик. — Потому что у тебя в запасе осталось только три!

— Почему это три? — занервничал господин Дауме.

— Потому что ты секунду назад сказал официанту, что желаешь белого вина, — объяснил Субастик. — Думать надо, что говоришь!

Тут снова показался официант с бокалом белого вина на подносе.

— Желаете что-нибудь еще? — вежливо спросил он, подойдя к столику господина Дауме.

— Нет!!! — рявкнул тот.

— Спросить нельзя, что ли? — обиженным тоном сказал официант и удалился.

Господин Дауме уже давно выпил свое вино, когда наконец началось заседание.

Сначала собравшимся было предложено небольшое показательное выступление детского ансамбля любителей роликовых коньков. Они исполнили народный танец.

Пока юные танцоры водили хороводы, члены совета заняли свои места на сцене.

Секретарь постучал пальцем по микрофону, дунул в него несколько раз и, не обнаружив в нем никаких признаков жизни, прокричал:

— Эй, кто-нибудь! Подключите микрофон! Микрофон не работает!

На последней фразе техник подключил микрофон. Зал вздрогнул. Большинство присутствующих поспешили заткнуть уши.

— Приступаем к главному пункту сегодняшней повестки дня! — провозгласил невозмутимо секретарь. — К выборам президента нашего клуба. Как вам известно, выборы проводятся путем тайного голосования членов совета клуба. Господин Доррман по понятным причинам не может участвовать в этой процедуре. Так же как и господин Жабман. Вот почему мы ввели в совет двух временных членов, господина Ведлера и госпожу Хюбнер, чтобы сохранить общее число голосующих в соответствии с уставом клуба.

— А Жабман-то почему голосовать не может? — подал голос с места господин Дауме, ничего не понимая.

— Потому что кандидаты не имеют права голоса, — пояснил мужчина, сидевший за соседним столиком.

Господин Дауме хотел было задать следующий вопрос, но не успел.

— Попрошу нашего третьего кандидата, господина Дауме, подняться на сцену и занять место рядом с двумя другими претендентами, дабы публика видела, за кого мы сегодня голосуем, — сказал секретарь.

Господин Дауме склонился над рюкзаком и прошептал:

— Желаю, чтобы на одиннадцати бюллетенях стояло мое имя.

— Прежде чем мы приступим собственно к голосованию, попрошу уважаемую публику выразить свое отношение к выдвинутым кандидатам аплодисментами! — продолжал секретарь.

Секретарь дал знак господину Дауме, чтобы он вышел на середину сцены.

— Позвольте представить: Фитцгеральд Дауме! Учитель физкультуры! — провозгласил секретарь.

— Директор! Директор школы имени Альберта Швейцера, — поправил его быстро господин Дауме и поклонился.

Последовали жидкие аплодисменты.

— Господина Доррмана, нашего нынешнего президента, мне представлять не нужно! Вы все его прекрасно знаете! — выкрикнул секретарь и захлопал в ладоши.

Зал поддержал его бурными аплодисментами.

— И наконец, господин Жабман! Его энергичное выступление на прошлом заседании войдет в историю нашего клуба! — радостно прокричал секретарь.

Последние слова утонули в рукоплесканиях. Это была настоящая овация. Кое-кто даже вскочил с места и поприветствовал господина Жабмана поднятым бокалом вина.

— Ну а теперь попрошу кандидатов спуститься в зал, чтобы члены совета могли приступить к тайному голосованию! — сказал секретарь и принялся раздавать бюллетени сидевшим в президиуме членам совета.

Кандидаты сошли гуськом со сцены и сели среди публики.

— С какой это стати Жабман вдруг стал кандидатом? — шепотом спросил господин Дауме Субастика.

— А я откуда знаю? — прошептал Субастик из рюкзака.

— Тем эффектнее будет победа! — злорадно проговорил господин Дауме и рассмеялся.

Пока члены совета заполняли бюллетени, складывали их и передавали секретарю, публика наслаждалась веселенькой полькой в исполнении неизменного «Торнадо».

И вот настал торжественный миг.

Господин Дауме развернул стул, чтобы ему удобнее было после оглашения результатов быстро подняться и вспрыгнуть на сцену.

Секретарь с трудом преодолевал охватившее его волнение. Он несколько раз постучал по микрофону и даже опять подул в него, хотя микрофон все это время работал вполне исправно.

— Итак, результаты голосования! — просипел секретарь срывающимся голосом. — Господит Дауме — три голоса, господин Доррман — четыре, господин Жабман — пять! Таким образом, господин Жабман большинством голосов выбран нашим новым президентом!

«Торнадо» грянул «Многие лета», господин Жабман, в полном растерянности, поднялся со своего места и начал раскланиваться на все стороны. Собрание хлопало в ладоши и ликовало.

— То есть как это? — забормотал Дауме. — Почему это? Я же пожелал одиннадцать голосов за Дауме! — Он вскочил и закричал: — Обман! Подтасовка! У меня одиннадцать голосов! Одиннадцать!

— Господин Дауме, возьмите себя в руки! Проигрывать нужно с честью! — прокричал секретарь. — Выборы прошли без каких бы то ни было нарушений!

И тут из рюкзака господина Дауме послышался тоненький голосок, который радостно пропел:

— Желаю, чтобы ты сейчас же замолчал! — закричал господин Дауме.

Все вытянули шеи, чтобы посмотреть, с кем это господин Дауме так разговаривает.

И снова послышался тот же голосок. Он явно раздавался из рюкзака господина Дауме:

Господин Дауме схватил рюкзак, сорвался с места и опрометью бросился вон из зала.

Сев в машину, он швырнул рюкзак с Субастиком на переднее сиденье и резко рванул с места, так что завизжали шины.

Отъехав на почтительное расстояние от клуба, он притормозил у обочины и вытряхнул Субастика из рюкзака.

— В чем дело?! — закричал он, грубо схватив Субастика за шиворот. — Почему ты поешь, если я тебе приказываю молчать?! Почему я получил только три голоса, когда я заказывал одиннадцать?!

— Слишком много вопросов за раз! — безмятежно ответил Субастик, болтаясь в воздухе. — Может быть, вместо того чтобы вымещать на мне злобу, уместнее посадить меня на место? Тогда я попробовал бы ответить на твои глупые вопросы.

Дрожа от ярости, господин Дауме ослабил хватку, и Субастик шмякнулся на сиденье.

— Благодарствую, — чинно сказал Субастик с легким поклоном.

— Ну? — просипел господин Дауме, с трудом сдерживая себя.

— Если кто-то решил пожелать, чтобы на одиннадцати бюллетенях значилось его имя, то такое удовольствие обойдется ему в одиннадцать веснушек. Логично, не правда ли? — произнес Субастик учительским тоном. — Ну а поскольку у меня осталось всего три веснушки, то их хватило ровно на три бюллетеня. Вот и вся арифметика!