Пока они искали его в лесных завалах, кустах да оврагах, Дикки примчался к ведьме и взмолился: "Эльвира, скорее верни мне облик черта, а не то меня схватят да посадят в темницу". Делать нечего, она снова дала ему глоток зелья, и вскоре перед ней предстал прежний Дикки: лохматый, с маленькими рожками, поросячьими ушами и пятачком. А герцога де Барейры и след с тех пор простыл. Как ни рыскали королевские солдаты по лесу, так и вернулись во дворец с пустыми руками.

А что же наш Дикки? Он все еще сидит на берегу лесной речушки, все вздыхает и всхлипывает: "Утоплюсь, не могу больше… Определенно утоплюсь". Да так жалобно, что даже водяной уже пожалел его и простил. А русалки с сочувствием повторяют: "Маленький, глупенький, несчастненький… Бедняжка Дикки".

Есть у меня давнишний приятель, старый библиотекарь. Он страшно любит рассказывать всякие занятные истории. Вот послушайте одну из них — может быть, и вам она покажется интересной.

Так вот, много-много лет назад в столице одного королевства жил часовщик по фамилии Торвил. Он был совершенно одинок и в свои преклонные годы находил единственное утешение в работе. Не было таких часов, которые он не смог бы починить, и жители города знали, что, если принести господину Торвилу любые, даже самые старые-престарые, часы, то он обязательно найдет неисправность и устранит ее.

Часовщик жил в небольшом собственном доме, а соседнее здание занимал богатый ювелир. Этот ювелир всего несколько лет назад обосновался в городе, вел уединенный образ жизни и не держал даже прислугу. Изготовленные им кольца, браслеты, подвески и другие украшения не отличались особым изяществом, но зато какие в них были камни! Клиенты не раз спрашивали, откуда он берет такие роскошные, чистейшие алмазы и изумруды, многие из которых имели весьма своеобразные оттенки и отличались каким-то особым, неповторимым блеском.

— О-о! Господин ювелир, и откуда у вас эти прелестные алмазы? Вот уж, действительно, чистой воды! — спрашивает какая-нибудь купчиха, получая готовое колье.

— Ах, скажу только вам по секрету, — доверительно шепчет он. — В молодые годы я пользовался успехом у девушек — это их слезы…

— Какие удивительные алмазы, да такие крупные, — изумленно говорит сам герцог или граф, получая комплект украшений для своей супруги. — Из каких мест это чудо, если не секрет?

— Никакого секрета, ваше высочество, — не моргнув глазом, отвечает ювелир, — прямо с неба. — Как-то ясной, лунной ночью, когда весь небосвод был усыпан звездами, моя лошадь в пути потеряла подкову. Мы еле добрались до ближайшей кузницы. Кузнец тут же принялся выковывать новую подкову, да с такой силой работал молотом, что небо дрожало, и звезды одна за другой сыпались прямо к моим ногам. Честно скажу, я не смог удержаться от искушения и собрал три-четыре дюжины, да простит меня Господь за этот грех.

Надо сказать, что каждый раз, отвечая на подобные вопросы, ювелир отделывался какой-нибудь шуткой, ни одного из своих клиентов он так и не удостоил серьезного ответа. И вообще, в этом человеке было много странного. Но однажды, совершенно неожиданно, он погиб в огне пожара, и тоже при странных обстоятельствах. Это случилось в рождественскую ночь. Пожарные были бессильны что-либо сделать. Заливая водой дымящиеся головешки, они сетовали между собой, что никогда не видели ничего подобного пламя сразу же охватило все здание от основания до самой крыши. А у соседей, свидетелей этого несчастья, сложилось впечатление, будто бы мгновенно вспыхнуло все без исключения, в том числе и кирпичная кладка и даже каменные ступени крыльца.

Сразу после пожара Торвил нашел у двери своего дома кошку и двух пропахших дымом котят — они чудом спаслись от огня.

— Эх, горемыки, — обратился он к маленьким погорельцам, — ведь так и замерзнете на улице. Заходите, так уж и быть, живите теперь у меня, в прихожей.

Кошка, кажется, все поняла и, лишь только он приоткрыл дверь, тут же перенесла своих детенышей в дом и устроилась с ними в уголочке, по соседству с веником и шваброй. А часовщик тем временем согрел немного молока, налил его в блюдце, туда же положил кусочек пшеничного хлеба и отнес это "рождественское угощение" в прихожую.

Утром он взял небольшой деревянный ящик и сделал из него домик, чтобы кошке и котятам было теплее. Отныне у часовщика появились новые хлопоты — нужно было накормить постояльцев и погулять с ними, а с котятами и поиграть.

Котята, внешне одинаковые, различались своим нравом. Один из них был очень ласков, любил пошалить, а другой отличался независимым характером, неторопливостью и степенностью. Торвил решил дать им имена. Первого он назвал Эриком, а второго — Эмилем.

Однажды утром, как обычно, часовщик принес кошке и котятам завтрак, тарелочку молочной каши. Они тут же выбрались из своего домика и принялись за еду. Он тем временем надевал башмаки, как вдруг заметил на полу, рядом с собой, какой-то яркий, прозрачный камень размером примерно с перепелиное яйцо. "Вот так камень. Как он сюда попал? — удивился Торвил. Надо бы спросить у ювелиров, что это такое". Когда же он пришел к владельцу ближайшего ювелирного магазина и показал свою находку, тот чуть было в обморок не упал — такого крупного и чистого алмаза он не видел ни разу в жизни.

— Откуда у вас это богатство? — поразился хозяин магазина. — Ведь этот алмаз сам по себе представляет огромное состояние. А если его еще и обработать, то такому бриллианту просто не было бы цены.

— Да в том-то и дело, что я нашел его в прихожей.

— То есть как в прихожей? Вы ничего не путаете, уважаемый господин Торвил?

— А что мне путать? Вот сегодня и нашел, рядом с башмаками, теми самыми, что сейчас на мне.

Владелец магазина, перегнувшись через прилавок, недоуменно оглядел башмаки часовщика, но его сомнения от этого ничуть не рассеялись.

На том они и расстались. Но на следующее утро, спускаясь в прихожую с тарелочкой каши, Торвил сразу же заметил еще один алмаз. Кошки, как ни в чем не бывало, мурлыкали и с аккуратностью, свойственной этим чистоплотным животным, принялись за свеженькую, сладенькую молочную кашку, а часовщик поднял с пола голубоватый, лучистый камень и, удивленно пожав плечами, пытался сообразить, откуда он мог взяться.

Прошел еще один день, и утром, на том же самом месте, рядом со своими башмаками, Торвил нашел изумруд. Выйдя из дома и внимательно рассмотрев его в лучах солнца, он не нашел ни единой трещинки, никаких вкраплений чистота была просто поразительной.

Почти каждое утро на одном и том же месте он находил все новые и новые камни и через несколько месяцев стал обладателем просто фантастического богатства. Это стало известно жандармам; они несколько раз приходили к нему домой, подолгу расспрашивали о найденных драгоценностях, осматривали прихожую, но так и не смогли ничего толком понять. Тогда они решили установить наблюдение за домом.

Каждую ночь жандармские сыщики видели, как из маленького окошечка, что рядом с входной дверью, выскакивала кошка, а через два-три часа обязательно возвращалась обратно. Однажды при лунном свете они заметили, как в зубах возвращавшейся кошки что-то ярко блеснуло. "Уж не драгоценный ли камень?" — подумали жандармы и стали гоняться за ней. Однако поймать ее так и не удалось, но кошка, понимая, что домой ей все равно не попасть, бросилась бежать в сторону окраины города. Сыщики добросовестно гнались за ней по ночным улицам, дворам и переулкам, изрядно выбились из сил, и в конце концов один из них выхватил из-за пояса пистолет и с первого же выстрела убил ее. Гремя сапогами, жандармы подбежали к кошке и тут же, рядом с ней, нашли алмаз нежно-розового оттенка. Новые допросы часовщика ничего не дали, а тайна его драгоценностей так и осталась тайной.

Котята остались сиротами; Торвил от души жалел малышей и по-прежнему заботился о них.

Однажды утром к дому часовщика пришел высохший, немощный старик. Видимо, он был тяжело болен — все задыхался и без конца закатывал глаза. Оперевшись на косяк двери, он слабо постучал в нее. Когда Торвил открыл дверь, старик тихотихо, из последних сил обратился к нему:

— Здесь ли живет мудрейший под луной и искуснейший властитель часовых механизмов господин Торвил? Да будет благословенно его имя в веках…

— Да, это я, — удивленно ответил часовщик, не привыкший к подобному обращению в свой адрес. — Что вам угодно?

— Здравствуй, глубокоуважаемый мастер, — еле прошептал старик. — Я молю тебя о помощи.

— Вы, видно, тяжело больны, поэтому побудьте пока у меня, а я позову лекаря. Проходите в дом, я помогу.