В то время у цяря дочь померла, приходит солдат-охотник к цярю: «ваше цярское величество, гыть, я воскрешу твою дочь!» А цярь сказав ему: «кабы мог воскресить мою дочь, то будешь ты цярем, а моя дочь — цярица». «Где твоя дочь находится?» — «В зале!» Вот его допустили к мертвому телу, он зажег свицю — прочитав лист, прочитав и все листы, и прижег свици — воскресив цярскую дочь. Цярь и произвел ево в цяри, на свое цярство посадив. Вот и пошов новой цярь по силе (войско) своей, по полковникам. У которово-бы полковника и не ладно, да ладно все, приходит в тот полк, где ево жона наложницей приходитсе. У этово полковника що и ладно, да не ладно все. Сказав новой цярь полковнику: «снимай ополеты с себя!» Сказав ищо цярь тому деньщику, который ево воскресив: «снимай мундир свой и накладывай ополеты полковника, а солдатской мундир отдай ему». Призывает наложницу полковника, приказывает цярь: расстрелять ее!..

Вологодской губ.

Умер купец, осталася вдова с сыном-малолетком; вот она и стала ево приучеть к торговле. Сын хорошо уж стал заниматьсё торговать, она и завирила ему одному стоять в лафке. Вот он торгует один, приходят девки к нему на торг, он и дает им все в долг, и много уж товару изнурив без денег. А рядом была лафка дяди ево; дядя и видит этот торг у племянника, как он товар изнуряет и сказывает братове жене, що девкам он без денег товар отпущает. Приходит купчиха вдова в лафку, а у ево товаров многое множество утрачено, а денег нет; она и не завирила ему больше одному торговать.

Отправляетсё дядя за море торговать, вдова и говорит ему: «возьми, дядя, сына моево с собой!» — «Не надо мне твой сын, он распутново поведенья!» — сказав дядя. Опеть сноха говорит: «Возьми, дядя, я дам тибе сто рублев!» «Вот що, — сказав дядя, — сто рублев какие деньги, давай ста три и пущай он учитсе, навыкает торговать!» Она дала триста рублев, вот оне и отправились за море торговать. Прибыли они за море и говорит купеческой сын: «Дядя, дай мне сто рублев, пойду в город товару закупать». Дядя дает ему 100 рублев. Идет он по городу и (видит) стоит подомарь в лафке с вертушкой. «Эй, земляк! иди сюда, вернем!» — кричит ему подомарь. На это купеческой сын сказав: «О много ли?» — «О сте рублев!» — отвицеет подомарь. Вот оне и вернули: купеческий сын и провернул 100 рублев подомарю. Подомарь и говорит: «Пойдем ко мне в дом, угощу я тебя и подомарици покажу». Подомарь приходит к своему дому: заперта подомариця за семим дверьми и семим замками у ево, отлажает замки, отворяет двери и (войдя) хвастает своей подомарице: «я у этово земляка вывернув сто рублев, угостить ево надоть». Вот подомариця составила самовар, на купеческово сына посмотря, що красавец, и он на ее посмотря (видит), що красавиця. Подомарь для тово и держит ее под замками, щобы не озарились чужие люди. Угостив подомарь купеческово сына и сказав: «ну, ступай же теперь вон!» и сам пошов в лафку на вертушку.

Заутра опеть купеческой сын говорит дяде» «дядя, дай ищо сто рублев денег!» — «А що скоро издержав?» — спрашивает ево дядя. — «Закупил, гыть, товаров, не хватило ста рублев». Дядя дал ему 100 рублев. Вот он идет по городу, а подомарь, опеть увидяв его, крицит: «Эй, земляк, иди сюда, вернем!» — «О много ли вернем?» — «О ста рублев!» Вернули, купеческой сын опеть провернул подомарю 100 рублев. Подомарь на радостях опеть зовет ево в гости, угостить надо таково человека. Пришли, отпирает подомарь семеры двери и крицит: «подомариця дома?» — «Где же, гыть, — отвицяет та, как не дома, когда запираешь семеры двери?» «Я опеть сто рублев вывернул у этово земляка», хвастает подомарь. Ну вот, купеческово сына угощают; угостили, подомарь и сказав: «ну, ступай жо теперь вон!» А купеческой сын заутро опеть к дяде: «дядя, дай ищо сто рублев!» — «Да дано тебе два-ста, гыть дядя, що скоро издержав?» — «Да закупив товару много, а денег не хватило». «На, гыть, ищо сто рублев, а больше не проси, не дам!» Вот идет купеческой сын по городу, а подомарь опеть крицит: «иди, земляк, вернем!» Опеть вернули, купеческой сын и послидние провернув. Подомарь опеть стал звать в гости купеческово сына, такжо угостив и выслав вон из дому. Купеческому сыну делать больше нечево, денег нет, и дядя отказав, вот он и пошов вокруг подомарева дому, а там, за двором, стоит килья, посмотрив, а подомариця сидит в этой килье, он и зашов; глядит на ее: «а що же, гыть, я тебя как видав?» — «Да и я тебя как видала?» — отвицеет подомариця; вот они тут и признали друг дружку. «Пойдем жо, гыть, со мной», сказала она. Вот она отпирает запань в землю, опустилисё в эту запань, потом и подынулисё в те же залы, где она раньше угощала ево. Он говорит ей: «Как жо, у меня больше денег нет вертеть с подомарем?» Она ему только сказала: «ночуй у меня». — «А подомарь-то придет?» — «Не придет, гыть». Ну, он и заночевал у ее. Она заутро дает ему 100 рублей денег да перстяки (перчатки) на руки, да и говорит: «ну, пойди к подомарю на вертушку, а как подомарь вернет, ты в это время брось руки на вертушку и скрици: «стой, подомарь! не ладно вернул!» Он провирнет тибе 100 рублев да и опознает твои перчатки, поведет тебя на свидетельство к сибе; он станет отпирать семеры двери, а ты бежи проворнее к этой килье и брось перчатки!..

Вот идет купеческой сын по городу, а подомарь стоит в лафке на вертушке и крицит: «ей, земляк! иди сюда, вернем!» — «О много ли?» «О сте рублев!» Подомарь вернув, а купеческой сын скричав: «стой, подомарь! не ладно!» и бросив руки свои в перстятках на вертушку; подомарь и провернул сто рублев, провернув, да и опознав перстятки: «Ты, братец, украв у меня перстятки, пойдем, гыть, на свидетельство домой». Вот оне и приходят; подомарь отпирает семеры двери, а купеческой сын приотшативсе да ищо бросив в эту килью перстятки. Отворив подомарь семеры двери, да и крицит: «подомариця дома?» — «А где жо твоя подомариця, как не дома?» — отвицяет та. — «Вот он украв у нас перстятки, я видев, на руках у ево были, пойди-ко, подомариця, посмотри на комоде, есть ли, нет ли перстятки?» Подомариця приносит ему перстятки и называет: «Ох ты, глупой подомарь! да разве столько перстяток, що твои, а у людей разе нет?» Подомарь опеть прогнав купеческово сына, а сам пошов в лафку на вертушку. Купеческой сын приходя (sic!) в эту килью к бабушке, а подомариця тут. «Ну, пойдем жо, гыть подомариця, в ту жо комнату, где вечор ночевали!» Вот они и отправились, он там опеть ночевал. Заутра она дает ему тресту [14], «пойди жо, гыть, к подомарю на вертушку, как он вернет, — ты трестой ищо махни на вертушку, да опеть скрици: «стой, подомарь, не ладно»; он опеть провернет тебе 100 рублев». — Идет купеческой сын по городу, подомарь опеть крицит из лафки: «иди, земляк, вернем!» Подомарь вернув, а купеческой сын трестой махнув: «стой, гыть, подомарь, не ладно!» Вот подомарь опеть провернув 100 рублев, да и опознав тресту, що ево; опеть и повел на свидетельство домой. Вот он отпирает семеры двери, да и крицит: «Подомариця дома?» — «А где жо, как не дома твоя подомариця», — отвицяет та. — «Вот он у меня, гыть, тресту украв, я опознаю, сходи-ко в зало, стоит ли там треста, где поставлена?» Подомариця приносит тресту, да и говорит: «ох ты, глупой подомарь, да разве столько трестов, що у тебя одново? ты ее купив да хвастав, що осталисё ощо [15] две тресты»… Опеть вышли вон, подомарь пошов в лафку на вертушку, а купеческой сын в килью, а подомариця уж ждет ево. Ну, опять ушли они в те жо комнаты, купеческой сын опеть ночевал с подомарицей. Заутра подомариця дает ему подрясник Подомарев и наказывает: «как подомарь вернет, ты опеть скрици: стой, подомарь, не ладно! да полой подрясника ищо махни о вертушку, опеть деньги твои будут…

Вот идет купеческий сын по городу, а подомарь крицит: «эй, земляк, зайди, вернем!» Опеть оне вернули о сте рублев; лишь только вернув подомарь, а купеческой сын и скрицяв: «стой, подомарь, не ладно!» и махнул полой подрясника, — вывернув 100 рублев. Подомарь опеть опознав подрясник, що ево, и повел купеческово сына на свидетельство домой. Вот отпирает семеры двери, а купеческой сын опеть бросив в килью подрясник. Отпер подомарь двери и крицит: «Подомариця! посмотри-ко скоряя, дома ли, нет ли мой подрясник?» Подомариця принесла ему подрясник. Подомарь посмотря говорит: «Ну, я с ним больше вертить не стану, он волшебник какой-то, все деньги у меня вывертит!»

Вот опеть подомарь пошов в лафку на вертушку, а купеческой сын в килью, а подомариця уж ждет ево. Вот оне ушли в те жо комнаты, подомариця и говорит: «Он с тобой больше вертить не станет, волшебником обзывает; ты пойди жо к ему в лафку, да и скажи, що вот, подомарь, у нас с тобой теперь дело знакомое, ты жони меня! Он тогды поперебирает невест, да и скажет: эка, паре, да где же мне невесту взеть тибе? А ты и скажи: а вот, подомарь, за двором-то у тебя килья есть, я видев тут девка хорошая есть, сватай-ко ее, не отдадут ли за меня? Он скажет опеть тибе, що нет тут девки, а ты скажи, що есть, видев я; он на то скажет: ужо, я спрошу у подомарици, есть ли, нет?»