— Говори, Барсук, — сказал Рэт, — а мы подумаем и выскажем наши мнения, как мы всегда делали.
— Ладно, тогда слушайте: если вы помните, некоторое время назад до нас дошли известия, что Дремучий Лес находится под угрозой вырубки в связи с расширением строительства Города. К сожалению, по всей видимости, эта молва не лишена оснований.
Комната погрузилась в зловещую тишину. Все, естественно, помнили те пугающие слухи, но в глубине души надеялись, что опасность миновала и можно забыть об этой угрозе.
— Через месяц в Городе будут проведены общественные слушания по этому делу, — снова заговорил Барсук. — В общих чертах предлагается следующее: в этом году планируется вырубить половину Дремучего Леса, дальнюю от Реки, то есть от Города и до моего дома. А на следующий год будет вырублена оставшаяся часть — вплоть до берега Реки. Коснется это, как вы понимаете, всех нас, включая Тоуда, чья усадьба, по моему разумению, тоже под угрозой.
Тоуд мрачно кивнул.
— Два года, джентльмены, — повторил Барсук. — Всего два года, и вместо Дремучего Леса мы увидим пустырь и стройку — если нам не удастся предотвратить этот ужасный план.
— Постараемся что-то сделать!
— Обязательно что-нибудь придумаем! Жестом прервав возгласы присутствующих, Барсук со вздохом предупредил:
— Честно говоря, я не уверен в благополучном исходе. Дело в том, что немалая часть ласок и горностаев поддерживает этот чудовищный план.
— Позор! Подлые предатели!
— Тихо, джентльмены! Прошу вас сохранять спокойствие, — обратился к присутствующим Барсук. — Ласки сообщили мне свою точку зрения: они полагают, что такое расширение Города поможет улучшить условия обитания их сестер, проживающих сейчас в Городе в неимоверной скученности. Что же касается горностаев, то их мнения разделились и они с куда меньшей охотой выступают за этот план. Мне остается только сообщить вам, что каждому, у кого имеются какие-то соображения по этому поводу, следует изложить их в письменном виде (ничего не поделаешь) и передать их по адресу, который я вам сейчас продиктую. Кроме того, всем нам следует принять участие в общественных слушаниях, которые состоятся в Городе двенадцатого мая.
— Конечно!
— Разумеется!
— Непременно! — воскликнул Выдра и поспешил предположить: — Ведь если нас, несогласных, будет много, они не посмеют поступить против нашей воли?
— Боюсь, что дело обстоит не так просто, друг Выдра, и оно вполне может обернуться против нашей воли. Это уже вопрос не демократии, а денег и влиятельности. Мой внук был откомандирован для сбора информации о том, кто стоит за этим планом, в то время как Мастер Тоуд… впрочем, кажется, вот и он. Тогда пусть он сам расскажет, что удалось узнать ему.
За окном действительно послышался какой-то громоподобный рокот. Затем он стих, и в дверях появился Мастер Тоуд — в костюме и защитных очках мотоциклиста. Как оказалось, он не так давно загорелся идеей обзавестись этим средством передвижения и не успокоился, пока его мечта не осуществилась.
Для начала все некоторое время охотно поговорили о мотоциклах и осмотрели приобретение Тоуда-младшего. Затем сам он не менее охотно продемонстрировал всем свое мастерство; демонстрация несколько раз принимала угрожающий характер, и лишь природная ловкость и быстрота реакции прибрежных жителей помогли им без потерь увернуться от беспечного ездока. Успокоился Тоуд-младший лишь тогда, когда очередной вираж едва не стоил ему падения в Реку. Остановившись, он слез с мотоцикла, выпил прохладного морса и, подгоняемый Барсуком, стал рассказывать о том, что ему удалось узнать.
Следует заметить, что за последние несколько месяцев Мастер Тоуд заметно подрос, возмужал и, скажем так, поправился. И хотя пока что ему еще недоставало той округлой основательности, что так безошибочно характеризовала силуэт Тоуда-старшего, было видно, что вскоре он обретет ее в полной мере.
Мастер Тоуд, не настолько привыкший к выступлениям на публике, как его уважаемый опекун, поначалу растерялся и даже начал говорить по-французски.
— Mesamis, — обратился он к друзьям, но, собравшись с мыслями, продолжил свою речь более или менее логично и внятно: — Не стану понапрасну терять время и перейду к главному: то, что мне удалось узнать, полностью подтверждает правоту внука Барсука и его информацию, полученную от рабочих, размечавших участки нашего леса под вырубку. Три человека, организовав то, что называют консорциумом, то есть группу, купили Дремучий Лес, канал и еще много чего, реку им не продали — это собственность короны, — как и территорию по другую ее сторону, так как эта земля принадлежит соседней Деревне.
— Да кто же эти три негодяя, решившие погубить Дремучий Лес? — грозно спросил племянник Крота.
Выдержав эффектную паузу, Мастер Тоуд заявил:
— Все они — старые знакомые моего дядюшки.
— Эй, Тоуд, ты уж как-нибудь вразуми своих знакомых, — сказал Крот. — Где ты разжился такими приятелями?
— В суде, — глухо ответил Тоуд. — Только и всего. Три мерзавца, о которых говорит мой любимый воспитанник, это его светлость господин епископ (которого мы с Мастером Тоудом имели честь как-то раз изрядно оскорбить), господин комиссар полиции (от которого нам доводилось убегать со всех ног) и всего-навсего его честь господин судья (пред светлые очи которого нам доводилось представать уже не один раз, и, к сожалению, результат этих встреч за редким исключением бывал не в нашу пользу).
— Это и есть наши противники? — ужаснулся Крот.
— Три самых могущественных человека в графстве, — кивнул Мастер Тоуд.
— Следовательно, наше дело безнадежно? — спросил Племянник.
Барсук, явно колеблясь, переглянулся с Тоудом, словно они вдвоем знали что-то, о чем остальные пока не догадывались.
— Скорее всего нам не удастся остановить это наступление на берега нашей Реки, — сказал наконец Барсук. — Но я не хочу сказать, что у нас нет выхода. Надежда есть, пусть и слабая. Для начала нам следует побывать на слушаниях и решить, что делать, исходя из их результата. В любом случае я чувствовал бы себя виноватым, если бы Рэт уехал, не узнав этих новостей, пусть даже и столь печальных, и не высказав нам своих соображений по этому поводу.
— Что я думаю? — Рэт пожал плечами и без особого энтузиазма сказал: — Полагаю, то же, что и вы: каким бы безнадежным ни казалось дело, мы должны бороться до конца. Протестовать и, если надо, противостоять в открытую. Сдаваться нельзя. Что касается моего голоса, то я всецело доверяю Кроту и отдаю ему право выступать от моего имени везде, где это потребуется. Держаться нужно до последнего, а потом…
— Да, Рэтти, а что потом? — спросил Выдра.
— Потом, друзья мои, главное — не забываться и реально смотреть на вещи. Нет смысла цепляться за безнадежно проигранное дело. Нужно искать другие пути — пусть трудные, кружные, обходные и опасные, даже кажущиеся невозможными. Так учил меня Крот, этим советам я буду следовать и во время путешествия, и, надеюсь, вы тоже сумеете воспользоваться ими — придумаете что-нибудь за те месяцы, что остались нам на раздумья. Больше мне нечего сказать.
Но и этих слов было вполне достаточно, чтобы подкрепить дополнительным голосом слова Барсука о еще не потерянной надежде. Все поняли, что, как бы далеко ни находился Рэт, душой он все равно будет с друзьями, с родными ивами, с любимой рекой.
Так закончился последний вечер Рэта в кругу старых друзей. Все стали расходиться, договорившись наутро собраться пораньше, чтобы проводить Рэта и Морехода в дальний путь.
* * *Наступил рассвет — светлый и по-весеннему свежий, он был полон предчувствия нового: новой жизни, новых встреч и расставаний.
— Именно в такое утро мы впервые встретились с Кротом, — объявил Рэт, который в сопровождении Морехода, Крота и всех остальных (за исключением запаздывавшей, как всегда, делегации из Тоуд-Холла) в назначенное время появился у вечно шумящей плотины. — И знаменательно, что именно в такое же утро нам приходится впервые надолго расставаться.
— Как я буду скучать по тебе! — воскликнул Крот, который в равной мере испытывал радость за Рэта и жалость к себе.
— Я вернусь, друг. Я обязательно вернусь, когда придет время. Не ты ли говорил, что будешь ждать меня?
— Конечно буду, и буду вспоминать тебя каждый день. Только пиши мне хоть иногда, пиши, чтобы я знал, что ты жив-здоров и тебе все же удалось побывать в тех местах, названия которых ты знал лишь из атласа да по рассказам Морехода.
— Кстати, об атласе, — вспомнил Рэт. — Я хотел попросить тебя, чтобы ты взял его себе, по крайней мере до моего возвращения. Я буду писать тебе так часто, как это будет возможно, а ты будешь отмечать на его страницах мой путь по странам Востока.