— А почему он не взял их из банка, когда уезжал из Манчестера, и не отдал вам вашу долю? — настаивала Крякки. — Моя копилка надежнее любого банка.

— Но мы уезжали из Манчестера рано утром, — продолжал оправдывать Блоссома доктор. — Банк еще был закрыт.

— И что же, он оставит наши деньги в банке навсегда?

— Не волнуйся, Крякки, сегодня Блоссом привезет деньги. Утром, когда я к нему пришел, он седлал лошадь и собирался в Манчестер за деньгами. Ох, не завидую я ему — ехать верхом двенадцать миль под проливным дождем!

Содержать цирк очень непросто и недешево, зверей надо кормить, артистам и служителям платить деньги. И пока в эти ненастные дни цирк Блоссома стоял под проливным дождем без единого зрителя, он вместо дохода приносил одни убытки.

Крякки продолжала выговаривать доктору за легкомысленность, и тут дверь приоткрылась и в фургон заглянул служитель зверинца.

— Извините, господин доктор, — сказал он. — Хозяин псу вас?

— Нет, — ответил Джон Дулиттл, — господин Блоссом с утра уехал в Манчестер и обещал вернуться к двум часам дня.

Служитель почему-то не на шутку встревожился.

— Как же так? — недоумевал он. — Хозяин ведь знал, что сегодня привезут еду для зверей. Все запасы у нас вышли, и сейчас у ворот стоит поставщик с двумя возами сена и мясом для льва, но он грозится уехать, если не получит тридцать шиллингов. Денег у меня нет, и звери останутся голодными.

— Наверное, господин Блоссом забыл об этом, — успокоил служителя доктор. — Я заплачу поставщику, а когда Блоссом вернется, получу с него деньги. Крякки, подай мне, пожалуйста, копилку.

— Что я вам говорила! — крякнула утка, и у нее от гнева перья встали дыбом на голове. — Вместо того чтобы получить с Блоссома собственные деньги, вы еще платите по его счетам! Помянете вы мои слова, да будет поздно — обманет вас Блоссом, а мы опять останемся без гроша.

— Животных в зверинце нельзя морить голодом, — ответил доктор, вынул деньги из копилки и передал их служителю. Не пропадут наши деньги.

Затем приходили то конюх, То дрессировщик, то акробат, все они говорили, что им срочно понадобились деньги, что Блоссом обещал заплатить им, и доктор снова брался за копилку. К полудню копилка опустела.

Блоссом не вернулся ни в два часа, ни в три.

— Его что-то задержало, — успокаивал доктор себя и Крякки, которая уже места себе не находила. — Блоссом скоро вернется. Он честный человек.

В четвертом часу дверь распахнулась и в фургон вбежал промокший О’Скалли.

— Что случилось? — удивился доктор.

— Госпожа Блоссом тоже исчезла! — выпалил пес. — Поначалу я думал, что дверь в их фургоне заперта, но потом толкнул ее носом, и она открылась. В фургоне пусто. Ни Блоссома, ни его жены, ни сундуков. Кажется мне, что дело тут нечисто.

Новость, принесенная О’Скалли, удивила доктора. Человек он был доверчивый и честный, поэтому и всех остальных считал честными людьми. Он нахлобучил на голову свой потертый цилиндр и вышел в дождь вслед за псом.

Как и сказал О’Скалли, в фургоне Блоссома было пусто. Исчезло все. Только на полу валялись обрывки ненужных бумаг и старое тряпье, которое уже ни на что не годилось. Все выглядело так, словно жильцы фургона спешно покинули его.

Доктор непонимающе оглядывался вокруг, когда кто-то прикоснулся к его плечу. Это был Мэтьюз Магг.

— Ну и как вам это нравится? — спросил он. — Чтобы принести из банка деньги, вовсе не обязательно прихватывать с собой в дорогу сундуки. Спросите у меня, увидим ни мы когда-нибудь еще нашего хозяина, и я вам твердо отвечу: «Нет, никогда».

— Не спешите обвинять его, Мэтьюз, — возразил доктор. — Он же обещал, что вернется, и я пока склонен думать, что он сдержит слово. А сундуки — его собственность, и он волен делать с ними что угодно.

— Он делает что ему угодно не только со своими сундуками, но и с нашими деньгами, — проворчал Мэтьюз Магг. — Не в моих правилах видеть в каждом встречном мошенника, но на этот раз, сдается мне, нас оставили в дураках. Плакали наши денежки, господин доктор.

— Не торопитесь, Мэтьюз, — повторил Джон Дулиттл. — Я все-таки надеюсь, что Блоссом вернется. Но если ваши подозрения оправдаются, то цирку придет конец. Прошу вас, не говорите никому ни слова, не стоит беспокоить людей понапрасну, пока мы ничего не знаем наверняка. Оседлайте потихоньку лошадь и поезжайте в Манчестер к господину Беллами. Спросите его от моего имени, не известно ли ему, что случилось с Блоссомом. И поскорее возвращайтесь с ответом. Можете вы сделать это для меня?

— Конечно, господин доктор, — согласился Мэтьюз Магг. — Но я уверен, что господину Беллами известно не больше, чем нам. Готов дать голову на отсечение, что негодяй уже катит в почтовой карете к Ливерпулю, чтобы первым же судном отплыть за границу.

Мэтьюз Магг ушел седлать лошадь, а О’Скалли, слышавший весь разговор, отправился с новостью к своим друзьям. Он вбежал в фургон, стряхнул с себя капли воды и громко залаял:

— Вы слышали? Блоссом дал деру!

— Господи! — глухо ухнула сова. — С нашими деньгами?!

— Конечно, с деньгами! Плут и мошенник! Вор-р! — рычал О’Скалли. — Доктору причиталось столько, что можно было бы до конца жизни не беспокоиться о деньгах.

— Так я и знала! — разрыдалась Крякки и в отчаянии захлопала крыльями. — С самого начала чуяло мое сердце, что Блоссом нас надует. Теперь у него денег куры не клюют, а мы потратили последние гроши, чтобы оплатить его счета.

— Подумаешь, деньги! — презрительно скривил пятачок Хрюкки. — Ну и что с того, что Блоссом сбежал? Нам без него будет даже лучше. Наконец-то мы избавились от мошенника. Теперь у нас будет настоящий цирк — цирк доктора Дулиттла!

— Ты бы хоть подумал, прежде чем говорить, — накинулась на поросенка Крякки. — Как можно содержать цирк без гроша в кармане?! На что доктор купит еду для животных и для тебя тоже? Поставщикам за сено — плати, мэрии за землю — плати, служителям — плати! Тут каждый день потребуется не одна сотня шиллингов. К тому же, как на грех, дождь никак не кончается. К нам пока на представление не пришел ни один зритель. Чему же ты так по-поросячьи радуешься?

Тем временем доктор Дулиттл стоял один в пустом фургоне Блоссома и смотрел, как пузыри бегут по грязным лужам. Потом он беспомощно опустился на старый ящик, достал из кармана любимую трубку и закурил. Он то и дело вынимал часы и, сдвинув брови, смотрел, как стрелки неумолимо бегут вперед.

Через полчаса к нему пришел Геракл.

— Я слышал, Блоссом сбежал, — сказал силач. — Это правда?

— Он опаздывает с возвращением из Манчестера — вот и все, что я знаю, — ответил доктор. — Но ведь его могли задержать дела.

— Надеюсь, что он вернется, — угрюмо произнес Геракл. — Блоссом задолжал мне за четыре недели выступлений. А деньги мне сейчас нужны позарез.

Силач присел рядом с доктором, и они заговорили о погоде и о том, что хорошо бы дождю кончиться.

Немного погодя пришел клоун Хоуп со своим псом Скоком. Плохие новости распространяются быстро. Клоун тоже уже слышал, что Блоссом сбежал, но доктор все еще пытался защищать хозяина цирка и стоял на своем.

Клоун не стал спорить с доктором, и теперь они, уже втроем, продолжили ругать погоду.

Потом появились акробаты братья Пинто. Они тоже хотели узнать, куда запропастился Блоссом и почему им сегодня утром не заплатили, как было обещано, деньги.

Но доктор не падал духом и все еще надеялся, чт Блоссом с минуты на минуту вернется.

Наконец к ним присоединился смотритель зверинца.

— Плохо дело, — сказал он, когда узнал, что Блоссома еще нет. — У меня жена и двое детей. Как мы будем жить, если мне не заплатят? Никаких запасов у нас нет.

— А у меня в семье пополнение, — отозвался один из братьев Пинто. — Родился мальчик. Ему нужны распашонки, соски, пеленки. Если Блоссом сбежал с деньгами, надо идти в полицию.

— Но у нас нет доказательств, что он сбежал! — не сдавался доктор.

— Блоссом — хитрая лиса, — вмешался в разговор молчавший до тех пор Геракл. — Пока вы соберете доказательства, он уже будет в Китае. А там его никакая полиция не найдет. Братья Пинто правы — нечего сидеть и ждать, сложа руки. Давайте пошлем человека в Манчестер.

— Я уже послал туда Мэтьюза Магга, — ответил доктор.

— Ах вот оно что! — сказал один из акробатов. — Значит, и вы, доктор, думаете, что дело нечисто? Когда уехал Мэтьюз?

Доктор в который уже раз за тот день взглянул на часы.

— Четыре часа тому назад.

— Значит, он скоро вернется, — проворчал Геракл. — Готов держать пари, что Блоссома и след простыл. Нас всех обвели вокруг пальца. Попадись он мне, уж я бы ему показал, как мошенничать!