«Дура девка», — подумал парень и сказал:

— Свари хоть поплеванной.

Сварила она уху из ершей. Съел парень, поплевался, девица и говорит:

— Угостила бы еще тебя, да честь в гузне, а хуй между ног болтается.

Стал спрашивать парень:

— Где у тебя отец?

— В поле, взад-вперед ходит.

— А мать?

Взаймы плакать ушла.

— А братья?

— Промеж ног смотрят.

Ушел парень домой, дома ему и объяснили: на дворе уши, в избе глаза — на дворе собака, в избе на окне ребёнок. Честь в гузне, а хуй между ног болтается: яйцо еще в курице, не снесено, корова еще не подоена. Отец пашет, братья промеж ног глядят — дрова рубят. Мать взаймы плакать ушла — ушла плакать по родителям: когда она умрет, по ней дети плакать будут. В ту избу велели идти, в которой дым раньше пойдет: там, значит, раньше всех встают, живут работящие люди.

СЛЕПАЯ НЕВЕСТА

Жили мать и дочь, дочь была слеповатая. Приехал ее жених сватать, а соседи успели шепнуть, что она слеповата: глазами глядит, а ничего не видит. Вот приехал жених, сидит за столом, а невеста и говорит:

— Матушка, матушка, подбери иглу под порогом. А иглу раньше мать положила под порог. Договоренность у них была такая.

«Вот, — думает жених, — сказали, что слепая, а она под порогом иглу увидела!»

Но вот как-то вышли все из избы, жених, желая проверить, точно ли так хорошо видит невеста, спустил штаны, подошел к невесте и говорит:

— Ну, давай же поцелуемся.

Невеста потянулась и чмокнула жениха в жопу. Посидел еще немного и уехал, а невеста и давай рассказывать матери:

— Матушка, матушка, когда все из избы вышли, я с женихом целовалась; только нос у него длинный, длинный да горячий; а губы толстые, толстые, а душа вонючая.

МАРФА-ЦАРЕВНА ОТГАДЧИЦА

Жил-был Иван крестьянский сын, услыхал он, что Марфа-царевна загадывает загадками: «Кто не отгадает, у того голова с плеч».

Иван крестьянский сын решил съездить к ней. Отец ему из конюшни коня вывел, мать обседлала, сестра погонялку дала. Сел и поехал к Марфе-царевне. Марфа-царевна спрашивает:

— Зачем, приехал, загадывать или отгадывать?

— Загадывать.

— Ну, загадывай.

Он и говорит:

— Садился на отца, ехал на матери, погонял сестрой.

Марфа-царевна в своем гадальнике поглядела, не могла отгадать.

— Приезжай, — говорит, — на другой день.

Ну, он ночевал дома, опять собирается к ней загадывать, а перед этим Иван крестьянский сын конским потом умылся, гривой утерся и приезжает к ней. Она и спрашивает:

— Что приехал, загадывать или отгадывать?

— Загадывать.

— Садился на коня, умывался не росой, не водой, утерся не шелком, не платком.

Марфа-царевна не могла отгадать.

— Приезжай на третий раз.

На третий раз приезжает Иван крестьянский сын, берет с собой ружье. Летит стадо гусей. Иван крестьянский сын подстрелил гуся на лету, выкопал две ямки, одну повыше, другую пониже. Этого гуся сварил, в верхней ямке, а в нижней уголечек клал, а кушать — полез на дерево, на самой Вершинке съел. К Марфе-царевне приезжает опять загадывать третий раз. Она спрашивает:

— Что, загадывать?

— Загадывать.

— Ну, загадывай.

Он и говорит:

— Ехал на коне, летело стадо гусей, я гуся подстрелил на лету и сварил не на земле, не на воде и скушал повыше лесу.

Она поглядела в гадальник, не могла отгадать и-говорит:

— Пойдем прогуляемся, худых речей чтобы не говорить.

Ну, идут, а жеребец вскочил на кобылу. Она у него и спрашивает:

— Это что, Иван крестьянский сын, делают?

А он ей и отвечает:

— А это за пьяных чеснок обрезают.

Шли, подошли — собаки слипились. Марфа-царевна и спрашивает:

— Это что, Иван-крестьянский сын, делают?

— А это больной пьяного в лазарет тащит.

Опять подошли — баран на овцу вскочил, она и говорит:

— Это что делают, Иван крестьянской сын?

— А это шерстобойщик шерсть бьет.

И возвратились домой к ней. И она приказала своим кухаркам-нянькам баню истопить.

— Пойдем со мной в баню мыться.

В баню зашла, разделась, а он, Иван крестьянский сын, не заходит, не смеет зайти, она и говорит:

— Что же не заходишь? Раздевайся, заходи.

Ну, он разделся, у него естество и встало. Она к нему подошла и увидела.

— А это что у тебя, Иван крестьянский сын? — спрашивает у него.

А он отвечает:

— Это у меня конь.

— А чего он кушает?

— А в ваших царских садах травку.

— Ну-ка покорми.

Он поводил у нее кругом пизды по шерсти и говорит:

— Вот и поел теперь.

— А где же он пьет? — спрашивает Марфа-царевна.

— А в ваших царских колодцах пьет.

— А ну-ка попои.

Он поить стал, ей и запихал.

Она и говорит:

— Ах, Иван крестьянский сын, ты что делаешь, ебешь?

— Ах, Марфа-царевна, сама худых речей просила не говорить, а сама-то и сказала.

Она и говорит:

— Молчи, молчи, законный брак примем. И замуж за него и пошла.

ГЛУПЫЙ ЖЕНИХ

Был мужичок, у его был один сын:

— Старуха, давай женим сына-то, пока не разбаловался.

— Ладно, женим.

Призвали сына:

— Сынок, иди-ко сюда. Мы тебя надумали женить. Желаешь?

— Желаю. Кто невеста?

— А вот та-та: у отца одна дочь, умрут — все ваше будет.

Собрались, поехали сватать. Приезжают, разговор завели:

— Приехали посвататься за вашу дочь.

Невеста идет, отец не разговаривает. Невестина мать и вызывает жениха:

— Молодой человек, выйди-ко на пару слов.

Вышел.

— Вот что, молодой человек, вы свадьбу хотите справлять, а кого били к свадьбе-то?

— А у нас на окошке крынка сметаны стояла, паскудная сучка сметану-то и съела — набил тятенька ее.

Он дурачок. Да и только, подумала мать.

Призывает своего старика:

— Старик, ты отдаешь дочь, а жених ведь не совсем умный.

— А тебе нечего спрашивать, он ничего бы и не сказал. Отдать ее надо. Пусть приезжает завтра, а мы подумаем, посоветуемся?

Вот жених на другой день приезжает.

— Ну, как, посоветовались?

Невестина мать опять:

— Молодой человек, вы чего же — к свадьбе кололи кого-нибудь?

— Кололи. Тятенька маменьку повалил посреди пола, колол, колол, кровь не пошла. Она стала да пошла.

Старуха:

— Старик! Чего это он?

— Чего?

— А он вот как, да вот как, — говорит. Жених дурак.

— А ты не свое дело спрашиваешь, он тебе так и отвечает. — Отдать надо, парень — вон какой! Договорились.

Пир пирком — и свадебкой.

Свадьбу справили, стали жить. Живут-поживают. Дела у него никакого не происходит с ней. Живут неделю, живут две, ей тоскливо стало:

— Поедем к нашим в гости.

— Поедем.

Запрягает розвальни, поехали. Она дорогой и говорит:

— Ты чего же, со мной будешь жить как брат с сестрой? Для чего ты женился?

— А ты чего разве хочешь меня уродом сделать?

— Да каким это я тебя уродом хочу сделать? С чего ты взял?

— Она у тебя кусается, так что мне делать потом? Дай я посмотрю, а потом стану делать, у тебя зубы есть.

— Откуда у меня зубы?

Руками боится, кнутик взял, ноги привязал, заворотил подол, кнутиком и стал… Лошадь дернула, поскакала, он и свалился. Лошадь в деревню прибежала, к отцу, — ноги привязаны у дочери. Соседские дети сидят под окошком. Лошадь подошла, а у ней ляжки-то на виду.

— Бабушка, какая-то лошадь прибежала да зад мяса привезла.

Старуха вышла.

— А да ты чего?

— Да вот какие-то дураки шли, его столкнули, а меня привязали.

Следом идет зятюшко, кнутик в руках несет.

— Что это у вас случилось? Да кто они такие?

— Да те какие привязали, они и спихнули меня.

День постный был, а он любил кисель ржаной.