Таура мчался навстречу людям стремительно, как, вероятно, никогда прежде, и слышал тяжелый топот множества лошадей рядом с собой. Но люди уже неслись наперерез, их было столько, что казалось, между ними нет никакого просвета.

Таура внезапно издал крик, подавая знак мчавшимся лошадям, и врезался на полном ходу в одного из всадников на небольшой темно-каштановой лошади и вышиб того из седла. И тут же получил ослепляющий удар кнутом по глазам, и хотя ему удалось избавиться от одного, к нему бросилось, казалось, человек двадцать. В полном отчаянии, ощутив неуверенность лошадей позади себя, он снова бросился в атаку, но тут же защелкали кнуты и полетели две веревки, и он понял, что люди хотят поймать его больше, чем любого другого брамби, именно его и Лубру, раз уж пропала Золотинка. Он увернулся от еще одной летящей веревки, чуть не поймавшей его, и увидел, что вся масса лошадей уже повернула.

На миг его охватило отчаяние, но тут же возникла надежда. Он бежал сейчас прямо к длинной изгороди, а не вдоль, а значит, он мог перепрыгнуть через нее. На той стороне — ущелье… все-таки есть шанс.

Таура опять был почти во главе бегущих, хотя и старался не оказаться впереди всех, старался, чтобы его почти белую шкуру хотя бы отчасти прикрывали безумно мчавшиеся гнедые, бурые, черные, каштановые. В воздухе стоял густой запах праха. Он должен сохранять спокойствие. Впереди маячила загородка. Передние лошади увидели ее и старались замедлить бег, а люди старались завернуть толпу, чтобы лошади не врезались в изгородь и, сломав, не рухнули в глубокое ущелье.

Таура приготовился к прыжку, он надеялся только, что какая-нибудь лошадь не налетит на него в момент прыжка. Он укоротил шаг, весь собрался и прыгнул вверх изо всех своих могучих сил. Потом, прижав к телу передние ноги, взвился вверх.

— Выше! Выше! — твердил он себе, изгородь оказалась очень высока.

Он услыхал крик сквозь грохот копыт, затем крики многих людей и опять щелканье кнутов. Люди только видели, как он взметнулся в воздух, но Таура уже знал, что взял преграду. В прыжке он успел заметить каменистую землю по ту сторону загородки.

Он приземлился благополучно и в два прыжка оказался на краю ущелья. Таура отлично знал, где он и как спуститься вниз. Спрыгивая, он услышал грохот и треск. Брамби врезались в загородку и сломали ее.

Какой кусок они выломали, Таура не знал, потому что ни одна лошадь не показалась на краю, пока он там стоял. Торопясь скрыться, он не увидел и не услышал, как люди пытались отогнать брамби от края утеса и загнать обратно тех, кто успел снова прорваться.

Таура долго шел по ущелью, хотя это и вело его в противоположную сторону от Потайной долины, шел, пока не достиг еще одной глубокой расщелины, спускавшейся в ущелье с востока. Он свернул туда и пошел по ней, часто оглядываясь, чтобы проверить, не следует ли кто-нибудь за ним. Дойдя до конца расщелины, Таура из осторожности пошел через буш. Он не видел никого и не слышал никаких необычных звуков, но был убежден, что за ним кто-то следит, так как ощущал знакомое покалывание кожи… Пока он не убедится, что находится в безопасности, к Потайной долине идти нельзя.

Прошел час, и по-прежнему не было никаких признаков погони. Таура немного повернул по направлению к двум долинам. Скоро уже наступит вечер, а его не покидало ощущение, что за ним наблюдают. Он застыл неподвижно в гуще мятных эвкалиптов и кустов с листьями-одеялами и стал ждать. И через некоторое время показались две лошади: они тихо, очень тихо пробирались между деревьями в сторону Укромной поляны. Они все приближались и приближались, и Таура узнал их — это были Ураган и Тамбо!

Он страшно обрадовался Урагану, но расспрашивать его про остальных лошадей было некогда, потому что Ураган сразу сказал:

— Я так и надеялся, что мы тебя найдем. Лубру поймали, хозяин Золотинки видел, как ты сбежал, и взял с собой черного охотника, чтобы тот помог найти тебя. Лучше тебе пойти в Потайную долину, только ни в коем случае не оставляй следов. А мы с Тамбо пойдем вниз по течению и постараемся добраться до Укромной поляны. До свиданья, братец.

— До свиданья, — отозвался Таура и быстро углубился в буш.

Он не мог не подумать — а не в последний ли раз он скользит как тень между высокими деревьями, и ему даже на мгновение представилось, что это идет какая-то другая лошадь, которую он видит во всем ее серебряном великолепии.

Таура пробежал уже около пяти миль, когда услышал какой-то звук. Кто-то был рядом! И тут он увидал их: хозяина Золотинки, черного охотника и всадника на прекрасной черной лошади, а с ними четырех собак.

Таура застыл на месте и как будто слился с зарослями, но тут заскулила собака, и он понял, что пришло время мчаться как ветер.

Он твердо решил, что не поведет их к Потайной долине. Но выбора, в сущности, не было — они гнали его именно в ту сторону.

Люди сидели на хороших скакунах, зато у Тауры не было на спине седока, и он мог скакать быстрее. Если бы только продержаться до вечера… Люди не видят в темноте… Он старался увертываться и вилять из стороны в сторону, только чтобы сбить их с направления к своим двум долинам, но больше он ничего не мог сделать и только с трудом держался впереди.

Он мчался изо всех сил и вдруг понял, что ни за что не допустит, чтобы они поймали его. Пусть лучше его убьют на бегу. Если они так и будут гнать его к Потайной долине, он, может, еще успеет достичь утесов, а может быть и нет. Но если они будут совсем настигать его, он в любом случае спрыгнет, уже не пытаясь найти знакомый путь вниз.

Ему удалось в какой-то миг бросить взгляд назад, и он убедился, что одна из лошадей, большая черная, очевидно, охромела, и теперь за ним следуют только две.

Свет начал угасать. Скоро наступит время поссума, неопределенный промежуток света между ночью и днем — света, который мог бы принадлежать и ему, Тауре. Неожиданно с севера подул ветер и принес запах дождя. Усталость после целого дня бегства куда-то подевалась сразу, Таура почувствовал, как силы возвращаются к нему. Это время принадлежало не только поссумам, но и ему. Свет почти померкнул, вот-вот пойдет дождь и смоет следы. Он скакал и скакал и настолько опередил охотников, что мог теперь выбрать себе путь между утесами.

Вот и два высоких эвкалипта, отмечающих место для прыжка вниз. Таура весь подобрался, глаза его словно пронзали темноту, ветер окутывал его. Он подошел к самому краю утеса и прыгнул — сквозь свет, который нельзя назвать ни светом, ни темнотой, — спрыгнул на поросшую травяную площадку, выступ, который уже раньше испробовал как опору, почувствовал ее надежность и немедленно взвился в следующем прыжке. И все, что видели люди, был бледный призрак лошади, летящей в пространстве, а когда они доехали до края и заглянули вниз, уже ничего не было видно и слышно — лишь один камень долго катился по склону, падая куда-то в глубину.

Даже черный охотник не представлял себе, чтобы лошадь спрыгнула здесь и осталась в живых, и не мог вообразить, чтобы внизу была прекрасная долина, где прятались Золотинка, Кунама и Бун Бун. Люди поехали назад, огорченные тем, что загнали насмерть, заставили спрыгнуть с утеса такого красивого коня. Ночью пошел дождь и смыл все отпечатки, а наутро черный человек забрал Лубру и отправился на юг.

Хозяин Золотинки искал ее все лето и еще несколько следующих, но не нашел даже признаков кобылы. И хотя он часто рассказывал о том, как серебристый жеребец спрыгнул с утеса и разбился насмерть, все же вокруг костров ходили истории о том, что видели, как большой серебряный жеребец скакал по твердому снегу по хребту Бараньей Головы, про коня-призрака, пившего воду из реки Крекенбек, о том, как лошадь, которую все считали мертвой, появилась во время метели около хижины Мертвой Лошади и снова исчезла, о крике дикого жеребца, который мог издать только Таура. Но ни один человек не знал, где скитался сын Бел Бел.

Брамби — дикие лошади Австралии, которые ведут свое происхождение от домашних лошадей, убежавших или отпущенных на свободу своими хозяевами во времена золотой лихорадки 1851 года. Живут на свободе большими табунами (до 70 голов). Подвергаются отловам и отстрелам, потому что наносят большой урон фермерским хозяйствам (прим. верст.).