— Ты заговорила прежде, чем я успела кончить, — произнесла злая колдунья. — Это вопреки правилам и даёт мне ещё одну возможность.

— Неправда! — в один голос воскликнули все феи.

— Нет, правда. Я не закончила смеяться — продолжала старуха. — Я добралась лишь до хи-хи-хи, а осталось ещё хо-хо-хо и гы-гы-гы! Посему я объявляю, что раз ей предстоит бодрствовать ночью, она будет прибывать и убывать, подобно её хозяйке — луне. Надеюсь, её царственные родители доживут и увидят, что сие означает. Хо-хо-хо! Гы-гы-гы!

Но тут вперёд вышла седьмая фея, ибо добрые феи оказались достаточно мудры и, на всякий случай, оставили в запасе двоих; каждая фея отлично знает этот фокус.

— Так будет до тех пор, — начала она, — пока не явится прекрасный принц и не поцелует ее, не догадываясь, что она принцесса.

Злая колдунья отвратительно зашипела, точно рассерженная кошка, и заковыляла прочь. На этот раз она не могла притвориться, что не успела закончить речь, ведь она уже посмеялась и хо-хо-хо, и гы-гы-гы.

— Ума не приложу, что это может означать, — сказал бедный король седьмой фее.

— Не бойтесь. Вы всё поймёте в своё время, — ответила та.

Собрание печально разошлось, королева приготовилась к череде бессонных ночей, старшую няню государственного совета тоже не радовало такое будущее, ясно ведь, что королеве не справиться одной. Король же собрал всё своё мужество и принял решение встретить любые трудности лицом к лицу, его только мучил вопрос, пристойно ли будет потребовать от первого лорда-казначея, чтобы тот разделил с ним это нелёгкое бремя.

Я не возьмусь описать, что пришлось всем пережить поначалу. Но постепенно все приноровились к новому порядку — или непорядку, как вам больше нравится. Временами по ночам дворец наполнялся звонким смехом маленькой Зари, чьё сердце осталось не тронутым заклятьем злой колдуньи. Она по-прежнему была Зарёй, лишь в неправильное время, ведь с первым лучом солнца на востоке она немедленно погружалась в сон. Но радость девочки длилась недолго. Пока стояла полная луна, принцесса оставалась прелестной малышкой с необыкновенно весёлым нравом. Но когда луна шла на убыль, Заря угасала вместе с ней и наконец становилась бледной и измождённой, точно самый больной и голодный ребёнок из тех, что встречаются на улицах больших городов на руках у нищенок. В такие времена ночи были столь же безмолвными, как и дни, потому что малышка всё время проводила в своей роскошной колыбели. Она лежала без движения и даже не стонала, точно мёртвая. Поначалу думали, что девочка и вправду умирает, но время шло и все привыкли, лишь сверялись с календарём, когда принцесса начнёт оживать. А оживать она начинала, конечно же, с появлением народившегося серебряного месяца. Сначала девочка с трудом шевелила губами, ей давали немного подкрепиться, и постепенно малышке становилось лучше и лучше, несколько ночей она чувствовала себя просто великолепно. Она радостно веселилась при свете луны, но даже когда ей было очень плохо, стоило вынести её колыбельку тёплой летней ночью к лунному свету, как девочке становилось получше. Она даже пыталась улыбнуться едва заметной жалобной улыбкой.

Долгое время почти никто не видел принцессу бодрствующей. Но слава о ней распространялась и, когда девочка чуть подросла, вокруг дворца стали всё время бродить люди, готовые провести ночь без сна, лишь бы взглянуть на неё хоть одним глазком. А она при каждом удобном случае норовила убежать от своих нянюшек, чтобы радоваться лунному свету в одиночестве. Так продолжалось, пока принцессе не исполнилось почти семнадцать лет. К тому времени её отец и мать привыкли к необычному распорядку, и он совсем перестал их удивлять. Жизнь их строилась в зависимости от состояния дочери, и все дела поразительным образом устраивались сами собой. Но как же сумеет прекрасный принц найти и спасти принцессу от заклятия, оставалось загадкой.

Подрастая, Заря становилась всё прекрасней. У неё были длинные золотистые волосы и небесно-голубые глаза, яркие и глубокие, как небо погожим июньским деньком. Тем тягостней и печальней были перемены, происходившие с ней время от времени: чем прекрасней она была в полную луну, тем более измождённой и обессиленной становилась, когда луна умирала. В то время, о котором я рассказываю, в ущербную луну принцесса походила на древнюю старуху, измученную страданиями. Зрелище было невыносимое и неестественное, потому что её волосы и глаза оставались прежними, а лицо искажалось, покрывалось глубокими морщинами и приобретало жадное и голодное выражение. Высохшие тощие руки словно пытались, но не могли что-то схватить. Картину дополняли согбенные плечи, впалая грудь и сутулая походка — ни дать, ни взять восьмидесятилетняя старуха. В конце концов принцессу приходилось укладывать в постель, где она дожидалась прилива жизненных сил. Со временем её стало раздражать, если в такие ночи хоть кто-нибудь её видел, а уж тем более к ней прикасался. Одним ясным летним вечером, когда тонкий умирающий месяц едва виднелся на горизонте, она скрылась от своих слуг, и им долго пришлось в страхе разыскивать девушку, прежде чем они нашли её в лесу, сладко спящей под белой берёзой, и отнесли домой.

Недалеко от дворца в лесу была большая поляна, покрытая мягкой зелёной травой. Она стала любимым местом ночных прогулок принцессы, потому что там ничто не закрывало от неё чудного сияния полной луны, а умирающий месяц принцесса могла провожать взглядом в прогалины между деревьями, когда тот перебирался через поляну. Там для неё построили простой маленький домик, и в нём она проводила большую часть времени. Никто из придворных не осмеливался приходить туда без разрешения, а камеристки принцессы со временем научились прислуживать ей почти незаметно, так что она была почти целиком предоставлена сама себе. Уж не знаю, постарались ли для этого добрые феи или обошлось без их участия, но вскоре принцесса полюбила уходить в чащу леса. Чем тоньше и прозрачней делался месяц, тем дальше в лес она забиралась, и частенько слуги подолгу не могли её отыскать. Принцесса очень сердилась, если замечала, что за ней следуют, поэтому они редко осмеливались нарушить её приказание. Наконец однажды ночью они решили, что потеряли её окончательно. Несмотря на свою слабость, она забрела в самую чащу леса, где утром её и нашли — разумеется, крепко спящей.

Молва о её несказанной красоте и добром нраве разошлась далеко за пределами их королевства, но все знали, что на принцессу наложено злое заклятие, и никто из соседних правителей не хотел взять её в жены своему сыну. Против такого родства выдвигали серьёзные возражения.

В это время в соседнем королевстве умер старый король и злобные вельможи взбунтовались. Они перебили многих знатных господ, а юный принц, спасая свою жизнь, бежал в одежде простого крестьянина. Ему пришлось голодать и идти вперёд до полного изнеможения, покуда он не покинул родного королевства. Когда же он добрался до земель, где правил отец нашей принцессы, самое страшное осталось позади: здесь он больше не боялся, что его узнают, да и люди в тех краях жили добрые. Но наряда он не сменил. Во-первых, другой одежды у него не было, а во-вторых, — денег оставалось совсем мало, и он не представлял, где их можно раздобыть. Так какой смысл рассказывать всем прохожим, что он принц? Он был твёрдо убеждён: настоящий принц должен уметь прожить не хуже простых людей, иначе это название только посмешище из него сделает. Он много читал о принцах, отправлявшихся на поиски приключений, и вот сам оказался в таком положении, разве что выбора у него не было. Но он всё равно решил пойти дальше и посмотреть, что из этого выйдет.

День или два он пробирался сквозь дворцовый лес и почти ничего не ел, а потом наткнулся на престранный маленький домик, где жила приветливая пожилая женщина. Домик был очень опрятным, а старушка напомнила ему маму. Она была доброй феей. Фея с первого взгляда догадалась, кто перед ней стоит и что из этого выйдет, но не посмела вмешаться в ход событий. Она ласково приняла его, как приняла бы любого другого путника, накормила хлебом с молоком, и принц подумал, что ни разу ещё не ел такой вкусной еды — непонятно, почему во дворце никогда так не обедали. Старушка уговорила его остаться на ночь. Проснувшись поутру, принц удивился, как хорошо он отдохнул и каким сильным себя почувствовал. Денег она не взяла, но просила пообещать, что, окажись он снова поблизости, он обязательно придёт к ней в хижину.

— Благодарю тебя, матушка, — ответил ей принц, — только вряд ли я снова здесь появлюсь. Чем быстрее я выберусь из лесу, тем лучше.

— Не знаю, не знаю, — промолвила фея.

— Что ты хочешь сказать? — спросил принц.

— Откуда же мне знать? — в свою очередь спросила та.

— Понятия не имею, — отозвался принц.