Удивился отец, но, когда узнал, в чем дело, вовсе голову потерял:

— Ах он, негодник! Это мой маленький сын, враль каких мало, вас обманул. Простите, пожалуйста. Извините великодушно! — И, рассыпаясь в извинениях, он освободил старика из мешка.

Вернулся отец и видит: сынок давно уже дома, сидит и уплетает мандзю. Схватил старый лжец маленького враля за ворот и снова засунул в угольный мешок.

— Ах ты, негодяй этакий! На этот раз я тебя проучу!

Пошел он с ним по другой дороге. Но и там тоже оказался питейный дом. Тянет из него винным духом — мимо пройти невозможно! Крепился, крепился отец и не выдержал; снова повесил мешок на ветку сосны и пошел нить вино.

Выглянул мальчишка сквозь дырочку из мешка и видит, идет по дороге старушка подслеповатая. Подождал он, пока она подойдет поближе, и давай бормотать заклинания: «Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!»

Удивилась старушка, подошла к самому мешку и спрашивает:

— Что ты там делаешь?

— Как что делаю? Сижу в волшебном мешке и читаю заклинания: «Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!» Я уже с самого утра читаю эти заклинания — и вот прозрел. А раньше был совсем слепым.

— Ах, какой удивительный мешок! Я очень плохо вижу, нельзя ли пустить меня в этот мешок хоть на минуточку, — просит старушка.

— Отчего же нельзя, только даром я не пущу!

— У меня есть хурма. Всю тебе отдам, только пусти меня в мешок.

Дала она мальчишке целую корзину хурмы, а он запрятал старуху в мешок и со всех ног пустился домой.

Вскоре вышел отец из питейного дома в самом веселом расположении духа. Глядь — сидит в мешке незнакомая старуха, моргает глазами и причитает: «Очи, прозрейте! Очи, прозрейте!»

Изумился отец, но, узнав, в чем дело, еще более диву дался:

— Это все проделки моего негодного сынка, отъявленного враля! Простите, пожалуйста! — И, повторяя без конца извинения, он выпустил старуху из мешка.

Вернулся отец домой, и что же он видит? Наелся его сынок хурмы до отвала и храпит себе, развалившись посреди комнаты.

Ну что с таким будешь делать!

С тех пор враль из Эдо, враль из Осака и враль из Киото уже не спорили, кто самый ловкий.

ак-то раз пошел один настоятель служить заупокойную требу, а служка остался храм сторожить. Сначала читал он сутры[60], а потом надоело ему, и заснул он крепким сном. Вдруг слышит спросонок голос у входа, кто-то спрашивает: «Можно войти?»

Вышел служка из храма, впопыхах протирая глаза, и видит, пришла соседская старуха с большим узлом.

— Передай, — говорит, — настоятелю угощение ради праздника!

Взял служка узел, а оттуда теплый пар идет. Да так вкусно пахнет!

— Э, да она, кажется, данго принесла! Оставить их настоятелю, так он, по своей жадности, сам все съест, не даст и попробовать. Отведаю-ка сначала я сам!

Развязал служка узел, а в нем ларчик, полный теплых свежих данго. Принялся служка уплетать их за обе щеки и сам не заметил, как все съел. Только тогда спохватился служка:

— Ай, ай, пропал я! Что теперь настоятелю скажу?

Стал он думать, как из беды выпутаться. И придумал. Схватил служка ларчик из-под данго и поставил в алтаре перед статуей Амиды[61]. Потом собрал остатки угощения, прилипшие к ларчику, обмазал рот статуи и снова начал читать сутры.

Вернулся настоятель и спрашивает:

— Приходил без меня кто-нибудь?

— Соседская старушка приходила, принесла ларчик с чем-то. Говорит, это вам по случаю праздника.

— А где ларчик?

— Я его в алтаре поставил перед статуей Амиды.

— Молодец, хорошо сделал. Ну-ка, где он, этот ларчик?

В самом деле, у подножья статуи Амиды стоял большой ларец. Открыл его настоятель, а в нем пусто.

— Эй, служка, это ты все поел? — сердито закричал настоятель.

А служка ему отвечает без тени смущения:

— Что вы, неужели бы я осмелился? Как же можно?

Потом оглянулся по сторонам вокруг и воскликнул:

— А, вот оно что! Это Амида все слопал! Смотрите, у него весь рот измазан!

Взглянул настоятель на статую:

— Так и есть! Вот наглая статуя, как бесчестно поступает! — Да как хлопнет Амиду по голове ручкой опахала.

Бронзовая статуя так и загудела:

— Он-н! Он-н!

— Ах так? Ты еще и отпираешься, на другого сваливаешь? Вот же тебе за это!

Снова стукнул настоятель статую по голове, и снова гул прошел:

— Он-н! Он-н!

Настоятель поглядел на служку и спрашивает угрожающе:

— Слышишь? Амида говорит: «Он! Он!» Значит, все-таки ты угощение съел.

— Да разве от одного битья статуя сознается? — отвечает служка. — Нужно устроить испытание кипятком!

Нагрел он воды в большом котле да как плеснет на статую крутым кипятком.

Повалил во все стороны пар, потекла вода, зашипела, забулькало, точно Амида признается:

— С-с-слопал! С-с-слопал!

Служка и говорит:

— Слышите, настоятель? Я же вам говорил! Вот он и сознался!

Садзанами Сандзин, «Нихон мукаси банаси». Сказания древней Японии. Перевод с японского с примечаниями В. М. Мендрина. С.-Петербург, издание А. Ф. Девриена.

Сан — приставка, означающая вежливое обращение.

Таи, Хирамэ, Карэй — названия рыб.

Мисо — приправа из бобов к кушаньям.

При входе в японский дом принято снимать обувь.

Момо — значит «персик», таро — широко распространенная в Японии составная часть мужского имени.

Боевой веер — одна из регалий японских военачальников. Поле такого веера украшалось фамильными гербами.

Банзай (дословно: «десять тысяч лет») — равнозначно нашему «ура».

Бог счастья — Дайкоку — изображается с колотушкой в руке. Удар этой колотушки приносит исполнение любого желания.

Сумотори — японская борьба.

Кинтаро — дословно значит: «Золотой старший сын».

Ватанабэ-но-Цуна, Урабэ-но-Суэтакэ, Усуи-но-Садамицу — сподвижники Минамото Райко.

Рё — старинная золотая монета.

По японскому народному поверью, горе и обиды могут причинить тяжелую болезнь обидчику даже без воли и ведома обиженного.

Кудзу — дикое бобовое растение.

Ри — японская мера длины, равная 3,93 километра.

Каннон — богиня милосердия.

Кото — тринадцатиструнный музыкальный инструмент, напоминающий гусли. Бива — музыкальный инструмент типа лютни.

Раньше зеркалом служила отполированная металлическая пластинка, обычно круглой формы.

Камидза — почетное место в приемных палатах дворца, где восседал князь. Все присутствовавшие сидели ниже хозяина дома, то есть на циновках-татами, которыми устилался пол.

Танка — короткое стихотворение в пять строк.

Иссумбоси — «мальчик-с-пальчик».

Асида — японские деревянные сандалии на высоких подставках.

Сяку — японская мера длины, около 30 сантиметров.

Мон — старинная мелкая монета.

Сакэ — рисовая водка.

Мандара — священная буддийская картина.

По японскому народному поверью, грозу вызывают «громовики», черти устрашающего вида. Живут они на небесах и бьют в огромные барабаны, а на земле в это время слышны раскаты грома.

Тэнгу — по японскому народному поверью, крылатое сказочное чудище, обитающее в лесах в глубине гор. У него смешной длинный нос. От взмахов волшебного веера тэнгу у человека тоже может вырасти нос невероятной длины.

Эдо (Иеддо) — старое название Токио.

Кэн — японская мера длины, равная 1,82 метра.

Рис обычно выращивается в воде на полях, огороженных особыми запрудами. В этой воде разводят рыбу, чаще всего вьюнов.