Угорь по-голландски оказался настоящим деликатесом. И точно так же, как горячие бутерброды, заслужил высшую оценку «четыре из четырех»!

На закуску ели небольшие кубики из твердого сыра, на которых бутербродными палочками были закреплены кусочки фруктов, овощей и копченостей.

Был тут сыр с апельсинами, ананасами, бананами и даже виноградом! А также с солеными и свежими огурцами, крохотными помидорчиками, ветчиной и бужениной!

Проглотив по паре таких сырных кубиков с ананасами, ребята поняли, что пора остановиться.

Хорошо еще, если посчастливится одолеть десерт: клубнику со сливками и шоколадно-вафельный торт!

Впрочем, множество впечатлений и ядреный морской воздух сделали свое дело. У Влады и мальчиков разыгрался просто-таки волчий аппетит. И сливки, и половину торта они прикончили с такой быстротой, словно тренировались перед чемпионатом книги рекордов Гиннеса по скоростному обжорству.

— А голландская кухня ничего. Очень даже ниче-го-о-о… — сыто протянул Максим.

— Ой, да что же это мы?! — вдруг встрепенулась Влада. — Поели-попили, а «спасибо» кто говорить будет?

Влада со всех ног бросилась к горшочку-самовару:

— Дорогой «Алхимик»! Большое спасибо вам за обед! Все было очень вкусно!

— На сдорофье, — довольным голосом отвечал горшочек. — Вы скаш-шете маэстро Кубеллану, что я его не подвел?

— Обязательно! Мы скажем ему, что вы — самый-самый лучший повар, какого нам только приходилось встречать в своей жизни!

Ребята дружно поддержали. Владу.

— А вот куда, скажите пожалуйста, девать посуду и все, что мы не доели? — поинтересовался Денис.

— О, эт-то отчьень просто! Посуду сложит-те в мойку. Она за дферцами в этом же шкафу, прямо надо мной. Там трудится мой колльега, «Полоскун-Восемь». А все, что не доели, забирайте с собой. Или спрячьте в буфьете. У нас особенные буфьеты, в них нитчьего не портится.

— Вроде холодильников? — спросил Коля.

— Ньет холода. Просто — не портится и все. А тьеперь можете закрыть дферцы, я хочу поспать часок-другой.

После того, как посуда была убрана, а вафельный торт и целый поднос закусок спрятаны в волшебный буфет, Максим признался, что он сам не прочь поспать «часок-другой» по примеру «Алхимика».

— Вообще, почему бы нам всем не отдохнуть? Как говорится, «после сытного обеда по закону людоеда полагается соснуть!», — позевывая, сообщил он.

— Дома не наспался?! — взвился Коля. — Ты что?! Тут столько всего интересного кругом творится! А мы еще ничего не видели!

— Да насмотримся еще вдоволь… Времени полно…

— Вот лентяй!

— Это точно. Но если хочет спать — пусть спит, — примиряюще сказал Денис. — Дело хозяйское. А мы гулять пойдем. Влада, ты с нами?

— Конечно!

И правильно. Айда за мной!

— Ну и идите… — проворчал Максим. — Очень надо… Можно подумать, это все взаправду… Так я и поверил… Гипноз один!.. Хотя и вкусный…

Он потянулся, сладко зевнул и поплелся на второй этаж, где находилась его комната.

А Денис, Влада и Коля вышли на улицу, залитую солнечным светом.

Из двух других домиков вышли на прогулку еще пятеро ребят. Один из них хрустел большущим куском вафельного торта.

Другой задумчиво жевал раусшмейсер. Причем, судя по его обреченному виду и размерам оставшейся части бутерброда, ребята в том домике все-таки пожадничали и заказали «большие».

Какая-то девчонка с косичками несла свернутый из тетрадного листа кулек, в который были навалены сырные кубики с бананом и киви.

Она то и дело отправляла в свой и без того набитый рот новую порцию снеди.

Видать, и другие домики располагали своими горшочками-самоварами. И там наверняка тоже отметился маэстро Кубеллан, чтобы замолвить перед горшочками словцо насчет бесплатного обслуживания.

Только вот явно не нашлось в этих домиках еще одной Влады, которая проследила бы за «правильностью» обеда. Кое-кто предпочитал уплетать свою порцию на ходу.

Ребята приветственно помахали соседям.

— Приятного аппетита! — крикнула Влада.

— Спасибо! А вы что — не ели? Хотите, поделюсь бутербродом? — предложил мальчишка с большим раусшмейсером. В глазах его вспыхнула надежда.

— Нет-нет, спасибо, мы уже пообедали, — хихикнул Денис.

Мальчишка безнадежно махнул рукой:

— Не хотите — как хотите… Меня, кстати, Володей зовут.

— А меня Спицына. То есть Люба. Люба Спицына, — кое-как прожевав, сказала девочка с кульком.

Ребята тоже представились.

— Берендея Кузьмича не видали? — осведомился у них Денис.

— Не-а, — замотала головой Люба. — Заходил только какой-то магистро.

— Маэстро, — поправил Володя.

— Ну да, на Оле Лукойе из мультика похожий. Говорил стихами. И назывался корабельным.

— Кем-кем? — переспросил Денис.

— Корабельным. Как домовой. Только домовой — в доме, а корабельный — на корабле. Еще он шутил, что раньше был корабельным, а потом стал левиафан-каравелльным. Выходит, ему будто повышение дали.

— Корабельный? А я думала, он гном, — вставив ла Влада.

— И я, — сказал Денис. — Но если честно, я не верю ни в гномов, ни в домовых, ни в корабельных. Скорее уж, он обычный человек, только лилипут.

— Спросим у Берендея Кузьмича, — предложил Володя. — И, кстати, заодно узнаем наконец, куда же мы все-таки плывем. Не очень-то это похоже на экскурсию по родному краю, которую нам обещали Топтыгин и этот, как его… Ломака!

Стоило Володе это сказать — и, будто по мановению волшебной палочки, появился Берендей.

Впрочем, не было в его появлении ничего волшебного. Он просто вышел из тенистого прохода между двумя живыми стенами подстриженных кустов, которыми здесь были обсажены все домики.

— Я смотрю, вы тут с голоду не пропадете, — кивнул дед. — И, по глазам вижу, вам теперь неймется прознать, что к чему, зачем да почему?

— Да, — нестройным хором ответили ребята.

— Может, и остальных позовем? — предложила Влада. — Максим, например, спать завалился.

— А у нас двое за шахматы сели, — вставил Володя. — Вот чудики! Будто первый раз в жизни шахматы увидели.

— Пусть их, — махнул рукой Берендей. — Коли надо, мне повторить будет не лень. Да только, думаю, повторять не придется — вы своим товарищам сами поспешите передать все, что я вам сейчас скажу. Верно?

— Верно, — ответил за всех Володя.

— Тогда поищем-ка местечко красивое и укромное, и обо всем поговорим. «Местечком красивым и укромным» оказалась похожая на гриб башня в конце улицы.

Пока ребята шли к ней, им подались на глаза несколько любопытных строений. Над входом в одно, добротное и просторное, было написано «Конский». Над другим, приземистым — «Волчий».

Дальше стоял совсем диковинный дом — ни дать, ни взять огромный пень с нахлобученной на него шапкой из мхов и лишайников. Ни входа, ни надписи над ним не было.

— Кто же здесь живет, а? — тихонько спросил Коля у Дениса.

— Что?

— Ну, в доме с надписью «Конский», наверное, конюшня. В этом низеньком, где табличка «Волчий» — не знаю… наверное, волчарня…

— Какая еще волчарня? Псарня — есть такое слово. А волчарни никакой нет.

— Не придирайся. Не важно, есть такое слово или нет. Важно, что там висит табличка. Наверняка она означает, что внутри — клетка с волками. А вот на этом пне ничего не написано. Как думаешь, зачем он?

— Не знаю. Может, для красоты?

— Что же в нем красивого? Нет, там явно кто-то живет…

— Если так, то где же дверь и окна?

— А вон, видишь, дупло под крышей?

— Очень удобно — лазить к себе домой через дырку под потолком! — фыркнул Денис.

Словно бы услышав их разговор, из дупла показалась приплюснутая змеиная голова. Большущая!

— Тут и змеи водятся… — упавшим голосом пробормотал Денис. — Слушай, я — то их не боюсь. Но давай договоримся девчонкам не говорить. А то визгу будет!

— Так в этом же весь смех, — злорадно ухмыльнулся Коля.

— Нет-нет. Так нельзя… — Денис помедлил, подбирая аргументы поувесистей. — Если мы им скажем, они нас совсем задергают. Пищать будут день и ночь «Ой, что это? Ой, мальчики, у меня под кроватью кто-то есть! Ой, убейте его!»

Точно тебе говорю!

— Ну, тогда ладно…

Пока они заключали свой «пакт о неразглашение змеиной тайны», остальные уже вошли в грибовидную башню.

Ребята тоже поспешили внутрь.

На самый верх башни, где находилась крытая красной крышей обзорная площадка, вела винтовая лестница. Когда они с Берендеем во главе очутились на площадке, выяснилось, что «укромное местечко» уже облюбовано живописной и весьма необычной компанией.

Настолько необычной, что, не будь с ними деда, которому они во всем доверяли, впору было бы орать от страха.