Крошка Бафл перебил сестру Портулу.

— Никкапуттавотавотаванна! — возбужденно залопотал он, пуская пузыри.

Марта повернулась к Шилли:

— О чем это он?

Маленькая белочка улыбнулась во весь рот и сделала сальто:

— Если воды нет, то не надо мыться! Уй-я-а-а-а!

Все присутствующие дружно захохотали.

Ливень наконец иссяк, перешел в моросящий дождь. Почесывая затылок крюком, Рага Бол вывалился из кровати старого Фреда и вышел на порог сторожки. Отхлебнув грога из походной фляжки, он прислушался к стонам и причитаниям, доносившимся от пруда. Муха добросовестно подгонял свою команду. Капитан перевел взгляд на здание аббатства. Неплохое приобретение! Зачем рисковать жизнью в штормовом море, если у тебя такое отличное местечко.

Оскалив зубы, Рага Бол заорал во всю глотку:

— Завтра узнаете, кто такой капитан Рага Бол, мышки!

Ночной переход утомил молодую троицу сверх всякой меры. Саро и Брагун, опытные, закаленные бродяги, и те чувствовали себя уставшими и вымотанными. Фенна спотыкалась, засыпая на ходу, не понимая, чего ей больше недостает — сна, пищи или воды. То же чувствовала и Спринголд. Они с трудом переставляли лапы, пытались вдыхать поменьше пыли и проклинали себя за то, что покинули Рэдволл.

Восточный горизонт мрачной пустыни наконец засветился сначала грязно-серым, затем и оранжевым светом. Высунулся абрикосовый краешек утреннего солнца.

— Смотрите, как красиво, ребята, — попытался развлечь молодежь Брагун.

— Красиво? — простонал Хорти. — Кошмар, во! Капля воды — вот где красота! Но у нас сейчас привал, да? Ночь шагаем, день отдыхаем, во?

Саро подтолкнула его вперед:

— Нет-нет, пока прохладно, топаем дальше. Вот начнет припекать, тогда и отдохнем. Чем больше пройдем, тем меньше останется.

Все понимали, что Саро права. Как ни тяжко, но надо шагать.

Солнце тем временем поднималось все выше над мертвой пустыней и скоро раскалило пыль и обильно насыщенный ею воздух.

— Отдых! — провозгласил Брагун.

Саро принялась мастерить тент. Хорти плюхнулся наземь, подняв облако пыли.

— Хотел бы я изловить негодяя, который стырил наши припасы, во…

Брагун, спокойно лежа на животе, проворчал:

— Лучше не думай об этом. Спокойнее, береги силы.

Спринголд вгляделась туда, откуда они пришли:

— Как-то странно рябит земля. Колышется, переливается…

Фенна даже не открыла глаз. Сворачиваясь калачиком, она успокоила подругу:

— Это от жара. Парит. Мираж, одним словом.

Саро всмотрелась в указанном направлении и ткнула в бок Брагуна:

— Сдается мне, что это не мираж, Браг.

Всмотрелся и Брагун:

— Может, и мираж. Только с чего этот мираж за нами увязался? Может, земля пляшет? Ты ведь помнишь, как она плясала и прыгала, Саро?

Пожилая белка, не отрывая глаз от странного явления, добавила:

— Да, и не только плясала. Танцы были с музыкой. С грохотом, во всяком случае.

Хорти дико заржал:

— Во-хо-хо-хоу! Перегрелись, старички, во! Жрать нечего, пить ни капли, а у них тут еще земля танцует и поет! Вы-гы-гы-гы!

Брагун и Саро не удостоили его вниманием. Они продолжали наблюдение.

Брагун едва слышно проурчал на ухо Саро:

— Не-е, не земля. Коли бы земля тряслась, мы бы рокот слышали.

— Рокот, во! — Заяц даже полуприсел. — А как рокочет брюхо бедного зайчика, вы не слышите? Сыграть смогли бы на барабане моего несчастного животика? Во-о-у-у, голод, медлительный палач, вскрывает мне ореховое пузечко…

Хвост выдры уложил зайца наземь.

— Заткнись и дрыхни. Не мешай.

Хорти не делал попыток встать или пошевелиться, но от последнего слова удержаться не смог:

— Пал сраженный грубой выдрой… погиб под хвостом, образно выражаясь… Спокойной ночи, друзья! То есть спокойного дня.

Молодежь почти сразу захрапела. Саро тоже прикорнула, но Брагун лежал на животе и внимательно обшаривал глазами пустыню. А пустыня подползала к нему все ближе. Тихо, осторожно, неспешно. Теперь он мог различить, из чего эта ползучая пустыня состояла. Еле заметно придвигались к нему мелкие бугорки. Вот они задержались. Поползли. Снова задержались, на этот раз совсем близко. Один бугорок отделился от массы и снова пополз.

Брагун чуть тронул ухо Саро, и она мгновенно проснулась. Проследила направление взгляда друга. Приготовилась… Брагун тронул хвостом ее ступню. Второй раз… третий… Старый, много раз проверенный сигнал. Одновременно они бросились вперед, схватили бугорок… Тот завизжал, заверещал, стал извиваться в цепких лапах… Земля мгновенно ожила. С визгом и свистом сотни мелких существ бросились наутек. Пойманный разбойник все еще вертелся и извивался, но тщетно. Его плотно спеленали тряпкой, и он уже не мог пошевелиться.

Саро вытащила острый нож:

— Ха-ха, ворюга, попался! Прощайся с жизнью.

Брагун с мечом в лапах следил за обстановкой, готовый отразить возможное нападение.

Саро бросила сверток с пленником молодежи:

— Вот вам куколка, детишки, поиграйтесь. Будет рыпаться, попытается удрать — дайте ему по лбу как следует.

Спринголд и Фенна крепко держали пойманного зверька. Хорти распутал мелкую мышь с длинным хвостом и белым пушистым животом. Большие темные глаза печально уставились на зайца.

Подошел Браг и воткнул меч в землю у самого носа пленника:

— Где наша пища и вода, бандит? Говори, не то прикончу!

— Ф-фи-и-и-и-и-и! — пронзительно завизжал зверек.

Пустыня сразу же отозвалась на этот вопль негромким гулом. Как будто рокот множества очень маленьких барабанов. Саро обернулась на звук:

— Ох, глянь-ка, Браг!

Перед ними выстроилось войско из множества крохотных существ, одетых в серые накидки из сухой травы.

— Что-нибудь сделать? — тихо спросила Саро Фенна.

— Подожди.

Браг выступил из-под навеса, держа пойманного зверька за хвост. Он поднял пленника повыше и поднес к нему острие меча Мартина:

— Отдайте наши припасы! Верните пищу и воду, или я убью его. Понятно? Не отдадите — он покойник!

В ответ толпа дружно забарабанила лапками по земле, вздымая вокруг себя облако пыли. Топот оборвался так же резко, как и начался, пыль осела и развеялась. Мелкие твари замерли, пожирая глазами Брагуна.

Пленник внезапно завопил:

— Чи-и-и-и-ирк! Убивай! Никто никогда не получал воды от крыс-джебрилрат! Выпей мою кровь, но воды тебе не будет!

— Крысы? — удивилась Спринголд. — Такие милые с виду создания. Большие печальные глаза…

Саро резко оборвала ее:

— Помолчите, мисс. Плевать, какие они с виду. Крыса есть крыса, как бы она ни выглядела.

— Все меня поняли? — выкрикнул Браг под возобновившийся топот стаи джебрилрат. Он отхватил у пленника половину усов. — На очереди его голова! — прорычал Браг.

Фенна прошептала Хорти:

— Неужели он убьет беззащитное существо?

Хорти пожал плечами:

— Вопрос выживания, во. Не получим пищи и воды — протянем лапы.

Крыса улыбнулась Брагу:

— Если я умру, один рот убавится. Останется вода и пища. Убивай меня, большой зверь.

Брагун замялся.

— Ну-у… никогда не убивал беззащитных тварей, — смущенно проворчал он.

— Ладно, друг, не оправдывайся, — махнула лапой Саро. — Давай я попробую.

Она схватила крысу за шиворот и от души ее шлепнула:

— Ладно, не отдавайте наши припасы. Но я буду лупить тебя, дрянь, до тех пор, пока ты не скажешь, где мы можем найти воду. Большую воду. — Саро изобразила лапой волны и влепила зверьку еще одну затрещину.

Крыса слегка обмякла:

— Два дня пути куда-то к юго-востоку, вроде так.

— Вот ты нас и отведешь.

— Я Джибо, джебрилвождь. Я вас убью, потому что я не трус, как этот большой с лопатой вместо хвоста.

Саро нежно улыбнулась и туго обмотала вождя веревкой:

— Брагун у нас добренький, водится за ним такой грешок. Но я безгрешная, имей в виду. Я тебя вмиг размажу по земле, как мелкую муху. Веди к воде, не то пожалеешь, что мой друг тебя не прикончил. — И она наградила вождя еще одним пинком.

Пропал дневной отдых! Путешественники двинулись дальше, сопровождаемые толпой джебрилрат, которая время от времени переговаривалась со своим плененным главою, точнее, «перетаптывалась» с ним, колотя лапами землю.

— Джебрилрат могут долго обходиться без воды, — сообщил Джибо. — Вы скоро станете слабыми-слабыми. Мы вас тогда убьем, вот. Мои крысы всех вас убьют.

Саро резко дернула за веревку, и Джибо кувыркнулся в пыль. Она отвесила ему оплеуху и проворчала:

— Странно, почему ты не можешь одновременно шевелить лапами и языком. Каждый раз, когда разеваешь пасть, падаешь.