А пассажиры выглянули в окно и, заметив лес, стали кричать:

— Безобразие, мы же опоздаем.

— Конечно, — сказал паровозик. — И всё-таки на станцию можно приехать и позже. Но если мы сейчас не услышим первого соловья, мы опоздаем на всю весну, граждане.

Кто-то пытался возразить, но самые умные кивнули: кажется, он прав.

И всю ночь весь поезд слушал соловьиное пение.

К утру поехали дальше. Много ли, мало ли ехали, но паровозик ни разу не оглянулся. И вдруг нежный запах из рощи. Вздохнул паровозик, задумался ещё раз, вздохнул и в рощу направился.

— Безобразие, безобразие! — закричали опять пассажиры. — Опоздаем. Опоздаем.

И вновь паровоз ответил:

— Конечно. И всё-таки на станцию можно приехать и позже. Но если сейчас мы не увидим первые ландыши, мы опоздаем на всё лето, граждане.

Кто-то пытался возразить, но самые умные кивнули: кажется, он прав. Сейчас надо собирать ландыши.

И весь день весь поезд собирал первые ландыши.

Только к вечеру поехали дальше. Много ли, мало ли ехали, но паровозик ни разу, ни разу не оглянулся. И вдруг выехали на горку. Взглянул паровозик вдаль и остановился.

— А теперь зачем стоим? — удивились пассажиры. — Ни цветов, ни леса.

— Закат, — только и сказал паровоз. — Закат. И если мы не увидим его, то, может быть, мы опоздаем на всю жизнь. Ведь каждый закат единственный в жизни, граждане.

И теперь уже никто не спорил. Молча и долго смотрели граждане пассажиры на закат за горкой и уже спокойно ждали паровозного гудка.

Но вот, наконец, и станция. Вышли пассажиры из поезда. А паровозик спрятался. «Сейчас, — думал он, — эти строгие дяди и тёти пойдут к начальнику жаловаться».

Однако дяди и тёти почему-то улыбнулись и сказали:

— Паровозик, спасибо!

А начальник станции немало удивился:

— Да вы же опоздали на три дня.

— Ну и что, — сказали пассажиры. — А могли бы опоздать на всё лето, на всю весну и на всю жизнь.

Ты, конечно, понял смысл моей сказки. Иногда не стоит торопиться.

Если видишь красивое, если видишь хорошее — остановись.

Знаете ли вы разноцветного жирафа? Того жирафа, который боялся дождика. Потому что он думал, что дождик смоет его цветные пятнышки. У этого жирафа был друг — Месяц.

Как-то раз спросил разноцветный жираф у своего друга:

— А что делать, если завтра будет дождик?

— Нужен зонтик, — объяснил умный Месяц.

— А где я возьму этот зонтик? — удивился жираф.

— Вон, — кивнул Месяц на пушистую тучку.

На другой день жираф вышел гулять с тучкой на ленточке.

Это был зонтик.

Удивительное дело. Дождика стало больше.

Конечно, когда бы это был не жираф, а кто-нибудь другой, он, наверное бы, сказал:

— Какой странный зонтик, сквозь него идёт дождик.

Но это ведь был разноцветный жираф. И он сказал совсем по-другому:

— Какой странный дождик — он идёт сквозь мой зонтик.

Как-то раз ослика попросили рассказать сказку. Ослик подумал — и сказал:

— У осликов большие уши — хлоп-хлоп. У слонов большие ноги — бум-бум. Понятно, нет?

Ну так вот. Если сто ослов хлопнут ушами: хлоп-хлоп, а сто слонов топнут ногами: бум-бум, поднимется большой ветер. Понятно, нет?

Можно наоборот. Поднимется большой ветер, а вам покажется, что сто слонов топнули ногами, а сто ослов хлопнули ушами. Всё.

Каждый знает, какой Месяц. Зелёный. Так говорят все. Только один зелёный лягушонок говорил чуть-чуть по-другому:

— Месяц… Да он добрый. Неужели вы не видите этого? Ночью Месяц светит, а днём уходит в горы спать. У него острые рожки, и он боится нечаянно боднуть Солнышко. Неужели вы не видите этого?

Эта сказка про пугало.

Однажды весной, когда на деревьях проклюнулись первые листья, в огороде кто-то поставил пугало.

Оно махало руками, как ветряная мельница, и кричало:

— Кыш, кыш!

Птицы стаями взмывали к небу.

И не только птицы. Беззаботные облачка и те, завидев пугало, поднимались к самому солнышку:

— У, какое страшное.

А пугало пыжилось от гордости, хвалилось:

— Я кого хочешь напугаю.

Так и пугало всех целое лето. Даже храбрые козлы и те трясли бородами и пятились, пятились, точно маленькие улитки.

Но вот пришла осень. Собрались тучи над землёй, и начались долгие дожди. В один из таких дождей и залетел на огород незнакомый воробей.

Он взглянул на пугало и ахнул:

— Бедняга, как плохо выглядит! Такое старое ведро на голове, и весь пиджак промок. Просто хочется плакать, глядя на него.

И тут все птицы увидели: осеннее пугало-то совсем-совсем не страшное, а нелепое просто.

Пришла зима. Пышные хлопья полетели на землю. И всё стало кругом праздничным.

И лишь пугало, старое пугало по-прежнему грустило:

— Такое кругом всё нарядное, а я такое смешное и нелепое.

Оно совсем отчаялось. И вдруг услышало:

— Какой прекрасный снеговик, взгляните только.

Пугало тоже открыло глаза, чтобы взглянуть на прекрасного снеговика, и… увидело напротив мальчика. Мальчик улыбался и кивал. И пугало всё поняло.

Прекрасным снеговиком был он сам, нелепое страшило. И хотя снеговики и пугалы не умеют вздыхать, но тут единственный раз в жизни пугало вздохнуло и прошептало:

— Спасибо, зима… Ты добрая.

Вот и вся сказка. А может, и не сказка. Ведь когда приходит пушистая зима, всё грустное и нелепое становится однажды красивым.

Одного ослика уволили из цирка. Стал стар. Но чтобы не скучать, решил ослик опять быть маленьким и потому пошёл к игрушечнику.

А игрушечник сказал:

— Есть у меня только пушистый длинный хвост. Но подойдёт ли он тебе?

— А всё равно, — улыбнулся ослик, — лишь бы было весело.

Он привязал к своему ещё и пушистый хвостик. Стал им махать и любоваться.

Увидел это заяц и очень удивился:

— Что с тобой?

Стыдно стало ослику, что он любуется своим хвостом, и потому он сказал:

— Я… я гоню вон те облака.

— Да и в самом деле, — отвечал заяц. — А я всё думаю, почему это облака плывут, не сами же по себе?

— Конечно, нет, — улыбнулся ослик и вновь взмахнул хвостом.

Так он махал хвостом. А заяц… заяц разносил по лесу весть об удивительной силе старого ослика.

— Не может быть, — сказал лев и пошёл посмотреть.

Посмотрел. И правда. Лежит ослик на лужайке, машет хвостом. А над ним тяжёлые облака плывут. Вздохнул лев и даже сморщился. И все-все в лесу сморщились, узнав про это. Лишь подымет ослик хвост, а звери уже в кусты прячутся. Вначале ослик очень удивлялся. А потом решил: «Ну что же, пожалуй, опять в цирк можно».

И уже на другой день на всех заборах, на всех стенках, на всех столбах появились афиши:

«НАИХРАБРЕЙШИЙ УКРОТИТЕЛЬ СЕРЫЙ ОСЛИК».

И вот началось небывалое чудо: другие дрессировщики выходили на сцену с пистолетами, саблями, пиками. Да ещё кругом обязательно стояли пожарники, держали шланги. А тут просто выходил серый ослик под тихую музыку, взмахивал хвостом, и все сразу ему подчинялись.

Но однажды случилась беда. Встретил как-то ослик маленького цыплёнка. Взмахнул хвостом. А цыплёнок даже не вздрогнул. Ещё раз взмахнул ослик — ничего.

— Да ты что? — закричал он. — Почему ты не боишься, разве ты не знаешь, что у меня самый грозный хвост?

— Нет, — сказал цыплёнок, — вы меня простите, но я только вчера из яйца вылупился. А ваш хвост мне кажется просто прекрасным. Сейчас жара, а он несёт мне ветер. Спасибо вам.

— Пожалуйста, — ответил ослик.

Но сам приуныл. Ведь если грозные львы узнают, что его хвоста не испугался маленький цыплёнок, они просто разорвут его.

Тем временем грозные львы пришли к мудрому слону за советом. Как же так: они боятся ослика, а маленький цыплёнок нет. Быть может, это просто ослик их обманывает и совсем он не грозный?

Но умный слон сказал:

— Нет, сердитые львы, всё правильно. По-настоящему сильный всегда жалеет маленьких и слабых.

Ну и удивительный же этот лягушонок!

В тот день он съел

Раз

Два

Три

Четыре

Пять

Да, да. Пять больших арбузов. У него заболел живот, он сел на пенёк и заплакал:

Бо

Бо

Бо

Бо

Бо

Шёл мимо глупый бык, насупился:

— Ты что кричишь: бо-бо? Бодаться, что ли, хочешь?

— Да нет.

— Так, может быть, тебя кто-нибудь боднул нечаянно?

— Да нет, нет. Я ужинал.

— М-да. Ужинал. Понимаю. Ты, значит, что-то съел, и оно в животе бодается.

— Точно. Я съел пять арбузов. И вот они…

— Они? Быть не может. У них нет рожек. Ты, наверное, съел что-то другое.