– Хорошо. Допустим, в подземелье монастыря хранится некий секрет короля Годфрида. Ему тысячи лет, – задумался Эдвард. – Как так вышло, что за это время его не нашли? И какое отношение к нему имеют Чарли и Гертруда?

– Прямое! – выкрикнул Кристофер и вдруг закрыл себе рот рукой.

– Жизнь через Смерть. – Гертруда снова вспомнила о записке Чарли.

– Так или иначе, Гертруда, – продолжил Кристофер. – Вход в Непроницаемый Зал никто не может обнаружить. Думаю, пока не о чем беспокоиться. У тебя ведь есть время, чтобы вспомнить?

– Безграничная власть и богатство, – мечтательно сказал Эдвард. – Как думаешь, Кристофер, что хранил Годфрид Бульонский?

Неожиданно для себя ответила Гертруда:

– Кажется, я знаю.

Приближался ещё один большой праздник – Lupercalia[31]. Город разукрасили алыми, бордовыми и малиновыми красками; на дорогах рассыпа́ли миллионы засушенных белых цветов. По небу плыли белые и красные воздушные шары. С каждым днём их становилось всё больше, из-за чего летать над городом было совершенно неудобно.

С приближением праздника изменения происходили и в доме номер шесть на 66-й улице. По радио всё чаще звучала песня «Жду тебя, мой Валентин. Хоть я и не одна, но ведь ты – один». Гертруда впервые за всё время увидела, как бабушка Матильда пляшет на кухне. Она пританцовывала и подпрыгивала. Как маленькая девочка. А ещё – подбрасывала блинчики в воздух, заставляя их кружиться. Бабушка Матильда (хотя Гертруде это могло только показаться) будто с каждым днём становилась моложе. Она чего-то ждала. Или, скорее, кого-то.

Никогда ещё дом номер шесть не блестел от такой чистоты. Весь хлам и остатки обёрточной бумаги от рождественских подарков теперь хранились в старом кабинете Мистера С. Воспользовавшись суматохой, Гертруда даже сумела найти спрятанную под половицей записную книжку (сейчас она лежала под подушкой в её комнате).

Казалось, в доме номер шесть вот-вот должен появиться гость. Именно к его приходу всё готовилось. И словно этот таинственный кто-то мог прибыть в любую минуту.

Но пока не прибывал.

Каждый вечер бабушка Матильда напоминала Гертруде – обязательно нужно прочитать книги: всё те же «Персеваль» Кретьена де Труа (1181–1191 гг.), «Мерлин» Робера де Борона (1190–1198 гг.), «Gradalis», «Книга Ланселота», «Смерть Артура» (1215–1236 гг.) и многие другие.

Гертруда пыталась ухватиться за новое появившееся воспоминание: в этих книгах описывался какой-то таинственный предмет. Очень важный. Гертруда пока не могла вспомнить. Но теперь знала наверняка…

Этот предмет когда-то принадлежал ей и Чарли.

Во время следующей повестки Гертруда поделилась этим воспоминанием с Эдвардом и Кристофером (Кристофер признался, что не удивлён). Они сидели в Большом зале дворца имени Карла Лотарингского, где миз Азария Рафаи́л описывала мысли птиц. Чарли поглаживал клюв серому попугаю.

– А моя ма скоро уезжает на две недели! – не мог сдержать радости Эдвард. – Говорит, что не хочет видеть, как pagan радуются празднику Lupercalia.

– Её ведь не держат здесь силой, – заметил Кристофер. – Каждый, кто живёт здесь, должен с уважением относиться к нашим традициями.

Эдвард не ответил. Он следил за миз Азарией Рафаи́л – та напоминала всем, как правильно здороваться с вороном.

Вечером того же дня причина бабушкиной радости обнаружилась в гостиной дома номер шесть. Чарли и Гертруда только успели зайти в прихожую, как бабушка Матильда отозвалась из кухни:

– Скорее закройте дверь!

В её голосе слышался испуг.

Чарли и Гертруда стряхнули снег с обуви и медленно прошли на кухню. Все окна в доме были зашторены. На столе тускло горела свеча. Но даже этого слабого света хватило, чтобы узнать гостя:

– Дедушка? – неуверенно произнёс Чарли, рассматривая улыбающегося добродушного полноватого старика в зелёном хитоне с пышными усами. Он держал за руку бабушку Матильду.

– Родные! – радостно вскрикнул старик.

Через секунду дедушка Филипп уже обнимал внуков.

– Но…

– Я так счастлив! Так рад вас видеть! – Дедушка Филипп не мог сдержать слёз радости. – Я вам привёз гостинцы. И ещё тапочки. И настоящего паука – друга для Пенелопы: она ведь одинокая мать. И столько всяких вкусностей! Здесь вы такое никогда не попробовали бы!

Радиоприёмник голосом Стивленда Джадкинса запел:

– Моя прекрасная любовь, ла ла ла ла ла ла!

Через минуту в кухне за большим круглым столом расположилась вся семья. Бабушка Матильда приготовила чай, а дедушка Филипп нарезал привезённый шоколадный торт в форме разбитого сердца.

Бабушка Матильда вздохнула, обращаясь к внукам:

– Я должна вас кое о чём попросить. Даже, скорее, предупредить. Понимаете… Дедушка Филипп находится здесь не совсем… м-м-м… легально.

– Милая! – Дедушка Филипп вызвался помочь супруге. И обратился к внукам: – Но я ведь не мог не навестить вас! Вы здесь уже ого-го сколько! Полгода? Больше? Тем более! Матильдушка, мне ведь нельзя много шоколада. Я пока не так молод, как хотелось бы. Так вот. Никто не знает, что я здесь. И не узнает. Проведу с вами, моей семьёй, День святого Валентина. Lupercalia! А затем вернусь обратно. Незаметно.

– Вернёшься куда? – спросил Чарли.

Дедушка Филипп заелозил на стуле как мальчик, посмотрев на супругу. Но бабушка Матильда дала понять, что об этом пока лучше не говорить:

– Сегодня и следующие несколько дней мы – обычная семья. Дружная. Угощайтесь тортом, родные. Чай. Какао. Дорогой, тебе кофе? Аккуратно, аккуратно. Но если появятся гренадёры… Или, что хуже, эти чумные в страшных масках… Поклянитесь: вы должны будете сказать им правду. Как утверждает Мистер С., «будет намного хуже, если они почувствуют ложь».

Следующие дни Чарли и Гертруда радовались мысли, что у них есть дедушка: не через письма и любовные признания, которые он присылал каждое утро бабушке Матильде. А настоящий. Его можно потрогать, обнять, подёргать за усы.

Дедушка Филипп, как позже Чарли признался Гертруде, оказался самым весёлым человеком на земле. Он знал миллионы историй о кораблях, пиратах и сокровищах. И хотя многие из них казались неправдоподобными, Чарли заслушивался, часто забывая закрывать рот.

– А там, откуда я прибыл, летучие мыши – повсюду! – Дедушка Филипп выпучил глаза. – И огненные псы! Хуже вампиров! А дьявольские черви! Мурашки по коже! Ой! Забыл сказать! Я теперь знаю, как попасть домой после праздников!

Он показал объявление в газете «ʞинɯɔǝʚɓǝdu»:

Требуются люди для рискованного путешествия. Обещается маленькая зарплата, суровые холода, долгие месяцы кромешной тьмы, постоянная опасность, сомнительная вероятность благополучного возвращения, но в случае успеха – почёт и признание.

Бабушка Матильда не покидала дедушку Филиппа ни на минуту. Вечерами они слушали пластинки с «песнями молодости» и радовались каждому мгновению. Гертруда даже сделала для них особенный подарок – купила несколько видов мороженого в кафе «Шванильный щербет» (где дедушка Филипп и бабушка Матильда в старые добрые времена любили проводить время).

Каждый день с заходом солнца вся семья собиралась в гостиной дома номер шесть у камина на Вечера Чудесных Историй – с горячим шоколадом и печеньем. Даже кукушка в часах так заслушивалась, что забывала напоминать о приближении полуночи.

По радио не передавали ни одной интересной новости. Только обычные скучные сообщения о новой инициативе чиновников. Достопочтенная-Мэр-Города-Миз-Гавриэль планировала ввести запрет на свободное перемещение полнощёких представителей pagan в узких улицах. И обещала передать это предложение для проработки в Комитет по работе и надзору за представителями pagan, а позже – утвердить соответствующим постановлением. Достопочтенная-Мэр-Города-Миз-Гавриэль не сомневалась, что многие согласятся с разумностью данного предложения.

Также обсуждался законопроект «О сближении обществ»: совершенно не важно, какого цвета у тебя крылья, и не важно, какого ты происхождения. У каждого есть право выбора.

Чарли несколько раз вызывали по повестке, а у Гертруды было Свободное Время. Конечно, она должна была читать книги и пытаться вызвать новые воспоминания. Но кто откажется от Свободного Времени с дедушкой?

Под праздничные песни: «Снеговик-Валентин», «Валентин-балагур» и «Ещё не вечер, Валентин» – прошла неделя. Гертруда даже забыла о поиске того, что было скрыто в Монастыре Святой Марии. В Свободное Время она пролистывала блокнот Мистера С. Но записи в нём оказались бессвязными, похожими больше на тарабарщину. Будто их писал лишённый рассудка человек. Что (не отрицала Гертруда) было похоже на Мистера С.