Глубоко в лесной чаще, в юго-восточном направлении от аббатства, Флинки без сил рухнул в траву. Вся шайка в изнеможении свалилась рядом. Рыжий лис, на которого никто больше не обращал внимания, из последних сил подполз к ним поближе и пристроился с краю. Прошли дни его атаманства. Теперь все смотрели на Флинки — ведь это Флинки вырвал их из крысьих когтей.

Все еще тяжело дыша, Кривохвостиха махнула лапой своему приятелю:

— Удрали! Даже не верится…

Полкотлеты улыбнулся новому герою:

— Хрумк!

Того же мнения придерживался и Сливонос:

— Дальше что, а, Флинки?

Горностай-триумфатор, всегда готовый ответить на любой вопрос, все еще тяжело дыша, пробормотал:

— А что мы сейчас можем? Бежать бы да бежать, не останавливаясь, но мы все равно выдохлись. Спрячемся получше да отдохнем. Завтра рванем на юг. Что нам нужно? Место, где есть жратва, вода, где нас никто не тронет. Так?

— Лучше не придумаешь, — отозвалась Юппа.

Голозад забрался под кусты и зарылся в кучу прошлогодних листьев. Так же устроились и остальные. Словоохотливый Флинки продолжал свою проповедь:

— Хватит с нас дурацких высоких целей и стремлений. Забудем о магических мечах, боях и осадах. Лежи себе на берегу, грейся на солнышке, набив брюхо, не порть настроения себе и окружающим. После всего, что мы испытали, надо отдохнуть.

Громадный нос Сливоноса учуял что-то неприятное.

— Ф-фу-у, ребята, че-то воняет гадостно. Кто-то здесь того… маленько околел… тому назад…

Юппа стремглав выскочила из кустов:

— Б-р-р-р-р! Я наступила на чью-то мертвую морду. Личинки кишмя кишат!

Все в ужасе кинулись бежать дальше.

— Не судьба здесь отдохнуть! — проворчал на бегу Флинки. — Придется поискать местечко получше.

И они скрылись в лесу, оставив то, что раньше было Кливером, наедине с прожорливыми личинками.

Около полуночи тем же маршрутом шли еще два путника. Глимбо лениво переваливался с лапы на лапу, а Муха постоянно принюхивался и осматривался по сторонам.

Глимбо и не думал искать беглецов.

— Найдешь их, пожалуй! В лесу, ночью… Безнадега! Даже фонаря у нас нет.

— У меня есть нос. И без фонаря обойдусь. До сих пор их след вел, и дальше не потеряю.

Он снял с себя длинный кнут, обмотанный вокруг пояса, и свирепо щелкнул им:

— Ох и пожалеют они! Шкуры не оставлю, пока приведу в аббатство!

Глимбо лениво плелся за Мухой. Тот вдруг застопорил, вернулся на несколько шагов, закружил, бормоча что-то под нос.

— Ну вот, потерял. Я же говорил! — торжествующе заявил Глимбо. — Плюнь, давай вернемся. Наши в крепости уже добычу делят. А наша доля тю-тю, ничего нам не достанется.

Муха мрачно посмотрел на Глимбо:

— Тебе-то что… А я их упустил. Я не могу без них вернуться.

— Ой, Муха, очень они Болу нужны! Ну врежет он нам по шее разок-другой, ну обложит словцом ласковым… Ты чем там занялся?

Послышались резкие удары.

— Огонь высекаю. Сделаю факел. Я их найду.

Глимбо уселся к дереву.

— Ищи, ищи. А когда надоест и пойдешь обратно, разбуди меня.

И Глимбо тут же захрапел. Муха, вглядываясь во тьму, упрямо продолжал шнырять по лесу.

Лонна Острый Глаз издали заметил свет. По лесу брел кто-то с факелом. Лонна бесшумно поднялся. Огонек приближался к нему. Вот он уже совсем рядом. Муха, уткнувшись носом в землю и бормоча проклятия в адрес беглецов, прошел в шаге от барсука. В памяти Лонны промелькнули события роковой ночи, черты нападавших на них с Троном крыс. Лонна надел тетиву на лук и мгновенно оказался рядом с крысой.

Муха вдруг почувствовал, как что-то больно резануло по горлу. Шея оказалась зажатой между луком и тетивой. Барсук успел подхватить падающий факел.

Муха попытался повернуть голову и прохрипел:

— Убью!

Лонна подтянул добычу поближе. Крысу удерживал от падения только лук. Ноги отказались служить, когда он в свете факела различил голову барсука, пересеченную страшным шрамом. Язык вдруг обрел невиданную ранее гибкость.

— Это не я, нет, нет! Меня там и близко не было. И вообще я очень мирный парень…

Рывок — и Муха захрипел и замолчал.

— Это не ты, друг, конечно, конечно, — почти ласково согласился барсук. — Вы все милейшие создания, когда рядом нет вашей стаи. Ты никогда не грабил, никого не убивал, спать ложился вовремя, пил только молоко и воду. И говорил только правду. Так вот, расскажи-ка мне всю правду, если не хочешь умереть медленно и мучительно.

Мухе было нечего терять. Он рассказал все, о чем его спросили, все, что знал. Большой барсук сдержал слово: Муха не умер медленной и мучительной смертью. Он умер мгновенно.

Разбуженный приближающимся светом факела, Глимбо зевнул и потянулся:

— Конечно, никого не поймал…

Больше он не успел ничего сказать. Длинный кнут Мухи примотал его шею к стволу дерева.

— Посиди-ка спокойно, — пророкотал глубокий бас. — Ты меня проводишь в аббатство. Понял?

— Понял, — просипел Глимбо, и острый кинжал разрезал веревку кнута. Крыса сразу же рванулась прочь.

— Ладно, — вздохнул Лонна. — Сам доберусь.

И он прицелился в убегавшую фигуру.

Фенна пригнула голову, уклоняясь от очередного тростникового дротика.

— Сколько у них этих штук? — вырвалось у нее.

Зажужжала праща в лапе Брагуна.

— Тростника да камыша пропасть по берегам. Ломай да заостряй, вот и вся работа. Я и сам когда-то такими пользовался.

Саро вдруг оказалась рядом:

— Да только лапа у тебя для такого оружия тяжеловата.

Брагун поскреб хвост:

— Ты откуда взялась?

Саро улыбнулась, наслаждаясь произведенным впечатлением:

— Нашла я излучину реки. И угадай, что еще?

Она махнула лапой, и ее окружила толпа землероек.

Брагун радостно загудел:

— Гуораф! Ну и ну! Молодец, Саро.

Саро указала на Джиггера:

— Да, землеройки Гуораф. А этот парень тебе никого не напоминает, Браг?

Брагун всмотрелся в физиономию молодой землеройки, заметил проклюнувшуюся бороду.

— Да ты никак родней Лог-а-логу Бригги приходишься!

Джиггер на лету перехватил дротик и запустил его обратно. Сразу же со стороны противника раздался вопль пораженной твари.

— Бригги мой отец. А вы, стало быть, Брагун, бешеная выдра. Отец о вас рассказывал. Очень приятно познакомиться.

Фенна шепотом спросила у Саро:

— А что такое Гуораф?

— Это кочевой союз землероек-воинов. Мы с ними дружим. И дрались бок о бок, приходилось. Мне иной раз кажется, что они кочуют, чтобы найти, где подраться.

Джиггер сообщил о полученных от Бригги указаниях:

— Мы держимся здесь, а когда папаня с войском высадится на тот берег, скинем этих в речку.

— Разумно, — похвалил Брагун. — Эта толпа обосновалась внизу прочно. Солнышком наслаждаются, загорают.

— Вот мы им цвет загара изменим, — проворчал Джиггер.

Саро заметила легкое движение камыша у дальнего холма.

— Похоже, Бригги разворачивает свои силы. Теперь уже скоро.

Но Хорти, сам того не ведая, поторопил события. Он вдруг выскочил из своего укрытия и стремглав пронесся мимо, вопя на ходу:

— Землеройки, во! Откуда, а? Я здоров и жрать хочу! А что там, на мелководье?

В него полетели дротики. Три из них проткнули тюрбан из бинтов и застряли в нем. Ошеломленный заяц застыл в трех шагах от противника, который тоже почему-то не двигался.

Неожиданное появление Хорти нарушило первоначальный план. Джиггер крякнул, и все бросились вперед. Каково же было их удивление, когда они увидели воинство врага, уткнувшееся мордами в песок и замершее у лап Хорти. Заяц величественно возвышался над ними, три дротика торчали из его тюрбана.

Саро набросилась на него:

— У тебя котелок не только болит, но и не варит. Куда ты вылез?

— Выбирайте выражения, мэм. К божеству обращаетесь все-таки, во. Видите, как моему величию поклоняется местное население?

— Тебя могли убить, идиот! — выбрала выражение Спринголд.

— Логалогалогало-о-о-о-ог! — донеслось с противоположного берега: Бригги повел своих землероек на врага.

Почитатели Хорти, распростертые у его ног, подняли головы, увидели землероек, воинственно размахивающих дубинами, и рванулись к реке.

— Вы куда, ребята? — удивленно спросил Хорти, шагнув за ними.

Шипя и квакая, беглецы плюхнулись в воду.

Заяц пожал плечами и отвернулся от реки. Тут он заметил воинство Джиггера.

— Ох, я помешал, во? Вы хотели вздуть моих поклонников? Охотно помогу, во.

Он снова повернулся к реке, рванулся в воду и очень удивился, когда на нем повисли четыре землеройки.

— Да что вы, ребята, не боюсь я их ни капли, во!