— Вам тоже Пафнутик сказал, чтоб вы сюда шли? — мрачно спросил Мухолапкин.

— Ну да. Он там всех ободряет и торопит, чтоб скорее побольше народу собиралось в домике!

— Ух! — кровожадно процедил сквозь зубы Щелкунчик. — Доберусь я до этого презренного предателя!

— Ты до него не доберёшься, — вздохнул Мухолапкин. — Много ты до полицейских добрался?

— Чуть-чуть не добрался! Вот такого кусочка не достал ему до носа… Уж очень они высоченные!

Калитка не переставала скрипеть. Быстро вошла высокая девочка в спортивных брючках, кусая губы от досады.

— Крысы! — погрозила кулаком в темноту девочка, обернувшись туда, откуда пришла. — Полицейские крысы кишат на пустыре! Когда они отобрали у меня котлеты, я поняла, что это ловушка, и бросилась бежать, но тут один мне подставил ножку, и я полетела, а потом я увидела, что всё огорожено сетями. И они толкали меня в спину и не позволили вернуться в город!

— Это всё равно как мышеловка, куда мы попали, — сказал один очень маленький, но сообразительный мальчик. — А мы тут, как маленькие несчастные пойманные мышата, можем только нюхать воздух через прутики.

— Да, мы все в мышеловке, — проговорил спокойный голос. Все обернулись, увидели Капитана Крокуса и окружили его. Он стоял на пороге дома с пистолетом в одной руке. В другой руке у него была бечёвочка, обвязанная вокруг могучей шеи Нерона.

— Мышеловка, да, — спокойно повторил Крокус, — но мы не мышата. Когда человека доводят до отчаяния, он должен предпринять что-нибудь отчаянное! И мы сделаем что-нибудь очень отчаянное, но не сдадимся!

— Мы-и?.. Да ни за что на свете! — закричали, загалдели, воскликнули, взвизгнули, заорали, буркнули, пискнули каждый по-своему все, кто столпился вокруг Капитана Крокуса.

у и видик у вас, уважаемый Тити! — в восторге воскликнул Шеф полиции. Прямо так и тянет вас отодрать за уши или задрать рубашонку и высечь! Мальчишка, да и только! А уж голосок!..

Тити Ктифф самодовольно крякнул тоненьким голоском.

— Блестящая работка! — продолжал Шеф. — Маленьких Ужасных Заговорщиков прошло через наши заграждения просто видимо-невидимо! Может быть, уже хватит?

— Ни в коем случае! — повелительно пропищал Тити Ктифф. — Ага, прячьтесь, ещё кто-то идёт!

Шеф нырнул за куст, а Тити пошёл навстречу мальчику, который, осторожно оглядываясь по сторонам, пробирался к пустырю с большой ливерной колбасой за пазухой.

— Фу-ты, как испугал! — пробормотал мальчик. — Это ты, Пафнутик! Ну, как там?

— Всё в порядке, беги скорей, там тебя ждут. Прямо через трубу! Знаешь дорогу?

— Ещё бы! — весело сказал мальчик и смело побежал в темноту. Шеф полиции вылез из-за куста, отряхивая колени:

— Гениально! Может быть, уже пора их всех хватать?

— Ни в коем случае! — строго погрозил пальцем Тити. — Я всё взвесил, сопоставил и сделал вывод. Спокойно ждите моего сигнала. В городе у меня ещё два небольших дела, но я скоро вернусь, и мы всё закончим в полчаса. Завтра вы можете отправиться в Тайный совет и делать свой доклад о раскрытии Чудовищного Заговора… Но! Ждите сигнала! Ясно? Ждите! Ждите! Ждите!

— Жду, жду, жду!.. — клялся Шеф, с восторгом, нежно оглядывая своего гениального сыщика. — Ну прямо маленький хитренький чертёнок, так и выпорол бы его, так и выпорол бы!..

Но Тити Ктиффа уже около него не было: он мчался в бронированной чёрной полицейской машине прямо в тюрьму, где дожидался ужасной казни несчастный Коко, запертый в одиночную камеру с решёткой, через которую был пропущен электрический ток.

Камера эта находилась в самом конце длинного коридора, где теперь толпились все тюремщики и надзиратели, заглядывая в окошечко.

Коко, в полном гриме и великолепном выходном костюме с громадными клетками на штанах, тоже стоял перед окошечком и строил им рожи, и дразнил, и издевался над всеми по очереди. Вид у него был самый развесёлый, рот до ушей, так что, если бы он даже зарыдал, всем казалось бы, что он хохочет. Но он и не думал рыдать при тюремщиках. Он был гордый человек и хныкать себе позволял только с самыми близкими друзьями.

— А-а, я тебя знаю! — насмешливо крикнул он одному надзирателю, которого видел в первый раз в жизни. — Это ты во вторник проглотил со злости целую связку ключей, и они с тех пор у тебя всё время звенят в животе! Что, неправда?! А вот подпрыгни!

— Врёшь! Не глотал! — орал надзиратель. — Не звенят!

Но так как кругом все над ним подсмеивались, он подпрыгнул, связка ключей у него на поясе громко зазвенела, и Коко закричал: «Ага, в животе!» Взбешённый надзиратель сорвал связку от пояса и швырнул на пол и снова подпрыгнул, а Коко очень ловко зазвенел цепочкой своих наручников и крикнул: «В животе! В животе!» Все повалились от хохота, а надзиратель прыгал до упаду, чтобы доказать свою правоту.

На шум прибежал разъярённый начальник тюрьмы, чтоб посмотреть, в чём дело, и Коко встретил его приветливыми словами:

— А вот и приятель Кривой Огурец!

И все вдруг увидели, что нос у начальника действительно очень похож на длинный кривой огурец и они этого только прежде не замечали исключительно из уважения к его чину.

Начальник рассвирепел, кинулся на решётку, и его так тряхнуло током, что спотыкающиеся от смеха надзиратели поскорей его уволокли за руки и за ноги обратно в контору.

В общем, такого безобразия, шума и топота в тюрьме не было ещё с самого её основания, и когда Тити Ктифф примчался на своей полицейской машине, чтоб забрать Коко на комбинат для очучеливания, начальник тюрьмы вздохнул с облегчением.

— Ну, — сказал Тити Ктифф, когда ему отворили камеру, — пора отправляться.

— Правильно, — бодро ответил Коко. — У меня тоже правило: никогда не откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра!

— Вы в полном порядке для комбината? — Тити сурово и презрительно оглядел клоуна, его загримированное лицо, ставшее ещё более жизнерадостным и простодушным: свежий помидор красного носа, правильный полукруг сияющего улыбкой рта, растянувшегося от одного уха до другого. Лакированные ботинки с длиннейшими, хлюпающими при каждом шаге носками, широченные штаны в «индюшечью» клетку.

Совершенно неожиданно Тити рассеянно хмыкнул, хихикнул и чуть было не улыбнулся, но сейчас же буркнул:

— Вижу, всё в порядке. Ничего более идиотского не придумаешь! Ведите его!

Охрана усадила Коко в машину, и через пять минут Коко оказался… не на конвейере Чучельномеханического комбината, а снова в цирке.

— У нас есть ещё часок, чтоб побеседовать, прежде чем я вас препровожу на комбинат, — с насмешливой вежливостью сказал Тити. — Вы, надеюсь, туда не торопитесь попасть?

— Нисколько! Только после вас! — так же вежливо ответил Коко.

Тити, вытащив сигару, закурил, привычно затянулся и вдруг, побагровев, закашлялся и удивлённо заморгал. Попробовал затянуться ещё раз, но тотчас со слезами на глазах отшвырнул её. Странное дело: он почувствовал себя точно так, как мальчонка лет семи, стащивший у папы крепкую сигару и впервые попытавшийся затянуться!

«Все проклятый Тромбони с его проклятыми окунаниями в окаянной радужной чашке!» — мелькнуло у него в голове, и тотчас он позабыл и про Тромбони, и про всё остальное и вдруг засмеялся, показывая пальцем:

— Это ещё что такое?.. Хи-хи!..

Охранники посмотрели на нос Коко, вдруг вспыхнувший, как рубиновый огонёк светофора, потом сменившийся жёлтым и тотчас зелёным светом, и тоже засмеялись.

— Сигнал зелёный? — спросил Коко. — Значит, можно идти! — и потушил нос.

Тити Ктифф с изумлением услышал свой смех и, стиснув зубы, процедил:

— Совершенно бездарный трюк! Ведите его за мной! — Он отвернулся от Коко и, свирепо хмурясь, пошёл, внимательно осматривая цирковое помещение, бормоча: — Чушь, бред, полоумие, дурачество, балаган, Петрушка!

Длинными рядами висели на вешалках атласные, расшитые розами костюмы «белых» клоунов. За ними шли ряды клетчатых широченных штанов с заплатами и тряпочными помочами, гигантские рваные пиджаки до пят — для «рыжих», мундиры цирковых служителей с серебряными лампасами, чалмы индийских факиров, балахоны восточных фокусников, гусарские мундиры укротителей, кожаные комбинезоны «гонщиков смерти» и воздушные пёстрые юбочки танцовщиц, короны цирковых падишахов и хвостатые шкуры чертей из пантомим.

На полках рядами лежали пистолеты, стреляющие чернилами, приставные светящиеся носы, ботинки с фонтанчиками, бьющими из носка, маски банкиров, ангелочков, усатых пиратов, губастых сластён, дурашливых ротозеев, свирепых полицейских и, наконец, просто ослов, бегемотов, страусов, козлов и бульдогов…

— Чёрт знает что! — с недоумением пожал плечами великий сыщик. — Тряпки, рвань, дешёвка. Кому это нужно? И люди ходили смотреть на это? Я-то в жизни не был в цирке.