– Что это с ней? Никак озверела! Бес, что ли, в нее вселился? Ты видел, как у нее загорелись глаза? Зеленым огнем… Фу-у-у!… Неприятно даже! И почему на нее не действует мое колдовство? На этих вон действует! – он махнул в сторону окаменелых ящеров. – А на нее нет! – старик недовольно потряс головой. – Не пойму, что ты здесь стоишь, бездельник? – накинулся он на своего ученика безо всякого перехода.

– А что нужно делать? – беззлобно поинтересовался Альбинос.

– Что делать? Что делать? – передразнил его колдун. – Догнать эту мерзавку и сбросить вниз со скалы! Надоела она мне до смерти! И потом, она стрелу украла! – крикнул он уже вдогонку белой птице.

Сеня не заметила, как подлетела чайка. Внезапно она почувствовала сильный толчок в плечо – птица с разгона ударила ее клювом – и от неожиданности потеряла равновесие. Перед глазами мелькнула река, галечные ее берега, покрытая лесом гора… – правая нога чуть было не соскользнула с узкого карниза! Но в последнее мгновение девочка все же успела рухнуть на колени и, вцепившись пальцами в неровности скалы, отползти к стене. Она облегченно перевела дух – высота-то была о-го-го какая!

Чайка, развернувшись, подлетала снова. Девочка, по-прежнему стоя на четвереньках, глядела прямо в ее красные глаза. С бьющимся сердцем поджидала она, когда птица подлетит поближе, – рука нащупывала у стены острый камень. И вот врагов разделяет всего несколько метров. Изловчившись, Сеня, целясь в крыло, швырнула камень. Девочка знала, что не промахнется! Она ведь была самой ловкой! Белые перья вмиг окрасились алым, и чайка, кувыркаясь в воздухе, бесформенным комом обрушилась вниз. Только у самой земли подбитой птице удалось-таки выправиться… и Альбинос тяжело свалился коленями на речную гальку. Даже сверху было видно, что одна рука его вся в крови.

Ученик колдуна, кривясь от боли, осматривал свою рану; она оказалась глубокой, с рваными краями, и кровь частыми каплями стекала с локтя на серые речные окатыши. Насурим подошел к нему и, презрительно поджав губы, протянул своему незадачливому ученику какой-то грязноватый на вид мешочек. Альбинос вытряхнул на ладонь горстку черного комковатого снадобья и присыпал им рану. Кровь перестала капать почти сразу. Тогда, оторвав рукав от своей рубахи, он изодрал его на полосы и перевязал ими больную руку. Не летать ему теперь недели две, не меньше!…

Колдун, хмурясь, смотрел вверх, на скалу.

– Уж если кто дурак, он все делает по-дурацки! – прорвало наконец его. – Ты подумай сам, кто тебя одолел, переростка эдакого! Стыдобища! Людям в глаза не взглянешь! Вырастил помощничка, ничего не скажешь… Себе на голову! Теперь, спасибо тебе, мерзавка уж на середине скалы!

– Ну и что из этого? – пожал плечами ученик. – Пусть прогуляется… Деться-то ей некуда. Все равно вниз спустится рано или поздно…

– А ты, дорогой, не подумал, зачем это они рвались сюда, буквально рискуя жизнью? Для чего это им так нужно в долину? Наверно, просто так! Из интереса, что с ними тут будет! Во-о-он стоят, каменные чучела… А где они шатались последние два месяца? Может, ты знаешь?

– Да мало ли где, – снова пожал плечами Альбинос. – Вы же сами говорили, что от Сапфира нету избавления.

– Говорить-то говорил… – задумчиво кивнул старик. – Да вот теперь не уверен… Нет, нельзя ей наверх! А раз колдовство ее не берет, надо сковырнуть ее оттуда как-нибудь иначе…

Он огляделся. Ниже по течению реки, там, где когда-то Хотт, взорвав скалы, открыла людям белый мрамор, остались лежать горы обломков. Туда-то и устремился Болотник.

– Сейчас я тебе устрою! – приговаривал Насурим на бегу. – От булыжника, небось, тебе никакой талисман не поможет!

Среди обломков он выбирал округлые валуны, каждый величиной с голову быка, и складывал их рядком на траве. Заготовив с дюжину снарядов, колдун, прищурившись, оценил расстояние до вершины скалы и, размахнувшись, швырнул первое ядро. Оно полетело со свистом, будто выпущенное из пушки! Да уж, чего-чего, а силы старому колдуну было не занимать!

Камень врезался в стену всего в нескольких метрах от крохотной фигурки. Та в испуге замерла, но потом кинулась бежать по карнизу с удвоенной скоростью.

Болотник принялся метать ядра одно за другим – еще немного и мерзавка скроется за изгибом скалы; зубец наверху был почти круглым. Но спешка никому не подмога! Ни один из снарядов не попал в цель, Колдун в ярости топнул ногой о землю. До входа в замок девчонке теперь оставался лишь один виток скального карниза. Если только… Если только не обрушить кусок каменной тропы перед верхней площадкой! Поди-ка тогда, перелети, деточка!

И колдун принялся выбирать валуны покрупнее.

Сеня, тяжело дыша, стояла, прислонясь спиной к теплой, нагретой солнцем скале. В ушах еще стояло грохотанье каменных ядер, врезавшихся в стену рядом с ее головой. Кожу саднило от множества ранок, оставленных разлетавшимися во все стороны осколками. Как было страшно! Но она все же успела выскочить из-под обстрела и укрылась за громадой скалы. Теперь до Замка оставалось чуть-чуть. Белокаменные стены начинались всего-то в трех метрах над головой. Если бы она умела летать или хотя бы ползать, как ящерицы… С той стороны снова загрохотало. Бесится колдун! Девочка собралась с силами и отправилась дальше. Здесь, с безопасной стороны, она дождалась, когда старик, видимо устав, утихомирился. Выждала еще немного и, встав на четвереньки, поползла по карнизу, в кровь обдирая колени. Она очень надеялась, что снизу ее не заметят. Но скоро девочка поняла, что это было напрасно. Все, все оказалось напрасно, потому как пути дальше не было. Большой кусок карниза исчез начисто. Он был просто-напросто отколот от скалы каменными снарядами. Слезы бессилия подкатили к глазам. Наверное, это и в самом деле был конец… Друзья так и останутся навечно стоять окаменевшими в родной долине, храня в своих гранитных сердцах тщетную надежду на спасение. Нет, не будет им избавления…

Сеня, пошатываясь, встала с колен. На изорванной в клочья, некогда белой ее рубахе запеклись бурые пятна крови; раненое плечо болело, ободранные, запыленные ноги дрожали от усталости… Но все равно, все равно в глубине души ее вновь рождался гневный протест, Снова накатила очищающая ярость! И страстное желание прорваться, чего бы то ни стоило, захватило разум целиком! Снова древний Гушу горячо забился в ее венах! А взгляд уже скользил по скале, примеряясь, оценивая каждую неровность…

И вот, не успев еще как следует подумать, что же она делает, девочка повернулась лицом к стене и, распластавшись по ней, влипая телом в трещины, ощущая скалу каждой своей клеточкой, поползла по отвесной стене, сама не зная как. Думать об этом и не стоило! Пальцы мертвой хваткой вцеплялись в камень, босые ноги, ощупывая скалу, находили на малейших выступах опору всему телу. Да она даже и не ощущала теперь себя целиком – существовали только руки и ноги, сейчас они и чувствовали, и думали, перенося тело все дальше и дальше к намеченной цели.

Гушу! Ловкость тигра! Преданность собаки!…

Да никакому тигру такое было б не под силу! Только преданность – эта слепая безрассудная любовь могла породить такое мужество!

Но вот нога почувствовала прочную опору – девочка ступила на карниз! Еще несколько выверенных движений, и Сеня, пригибаясь, побежала. Всего-то несколько десятков шагов осталось до ворот! Фу-у-ух! Они не заперты! Какое счастье! Здоровенная воротина была даже чуть приоткрыта, и девочка, не оглянувшись, торопливо прошмыгнула внутрь.

Болотник, весьма утомленный произведенной работой, отдыхал, лежа на травке. Как-никак ему уже не двадцать лет! К тому же зло разбирало на бестолкового ученика – из-за его глупости теперь придется тащиться пешком до самого Черного Замка, а там еще, пожалуй, и грести; рука-то у дурака не работает. Вот так на старости лет все приходится делать самому!

Колдуну и в голову не приходило следить за скалой. Он был уверен в полной и окончательной победе над маленькими наглецами.

В галерее было темно и пыльно. Сеня посидела немного на полу, отдыхая, да и глазам надо было дать время привыкнуть. Окон здесь не было, и свет проникал сюда только сквозь приоткрытую дверь. По стенам, правда, висели факелы, но они уже давным-давно высохли, и пользы от них не было никакой. Девочка, вздохнув, пошла в темноту наугад, держась за стену. Но вот она споткнулась обо что-то – ступеньки! – и начала по ним подниматься. Лестница была крутая и, как показалось, очень длинная. Наконец, впереди засветилась тонкая полоска – щель в двери; еще несколько ступеней и Сеня толкнула дверь. Та тяжело, со скрипом отворилась, и девочка оказалась в огромном круглом зале, залитом солнечным светом; окна высотой от пола до потолка глядели во все стороны. Сеня знала этот зал по рассказу королевы.