В этот самый момент гора гневно загрохотала. У Будори все поплыло перед глазами. А гора продолжала трястись. Профессор Кубо и старый инженер сели на корточки и прижались к скале. Дирижабль медленно покачивался, как корабль на огромных волнах.

Наконец земля перестала трястись, профессор Кубо встал и быстро вошел в дом. Чашки опрокинулись, спиртовка горела синим огоньком. Профессор Кубо внимательно осмотрел приборы, а потом завел разговор с инженером. Под конец он сказал:

— В следующем году мы, во что бы то ни стало должны закончить строительство электростанций, работающих на приливной волне. Будет электричество, сможем решать сразу же такие проблемы, какие возникли сейчас, и, кроме того, рассеивать удобрения на полях, как предлагает Будори-кун.

— И не страшна будет никакая засуха, — добавил инженер Пэннэн.

При этих словах в груди Будори все затрепетало. Ему показалось, что гора подпрыгнула. И, правда, в этот момент гора стала сильно крениться, и Будори упал на пол.

— Вот это да! Наверное, и в городе сильно тряхнуло, — сказал профессор.

Старый инженер добавил:

— Я полагаю, что примерно в километре к северу от этого места, глубоко под землей рухнула в лаву каменная глыба, больше этой хижины раз в семьдесят. Однако нужно еще сто или двести таких глыб, чтобы газ прошел сквозь слой базальтовой коры.

Профессор размышлял некоторое время и, наконец, сказал:

— Пожалуй, что так. Ну, я на этом откланиваюсь! — Он вышел из хижины и прыгнул в гондолу дирижабля.

Старый инженер и Будори проводили профессора, который несколько раз мигнул на прощание фонариком, облетел гору и исчез из виду, а затем вернулись в хижину и продолжили наблюдения, ложась по очереди поспать.

На рассвете к подножью вулкана прибыла инженерная экспедиция. Старый инженер, оставив Будори одного, спустился на зеленый луг, на который указал вчера. Будори ясно слышал голоса и звон железных инструментов, доносящихся с ветром. Инженер Пэннэн непрерывно сообщал о ходе работы и осведомлялся о давлении газа и об изменении формы горы. Следующие трое суток сильные толчки и подземный гул не прекращались, поэтому у Будори и работавших у подножья членов экспедиции почти не оставалось времени, чтобы поспать. На четвертый день после обеда инженер сообщил Будори по радиосвязи:

— Будори-кун! Все приготовления закончены. Спускайся скорее. Еще раз проверь приборы, оставь их там, а с собой возьми только графики. Днем от этой хижины останутся одни воспоминания!

Будори сделал все, как было приказано. Внизу он увидел, что из стальных деталей, которые до сих пор лежали на складе Управления, уже возведена конструкция, оснащенная разнообразными приборами, которые заработают, как только подадут ток. Инженер Пэннэн сильно похудел и осунулся, а остальные члены экспедиционной команды были белые, как мел, только глаза горели. Они улыбками поприветствовали Будори.

Инженер сказал:

— Все уходим! Собирайтесь и садитесь в машины.

Все поспешно погрузились в двадцать автомобилей. Машины выстроились в колонну и помчались вдоль подножья по направлению к городу Саммутори. На полпути между вулканом и городом инженер велел остановиться:

— Ставим палатки. И всем спать.

Никто не сказал ни слова, все повалились кто куда и заснули. Во второй половине дня инженер положил трубку телефона и закричал:

— Кабель проложен! Будори-кун, начинаем!

Пэннэн щелкнул тумблером. Будори и остальные вышли из палаток и стали всматриваться в склон горы. Поле перед вулканом было усеяно распустившимися лилиями, а за ним синел притихший вулкан.

Вдруг с. левой стороны затряслось подножие Саммутори, в небо стремительно взлетел столб черного дыма в форме гриба. Из-под ножки его веером растеклась сверкающая золотистая лава и устремилась в море. Затем земля затряслась, вместе с ней заколыхались лилии, а затем раздался такой оглушительный грохот, что люди еле на ногах устояли. Налетел порыв ветра.

— Ура! Ура! — закричали все, протягивая руки к вулкану.

Столб дыма над Саммутори стал расплываться и затягивать небо, которое сразу же почернело. Сверху посыпались горячие камешки. Все залезли в палатки, с опаской выглядывая наружу, однако инженер Пэннэн, посмотрев на часы, сказал:

— Будори-кун, все получилось! Больше никакой опасности. Разве что на город упадет немного пепла.

Вместо камешков уже сыпался пепел. Но вскоре и он перестал падать, и все вышли из палаток. Поле на склоне стало серым, повсюду лежали горы пепла, погребя под собой цветущие лилии, а небо приобрело странный зеленый оттенок. На подножье Саммутори появился маленький кратер, из которого по-прежнему поднимался серый дым.

Вечером этого дня, ступая по пеплу и камням, люди снова поднялись на гору, установили новые приборы, а затем вернулись в город.

За следующие четыре года, как и планировал профессор Кубо, по берегу моря в области Ихатово было построено около двухсот электростанций, использующих энергию морских приливов. На всех вулканах рядом с измерительными станциями высились стальные наблюдательные вышки, выкрашенные белой краской.

Будори был назначен инженером. Большую часть года он проводил то на одном, то на другом вулкане и там, где ситуация становилась опасной, принимал соответствующие меры.

Весной следующего года Управление по вулканической деятельности расклеило по городам и селам следующее сообщение:

«Проводится распыление азотных удобрений!

Летом этого года на ваши заливные поля и огороды вместе с дождем выпадут удобрения на основе нитрата аммония. Тем из вас, кто самостоятельно удобряет поля, рекомендовано произвести перерасчет количества удобрений. Мы планируем рассеять по сто двадцать килограммов удобрений на гектар.

Мы вызываем небольшие дожди!

Если случится засуха, мы вызовем дождь, которые предотвратит гибель злаков. Поэтому вы можете без опасения сажать рассаду на тех полях, которые не использовались прежде из-за нехватки воды».

Как-то в июне того же года Будори работал в хижине на вершине вулкана Ихатово, расположенного в самом центре одноименной области. Под ним было сплошное море из облаков. А над этим морем то тут, то там, будто черные острова выступали макушки вулканов. Над облаками с одной вершины на другую перелетал дирижабль, за его хвостом тянулся белоснежный дымок, будто он наводил мостики между горными перевалами. Дым становился гуще и явственнее, медленно ложился на море облаков, и вскоре над всей поверхностью облачного моря была натянута чуть поблескивающая толстая белая сеть. Потом дирижабль перестал испускать дым, сделал, будто в знак приветствия, еще несколько кругов, а затем медленно погрузился в облака.

Вдруг зазвонил телефон. Будори услышал голос инженера Пэннэна:

— Только что прибыл дирижабль. Внизу все готово. Сильно льет дождь. Думаю, что самое время. Начинай!

Будори нажал на кнопку. Дымовая сеть стала загораться и гаснуть, становясь, то розовой, то синей, то фиолетовой, так что даже глазам было больно смотреть. Будори зачарованно наблюдал за этим зрелищем. Между тем солнце постепенно клонилось к закату, и когда исчезло море облаков и свет, все вокруг стало то ли пепельно-серого, то ли мышино-серого цвета.

Зазвонил телефон:

— Нитрат аммония уже смешался с дождевой влагой. Содержание в норме. Направление облаков тоже в норме. Еще четыре часа, и этому краю хватит на весь месяц. Продолжай!

Будори чуть не прыгал от восторга. Он представил себе, с j какой радостью под этими облаками прислушиваются к шуму дождя его бывший рыжебородый хозяин, сосед, который поверил, что керосином можно удобрять почву. А завтра утром они будут нежно поглаживать всходы рисы, заметно позеленевшие за ночь. Как во сне Будори наблюдал за облаками, которые то темнели, то сверкали прекрасными цветами. Короткая летняя ночь подходила к концу. Между вспышками молний было видно, как восточный край облачного моря чуть окрашивается в желтое.

Это всходила луна. Большая желтая луна медленно поднималась по небу. Когда облака окрашивались синим, луна казалось удивительно белой, а когда облака розовели, луна словно улыбалась. Будори позабыл, кто он такой, и что он здесь делает, — просто любовался облаками.

Раздался телефонный звонок:

— Здесь уже загремело. Думаю, что сеть местами разорвалась. Если и дальше будет так грохотать, завтрашние газеты будут нас ругать, на чем свет стоит. Так что прекращаем минут через десять.

Будори положил трубку и навострил уши. Казалось, облачное море перешептывается. Будори внимательно слушал. Это доносились отголоски грома. Он выключил прибор. Море облаков, освещенное теперь только лунным светом, медленно потекло на север. Будори, закутавшись в одеяло, заснул крепким сном.