– Какое дело? – заинтересовались Мига и Жулио.
– Освобождение знаменитого миллионера Скуперфильда.
– А что с ним?
– Похищен шайкой разбойников, которые требуют за его освобождение большой выкуп, – объяснил Крабс. – Мне случайно стало известно, где разбойники прячут господина Скуперфильда. Таким образом, мы можем освободить его. За приличное вознаграждение, разумеется. Думаю, что можно будет содрать с него крупный чек и получить по этому чеку деньги в банке.
– Сколько же можно потребовать с этого скряги за освобождение? – спросил Жулио.
– Миллион, думаю, можно.
– Миллион?! – воскликнул Жулио.
– А что, по-вашему, это много? – забеспокоился Крабс.
– По-моему, мало, – ответил Жулио. – Меньше чем за два миллиона и браться за такое дело не следует.
– Ну что ж, возьмём с него три миллиона, и дело с концом, – предложил Мига. – Как раз по миллиону на каждого из нас.
– Это резонное предложение! – одобрил Жулио. – Едем.
Господин Скуперфильд между тем потерял всякую надежду на освобождение. В тот момент, когда Крабс привязал его к дереву, он так опешил, что не мог подыскать подходящего объяснения происшедшему. Всё, что случилось с ним, показалось ему неслыханной дерзостью. До тех пор никто никогда не привязывал его к деревьям, к тому же таким бесцеремонным образом. Тряпка, которой коварный Крабс заткнул ему рот, нестерпимо воняла бензином. От этой вони у Скуперфильда мутилось в голове. Бедняга чувствовал, что вот-вот грохнется в обморок, и, наверно, грохнулся бы, если бы не был надёжно прикреплён к дереву. В конце концов он всё же потерял сознание, а когда пришёл в себя, принялся дёргаться всем телом, стараясь разорвать путы. Все эти усилия привели лишь к тому, что верёвки, которыми он был связан, ещё глубже впились в его тело, что причиняло невыносимую боль.
Растратив понапрасну силы и убедившись, что попытки освободиться ни к чему не ведут, Скуперфильд застыл на месте. От неподвижности руки и ноги и даже туловище у него одеревенели, сделались как бы не свои, то есть Скуперфильд не чувствовал, что они у него есть. Все тело у него как бы исчезло, а вместе с ним исчезло и ощущение боли.
Тёплый, ласковый ветерок налетал порывами и шевелил на деревьях листочки. Скуперфильду казалось, что деревья приветливо машут ему сотнями своих крошечных зелёных ручек и что-то потихоньку шепчут на своём лесном языке. В траве пестрели розовые и нежно-голубые цветочки. Скуперфильд не знал, как они называются, но смотреть на них ему было чрезвычайно приятно. Вверху в ветвях деревьев порхали маленькие красногрудые птички, наполняя воздух весёлым чириканьем. Некоторые из них слетали в траву, что-то клевали там, а потом опять взмывали кверху. Скуперфильд никогда не видел лесных птичек вблизи, и смотреть на них доставляло ему величайшее наслаждение.
Видя, что Скуперфильд неподвижен, некоторые из птиц перестали бояться и пролетали у него под самым носом. А одна пичужка даже села ему на плечо. Должно быть, она приняла Скуперфильда совсем уж за какой-то неживой предмет, вроде обгорелого пня. Сидя на плече, она поглядывала по сторонам, наклоняя голову то на один бок, то на другой, а потом вспорхнула и улетела, задев Скуперфильда по щеке краем крыла. Это привело Скуперфильда в умиление. Ощутив нежное прикосновение этого милого существа, Скуперфильд расчувствовался и даже заплакал.
«Как прекрасен мир и как хороша жизнь! – подумал он. – Почему я раньше не замечал этого? Почему никогда не ходил в лес и не видел всей этой красоты? Клянусь, если останусь жив, если вырвусь отсюда, обязательно буду каждый день ходить в лес, буду смотреть на деревья, буду смотреть на цветочки, буду слушать нежный лепет листочков, и радостное щебетанье птиц, и весёлый стрекот кузнечиков и на бабочек буду смотреть, и на стрекоз, и на милых, трудолюбивых мурашек, и на гусей, и на уток, и на индюков, и на все, на всё, что только на свете есть. Никогда мне это не надоест!»
Поплакав, Скуперфильд несколько успокоился. Настроение его улучшилось, и он сказал сам себе:
– Не будем, однако ж, терять надежды. Кто-нибудь в конце концов придёт и освободит меня.
И он принялся мечтать, как вознаградит своего избавителя.
«Я ничего не пожалею, – мысленно говорил он. – Я ему дам пять фертингов, вот… Да… Провалиться мне на этом самом месте, если не дам пять фертингов… Хотя, если сказать по правде, пять фертингов многовато за это. Дам я ему лучше три фертинга или один. Пожалуй, одного будет достаточно».
Тут он неловко пошевелился, и верёвка с такой силой врезалась в его бок, что он чуть не взвыл от боли.
– Нет, нет, лучше дам пять фертингов, – сказал он. – Для такого дела жалеть не надо. Придётся на чем-нибудь другом сэкономить.
Время шло, но никто не являлся, чтобы выручить из беды Скуперфильда. Поэтому он сказал:
– Чёрт с ним, дам десять фертингов. Только бы пришёл кто-нибудь. А то так ведь здесь и окочуриться можно.
Прошло полчаса, и он поднял цену за своё спасение до двадцати фертингов, потом до тридцати, до сорока, до пятидесяти. За час он взвинтил цену до ста фертингов и на этом остановился.
– Дурачьё! – ругал он своих будущих избавителей. – Ходят где-то, разинув рты, и ни один балбес не может прийти сюда, чтоб получить сто фертингов. Будто сто фертингов на дороге валяются! Да скажи мне, что где-то можно получить даром сто фертингов, я, кажется, побегу на край света. И даже дальше! Честное слово, провались я на месте!
Некоторое время он прислушивался затаив дыхание, но ни один посторонний звук не долетел до него, ни одна ветка не хрустнула под ногой избавителя.
– Дурачьё, ослы, идиоты! – выходил из себя Скуперфильд. – Этакая нерадивость! Хотел дать сто фертингов, а теперь фигу они от меня получат! Могут и не являться!.. Вот и всегда так бывает! Сами пальцем не хотят пошевелить, чтоб заработать денежки, а потом говорят, что во всём богачи виноваты! Провались они все на месте!
Решение не платить деньги вернуло Скуперфильду хорошее настроение, однако ж ненадолго, так как он в ту же минуту почувствовал, что хочет есть. От нечего делать он принялся обдумывать, чего бы съел на обед, если бы вдруг очутился в столовой. Воображение рисовало ему самые вкусные блюда, и через пять минут аппетит его так распалился, что он готов был заплатить за своё освобождение тысячу фертингов.
«Даю тысячу фертингов! – мысленно завопил он. – Две тысячи даю! Три!.. Мало?.. Десять тысяч даю, чтоб вам провалиться на месте!»
Постепенно чувство голода, однако, притупилось. Скуперфильд уже начал жалеть, что так высоко поднял цену, но тут его начала мучить жажда.
– Сто тысяч даю, – сказал Скуперфильд и даже удивился собственной щедрости.
Некоторое время он раздумывал, не поднять ли цену до миллиона, потом сказал:
– Нет, лучше подохнуть, чем такие деньги платить!
Как раз в это время с дерева свалился на него дикий клоп и сильно куснул его за шею.
– А-а! – завопил Скуперфильд. – Даю миллион! Даю!..
Клоп, однако ж, не обратил на эти посулы внимания и куснул Скуперфильда вторично.
– Два миллиона даю! – закричал Скуперфильд.
Клоп укусил его в третий раз.
«Ах ты, зверушка чёртова! – мысленно выругался Скуперфильд. – Мало тебе двух миллионов? Три дам, чтоб тебе провалиться на месте!»
Тут он почувствовал, что клоп на самом деле провалился ему за шиворот и принялся кусать спину. Чувствуя себя не в силах расправиться с ничтожным насекомым, Скуперфильд пришёл в бешенство.
– Ну погоди, дай мне освободиться только! – пригрозил он. – Пять миллионов даю за освобождение! Все состояние отдаю! Не нужны мне никакие деньги, провались они тут же на месте!
И сейчас же, словно в ответ на его мольбы, в лесу послышались чьи-то шаги. Скуперфильд поднял голову и увидел вдали трех коротышек. Один из них показался ему похожим на Крабса. Однако Скуперфильд не успел как следует разглядеть его, потому что коротышка тут же скрылся за деревом. Двое других тем временем подошли к Скуперфильду. Читатель, безусловно, уже догадался, что эти двое были Мига и Жулио.
Остановившись в двух шагах от Скуперфильда, Мига и Жулио внимательно оглядели его, после чего Мига спросил:
– Господин Скуперфильд, если не ошибаюсь?
– М-м! М-м! – обрадовано замычал Скуперфильд и закивал головой.
– В городе стало известно, что вы попали в руки разбойников, которые требуют за ваше освобождение большой выкуп. Мы явились, чтоб спасти вас, – сказал Мига.
– М-м! М-м! – снова замычал Скуперфильд.
– Думаю, что сначала следовало бы развязать ему рот, – сказал Жулио. – Иначе мы от него ничего не добьёмся.
– Резонное замечание, – согласился Мига.
Подойдя к Скуперфильду вплотную, он развязал платок, стягивавший ему рот. Скуперфильд вытолкнул изо рта языком тряпку и, отплевавшись, сказал: